Стены слушают
Шрифт:
Слегка нахмурившись, он сказал:
– С чего же – не раскачивать бедра? Ведь это румба – то, что они сейчас делают?
– Да.
– Я думал, в румбе полагается раскачивать бедра. Они ведь румбу танцуют?
Мисс Бартон улыбнулась:
– Вы здесь новичок, я угадала?
– Да. Я здесь впервые.
– Собираетесь поступить в класс?
– Думаю, поступлю, – огорченно признался собеседник. – Думаю, придется.
– Почему придется? Ведь нет закона на этот счет.
– Видите ли, я выиграл стипендию. Нельзя же не воспользоваться ею.
– Какого рода стипендию?
– В газете изобразили разных танцующих людей и обещали тем, кто правильно назовет эти танцы, стипендию – бесплатные уроки стоимостью в тридцать долларов. Я выиграл. Непонятно как. Хочу сказать, масса людей знает о танцах больше, чем я, тысячи людей, Но я выиграл.
Мисс Бартон не хотела огорчать его, но не хотелось и видеть его обманутым. Он был так наивен и серьезен, немножко вроде мистера Келлога.
– Убеждена, вы выиграете во многих настоящих состязаниях, если возьметесь за это всерьез.
– Это не было всерьез?
– Нет, кто попало выигрывал. Это делалось, чтобы Академия Кента могла опубликовать имена людей, заинтересованных в танце.
– Но меня не интересует танец. Меня интересует состязание.
Мисс Бартон зашлась смехом:
– Ой, не могу! Это хорошая шутка насчет Академии. В каких еще состязаниях вы участвуете?
– В самых разных. И – в тестах. Покупаю все журналы и отвечаю на тесты, вроде таких, например: "Мог ли выйти из вас хороший инженер?" или: "Каково ваше социальное положение?" Или: "Способны ли вы определить себя как мистификатора?" Такого рода вещи. Я хорошо в них натренирован.
Вздохнув, он добавил:
– Боюсь, все это тоже плутни, вроде нынешнего состязания.
– О, не думаю, – участливо сказала мисс Бартон. – Может быть, из вас получился бы хороший инженер?
– Надеюсь. Иногда я занимаюсь техникой.
– Какого рода техникой?
– Секретной.
– Вы намекаете на ракеты и всякие такие вещи?
– Близко к этому, – ответил он. – А вы чем занимаетесь?
– Я? О, я просто секретарь. Работаю у Руперта Келлога. Он специалист по бухгалтерии.
– Я слышал о нем. "Слишком часто, – подумал он. – Чаще, чем надо".
– Он лучший в юроде знаток бухгалтерского дела. И лучший хозяин тоже.
– Что вы говорите?
– У других хозяев я должна была привыкать к их плохим дням. У мистера Келлога не бывает плохих дней.
– Бьюсь об заклад, дети и собаки с ходу тянутся к нему.
– Вероятно, вы сказали это в шутку? Но это абсолютная правда. Мистер Келлог помешан на животных. Знаете, что он однажды сказал мне? Что по-настоящему не любит профессию бухгалтера, а хотел бы открыть магазин домашних животных.
– Почему же не открыл?
– Его жена из аристократической семьи. Наверно, там не одобрили бы.
Старый мистер Якобсон, адвокат в отставке, прошелся мимо в румбе, извиваясь, словно нервная змея, и, послав мисс Бартон улыбку, подмигнул ей. Его лицо сделалось влажным и красным, как нарезанная свекла.
– Он вроде бы получает удовольствие, – заметил новичок.
– Это мистер Якобсон. Он превосходно знает все танцы, только не может попадать в такт.
– Однако ж он ухватил суть танца.
– Еще бы! Только он вот-вот шлепнется прямо на пол. Мысль об этом портит мои вечера.
Музыка кончилась, и инструктор устало выкрикнул, что темп следующего танца изменится: плавный вальс. "Просьба к мужчинам не забывать, что им придется проявить добрую находчивость, особенно на поворотах".
Мистер Якобсон поспешил к мисс Бартон. Она покраснела и прошептала с отчаяньем: "Боже мой!" Но ей не хватило духу или сообразительности сбежать в уборную. Она осталась на месте, пробормотав короткую, быструю молитву:
– Не попусти, чтоб это стряслось сегодня.
Мистер Якобсон был весел, как старый король Коль:
– Пошли, мисс Би. Давайте покрутимся!
– О! По-моему, вам надо бы чуть отдохнуть.
– Глупости! У меня для отдыха будет целая неделя. Зато по четвергам можно так славно встряхнуться.
– Ну, что ж. Ладно.
Мисс Бартон нехотя подчинилась костлявым рукам мистера Якобсона и его "доброй находчивости". Оставалось лишь сделать вид, как можно более приятный. Она старалась следовать за партнером и в то же время наблюдала за ним, чтобы не пропустить признаков близкого конца. Правда, она была не уверена, какие это могут быть признаки. Но вглядывалась так напряженно, что у нее сводило шею.
– Вы нынче не собраны, мисс Би.
– Ну, что вы! Очень даже собрана, – мрачно возразила мисс Бартон.
– Не напрягайтесь так. Расслабьтесь. Наслаждайтесь... Здесь положено веселиться.
– Да.
– В чем дело? Что вас угнетает?
– Как всегда. Все обычное...
– Избавьтесь от этого. Поделитесь с кем-нибудь. Поделитесь со мной.
– Ах, нет! Боже упаси! – поспешно отказалась мисс Бартон. – Всю осень простояла прелестная погода, неправда ли? Конечно, невозможно надеяться, чтобы вы... чтобы это продолжалось.
Мистер Якобсон не уловил оговорку, потому что инструктор снова завопил:
– Это бальный танец, а не доподлинная действительность. В настоящей жизни женщины не любят, чтоб ими распоряжались. В бальном зале они этого ждут и хотят, настаивают на этом! Значит, управляйте ими, джентльмены! Вы же не дурачье неотесанное! Управляйте!
– Вы в самом деле отлично управляете мною, – польстила мисс Бартон.
– А вы прекрасно откликаетесь, – галантно отозвался мистер Якобсон.
– Нет, совсем не так, как следовало бы. Я куда лучше танцую дома, босиком. Меня дрожь берет, когда на меня смотрят.