Стена
Шрифт:
– Кончай, Борода, - глухо сказал Одноглазый.
– Это ни к чему. Дай его мне, и я проверю, сохранились ли какие-нибудь воспоминания в его гнилом мозгу.
– Не надо!
– закричал вдруг старик.
– Я скажу, что помню. Все. Ничего не утаю. Зачем мне скрывать? Я ни в чем не виноват.
– Все вы твердите "не виноват", - заметил Одноглазый, - выходит, все само получилось.
– Помолчи, - сказал Борода, - послушаем, что он помнит. Только начинай с самого начала, - повернулся он к старику, -
– Я знаю, - кивнул старик.
– Знаешь?
– Да, там внизу знают о вас. Вы крадете женщин и стариков, мучаете их и убиваете. Вас боятся и ненавидят. Ботс давно предлагал истребить вас.
– Кто такой Ботс?
– Наш президент.
– Ого. Одноглазый, оказывается, у этих крыс внизу есть даже президент.
– Сами вы взбесившиеся крысы!
– хрипло закричал старик.
– Исчадия ада! Не даете людям умереть спокойно. Наступает конец света, а вы торопите его приближение.
– "Конец света" - дело ваших рук, отец. Ваше поколение отняло у нас солнце, отняло все, чем люди владели. Да, мы ушли в пещеры и подземелья, у нас не оставалось иного выхода. Но мы хотим знать, что произошло, а вы скрываете. Знание должно помочь нам вернуть потерянное. Тогда те, кто доживут, смогут возвратиться в мир света.
– Человечество вышло из мрака и перед своим концом возвратилось во мрак. Все предопределено, и вы ничего не измените.
– Слышишь, Одноглазый, они там внизу даже придумали целую философию, чтобы объяснить и оправдать свое преступление.
– Не трать на него время, Борода. Дай его мне, и я все кончу за несколько минут.
– Нет, это становится занятным. Нам давно не попадался такой разговорчивый гость. Кем ты был раньше, старик?
– Раньше?
– Да. До этого. Когда люди еще не прятались от солнца.
– Раньше...
– повторил старик и закрыл глаза.
– Нет, не знаю. Какой-то туман тут.
– Он коснулся костлявыми пальцами лба.
– Это ускользает, но поймаешь его...
Одноглазый резко приподнялся, но Борода остановил его быстрым движением руки.
– Говори, отец, - кивнул он старику, - говори, мы слушаем тебя.
Голос его прозвучал неожиданно мягко. Старик вздрогнул, глянул настороженно и отвел глаза.
– Садись к столу, - продолжал Борода, - а вы, - он повернулся к парням, молчаливо стоящим у двери, - принесите воды и чего-нибудь поесть.
Парни вышли и тотчас вернулись с жестяным жбаном и глиняной миской, в которой лежали куски черного копченого мяса. Старик неуверенно шагнул к столу, сел на край грубо отесанной деревянной скамьи, прикрывая ладонью глаза от желтоватого света тусклой электрической лампы.
– Ешь, - сказал Борода, придвигая
Старик с ужасом отшатнулся.
– Не бойся. Это летучие мыши. Их много в наших подземельях. Мои парни научились ловить их электрическими сетями. Ешь!
– Воды бы...
– прошептал старик, глядя на жбан. Борода налил ему воды, и старик пил медленно и долго, судорожно подергивая худым кадыком.
– Хорошая вода, - пробормотал он, отставив наконец глиняную кружку и отирая губы тыльной стороной ладони, - чистая и сладкая.
– Здесь в горах много такой, а у вас разве хуже?
– У нас - гнилая. Течет из-под развалин, а там, говорят, остались трупы.
– Трупы? С того времени?
– Нет. Умирали и позже. Те, кто выходил днем. Это было давно, когда еще не поняли, что солнце убивает.
– Много вас осталось в развалинах?
– А зачем тебе знать?
– Просто интересно, как вы там живете?
– А как вы тут?
– Нас немного. И у нас хорошая вода и чистый воздух. Здесь по ночам дуют свежие ветры, а у вас внизу смрад и тишина. Я знаю - спускался туда не один раз.
– Чтобы красть наших по ночам?
– И за этим тоже, но чаще, чтобы посмотреть, понять...
– Что ты хочешь понять?
– Как случилось такое.
– Зачем? Того, что случилось, не исправишь.
– Не знаю. Я и многие из наших родились в тот год, когда это произошло. Мы выросли в темноте пещер, но хотим вернуться в солнечный мир. Он был прекрасен, не так ли?
– Не помню. Не могу вспомнить. И зачем? Прошлого не вернешь.
– Не в прошлом дело. Мир велик. Он не ограничивается этими горами. Может быть, не везде так...
– Дальше лежит пустыня. Оранжевая и черная. Там только солнце, скалы и песок. Никто ее не пересекал.
– Ты видел ее?
– Нет. Один из наших доходил до края гор. Он видел пустыню и вернулся.
– Он еще у вас?
– Нет. Умер. Его убило солнце. Он вернулся, чтобы умереть.
– И никто из ваших не пытался уйти совсем?
– Уходили многие, кто помоложе. Уходили и не возвращались. Только один вернулся и рассказал о пустыне.
– А остальные?
– Четверо погибли. Солнце убило их.
– А может, кто-нибудь дошел?..
– Куда?
– спросил старик и вдруг начал смеяться, сначала чуть слышно, потом громче и громче.
Борода и Одноглазый обменялись быстрыми взглядами. Так же смеялся и предыдущий, умирая, когда уже перестал чувствовать электрические разряды. Он так ничего и не сказал, только смеялся. Смех перешел в агонию.
Старик продолжал смеяться и вытирал грязными пальцами слезы, выступившие на глазах.
– Замолчи, - глухо сказал Одноглазый, - чего разошелся?