Степь 1. Рассвет
Шрифт:
Берег крутой высокий, не обжитый. А далеко за рекой яркой звёздочкой мерцал огонёк костра. «Это же противоположный берег! Меня перевезли на другой берег!» Индру охватила паника, захотелось заорать: «Я не хочу на этот берег! Отвезите меня обратно!».
Но заорать ему не дали, а грубо пихнули, и он, перевалившись через борт плюхнулся в воду, всё так же со связанными руками. Было довольно глубоко. Пленник не почувствовал дна и запаниковав отчаянно забарахтался всем телом.
Индра совсем не умел плавать и никогда не пробовал. Учить было не кому, да и негде. Пацан и так панически боялся воды, а тут ещё и руки
Наконец его сильно встряхнули и рывком подняли на ноги. И тут вновь сказала своё слово волшебная Сома. Сначала вроде в нём вскипела знакомая ярость, но на этот раз она была какая-то странная – холодная как обжигающий лёд. От этой ледяной свежести ворвавшейся в разум, тот сделался кристально чист, спокоен и здраво рассудителен. Индра неожиданно в одно мгновение осознал всё что с ним происходит, а самое главное, он откуда-то уверено понял, что ему надлежит сделать.
Такое просветлённое и озарённое состояние ума он раньше никогда не испытывал, даже дышать стало легко будто воздух посвежел. Атаман ни чувствовал у себя боли, ни чувствовал даже неудобства от связанных за спиной локтей. Для него вдруг всё стало легко.
– Ты чё ссыкун, плавать не умеешь? – прогремел где-то рядом тот же бас что и у костра.
– Нет, – спокойно признался Индра абсолютно уверенным голосом, и поймал себя на мысли что сам удивился тому, что и как он ответил.
Индра не стал поворачиваться к спрашивающему, он продолжал с грустью смотреть на мерцающий огонёк далёкого костра.
– А бегать? – не успокаивался бас где-то слева.
– Не догонишь, – так же холодно и спокойно изрёк Индра, не меняя своего положения, отчётливо осознавая, что так оно и будет.
– Ну беги, – уже тихо, но с явной ноткой озлобленности сквозь зубы пробасил охотник.
Пленник не тронулся с места, но и его никто не трогал. Атаману показалось, что он сейчас не принадлежит самому себе. В нём сидел кто-то другой. Бесшабашно храбрый, умный и расчётливый сукин сын, заранее знающий весь расклад наперёд, абсолютно уверенный в своей силе и победе.
– Сколько дашь времени? – как бы между прочем спросил Индра тем же ледяным тоном, переводя взгляд с костра вниз по реке, где должны были бы ждать его пацаны.
Но там была только темнота.
Такой наглости главный речник явно не ожидал. Вопрос застал его врасплох. Похоже он долго боролся сам с собой, ответить этому засранцу или нет, но всё же ответил громко и чётко:
– Одну песню.
У Индры прокрутилась язвенная мысль попросить охотника провыть как можно дольше, но не стал её озвучивать, а вместо этого повернулся к нему спиной и в приказном порядке заявил:
– Развяжи.
Наступила тишина. И никаких действий. Только вода мягко подхлёстывала борт лодки, и где-то впереди шипел сухой камыш, терзаемый слабым ветерком. Индра продолжал стоять спиной к охотникам и не видел ни их лиц, ни что они делают, но ему было на них наплевать, он знал, что его развяжут, только непонятно откуда. Подождав ещё немножко, пленник спросил так же холодно, но уже с издёвкой:
– Ссышь?
Это был пацанский вызов и на него взрослые мужики уже ни могли не ответить. Послышались приближающиеся шаги по шуршащему песку и после короткого рывка путы с локтей слетели разрезанными огрызками на землю, но тут же после получения свободы последовал сильный удар ногой в поясницу, от которого Индра полетел вперёд и даже умудрился перекувырнуться через голову. Он тяжело встал, демонстративно отряхнулся и всё так же, не поворачиваясь к охотникам, спокойно как бы только для себя констатировал:
– Боишься. И правильно делаешь. Придёт время, и я вас всех поубиваю.
Он шёл в низ по течению реки не суетясь, но довольно быстро насколько позволяли это делать больные ноги. Весь берег был обрывист с крутой песчаной кромкой. Лишь небольшая полоска у самой воды была полога и образовалась она явно от того, что в это время года уровень воды в реке резко падал и был, наверное, самым низким за весь сезон.
Можно было подумать, что Индра идёт вдоль реки в надежде найти в высокой стене промоину, которая позволила бы ему выбраться на верх в густую степную траву, где можно было спрятаться, но беглец целенаправленно шёл вдоль берега, и на промоины и более пологие скосы никакого внимания не обращал. Он чётко знал, что ему надо куда-то туда, прямо. За спиной запели. Протяжная унылая песня басовитых мужиков разлилась по реке…
Глава шестая. Была Варвара мужиком, да любопытство подвело, оторвали Варваре на базаре.
Зорьку выбросило из сладостных воспоминаний, когда это несуразное транспортное средство крепко тряхнуло. Толи большая кочка попалась, толи колесом на камень наехали, притом в аккурат с её стороны. Связанную тушку ярицы по рукам и ногам подкинуло вверх и бросило на край коробки, там, где у неё не было борта. Она тут же почувствовала край свисшими ногами. Тело затормозило на животе, что позволило приподнять голову и украдкой осмотреться.
Увидала сразу две пары ног. Одни, стоявшие впереди были обуты в мужские кожаные сапоги, а вторые, что ближе – лапы зверя, но ни те, ни другие не смотрели носками в её сторону, что позволило ей осмелеть и поднять взгляд на чёрную нежить.
От увиденного кутырка в раз обалдела, аж отвисла челюсть. Оба оказались обычными мужиками арийского роду-племени. Представителей этого народа она бы ни с кем не перепутала. Тот, что стоял впереди управлял связанными конями длинными верёвками, а другой облокотившись на борт только обувку имел в виде лап зверя, притом высокие сапоги были мехом наружу, закрывая ноги выше колена. А так в общем-то мужик мужиком только раза в два здоровей первого.
Оба стояли, не смотря в её сторону. Сердце ярицы затрепетало в груди так, что казалось вот-вот выскочит наружу. Бежать, мелькнуло в её голове, в траву скатиться и схорониться тетёркой.
Оглянулась. Коробка катилась прямёхонько по степи не выбирая дороги. И пусть трава в этих местах не набрала рост как за их огородами, укрыться в ней всё же было можно, если лежать пластом и задницу не выпячивать.
Она принялась извиваться связанным телом, аккуратно сползая на край, и словно прибитая мороком, не моргая и ни дыша уставилась на захватчиков. Только бы ни дёрнулись, не заметили. Наконец соскользнула с повозки, при этом чуть не шмякнувшись головой о землю. Быстро откатилась в сторону и замерла, уткнувшись носом в пучок травы.