Степан Халтурин
Шрифт:
Итак, Ваше Величество, — решайте. Перед Вами два пути. От Вас зависит выбор. Мы же затем можем только просить судьбу, чтобы Ваш разум и совесть подсказали Вам решение, единственно сообразное с благом России, с Вашим собственным достоинством и обязанностями перед родной страной.
Исполнительный комитет, 10 марта 1881 г.».
Когда Добров замолчал, взгляды рабочих остановились на Халтурине. Собравшись с силами, Степан поднялся с лавки, зябко поежился, потрогал ладонями печь и прерывающимся голосом сказал:
— Вот оно как получается, начали-то во здравие, а теперь отходную поют за упокой. Ведь все эти годы борьбы во имя чего люди на виселицы шли-то? Во имя социализма. А
— Как же так, Степан Николаевич, выходит, нет у нас ныне революционеров настоящих, одни либералы поганые остались?
— Неверно! Есть. А ты, а те, кто здесь в комнате и еще десятки тысяч на заводах и фабриках, — вот они настоящие революционеры. Рабочий люд настоящую революцию совершит, а всех царей, чиновников, хозяев в шею прогонит, свою власть на земле устроит. Только бороться за эту власть надобно, а не письма писать. Сейчас и бомбы и револьверы хороши будут, раз слова не доходят. Я вон раньше против террора был, а теперь за него, иначе народ нам не поверит, скажет — испугались, прощения да подаяния выпрашиваете.
— Слова, Степан Николаевич, тоже нужны, если они правильные. К слову рабочий, ой, как прислушивается. — Добров обвел взглядом притихшее собрание. Рабочие одобрительно кивали головами. Было что-то в словах Халтурина такое, с чем они не могли согласиться до конца, хотя, так же как и он, считали, что нужно бороться, а не выпрашивать подачки у царя. Но как бороться? На этот вопрос рабочие могли бы ответить очень туманно, хотя чувствовали, что террор не тот метод, которым нужно действовать.
Крепко задумавшись, покидали кружковцы домик Доброва. Халтурин остался у него на ночь. Добров сообщил Степану о том, что оставшиеся на свободе члены комитета перебрались в Москву и ищут Халтурина. Вчера к Доброву заходил московский народоволец Теллалов и просил разыскать Степана. Теллалов должен был вновь зайти к Доброву на следующий день, чтобы встретиться у него с Халтуриным.
Местопребывание Исполнительного комитета было перенесено из Петербурга в Москву не из каких-либо «высших» соображений, а просто в силу печальной необходимости. Петербург стал ловушкой для тех членов комитета, которые еще не попали в лапы полиции. Они не могли показаться на улицах города, кто-то, кто знал каждого из них в лицо, выдавал их полиции. Конечно, этот переезд нанес существенный ущерб делам народовольческой партии. Петербург — центр государственной жизни страны, ее интеллект, средоточие литературных сил, сплоченного ядра пролетариев, студенческий улей. В нем жила непрерывная революционная традиция, начиная с декабристов. В Москве этой традиции не было, не было здесь и передовых рабочих, мало учащейся молодежи. С перемещением Исполнительного комитета в Москву Петербург в революционном смысле низводился на степень провинции: отныне там должна была существовать только местная группа, а Москва превращалась в революционную столицу, но без тех духовных и материальных ресурсов, которыми обладал Петербург.
Не тот стал и Исполнительный комитет. Из 28 человек, бывших основоположников партии «Народной воли», на свободе осталось лишь 8. Уже недоставало ни умов, ни рук, ни главенствующих инициаторов, ни искусных исполнителей. Именно об этом с грустью поведал Халтурину Теллалов, встретившись с ним у Доброва. Нерадостна была эта встреча. Хотя
Теллалов, опустив голову на грудь, перечислял имена дорогих товарищей, которых уже не суждено будет встретить.
— Да, Степан Николаевич, нет уже Квятковского, этого пламенного человека, так умевшего привлекать людей к делу; нет Зунделевича — незаменимого добытчика нашей техники, уехал за границу и Морозов — первый глашатай народовольчества, в застенках Александр Михайлов, «недреманное око», «хозяин» нашей организации, арестован чудесный, неповторимый по своей скромности, наш «ангел хранитель» Клеточников, ждут суда и виселицы Желябов, Перовская, Кибальчич, Фроленко, Исаев, Суханов. Э!.. да что говорить! Какие люди! Ведь они совершали деяния, на которых «останавливался зрачок мира». Теперь мы не больше, чем группа обессиленных, обескровленных людей, и пройдет много времени, прежде чем опять накопятся силы, подберутся кадры. На нашу долю осталась пропагандистская и организаторская работа.
— Не согласен с вами, Петр Абрамович, время терять ныне никак нельзя, невозможно напряжению дать ослабнуть — тогда конец, от нас отвернутся. Уж раз взялись за бомбы, то взрывать их надобно, и чем чаще, тем лучше. Я террористом стал в свое время поневоле, ныне остатки дней своих буду им по убеждению.
— Не будем спорить, Степан Николаевич. Мне велено передать вам, что вас избрали членом Исполнительного комитета.
Халтурин ответил не сразу. Он не добивался этой чести. Теперь же, после письма к Александру III, он менее всего разделял взгляды и направление деятельности партии народовольцев. Но, с другой стороны, он связал себя с ними уже давно, ни в какую другую партию не входил и, если верить Теллалову, мог беспрепятственно продолжать пропаганду среди рабочих и террористическую борьбу. И тот и другой вид деятельности стоял на повестке работы Исполнительного комитета, так как только террористическая борьба была ему уже не под силу. В конце концов Халтурин согласился, условившись с Теллаловым, что войдет в его группу пропагандистов, работающих среди московских пролетариев.
После того как Исполнительный комитет перебрался в Москву, оживилась деятельность народовольческих групп среди московских рабочих. Еще в конце 80-го года Петр Абрамович Теллалов создал «Рабочую группу» из местных и приезжих пропагандистов, В нее вошли по преимуществу студенты, а также кое-кто из бежавших с каторги народников. Теллалов был великолепным организатором. Пройдя весь путь революционно-демократического движения от бунтаря-бакуниста до народовольца-террориста, он пришел к убеждению, что необходимо отбросить анархические принципы ведения агитации и пропаганды, практиковавшиеся ранее землевольцами, и создать строго централизованную организацию с подчинением ее непосредственно Исполнительному комитету. Именно на таких принципах и была сколочена группа пропагандистов, составившая ядро «Рабочей группы».
Теллалов выработал не только устав этой группы, но и специальную инструкцию для пропагандистов, приступающих к делу. В инструкции говорилось о необходимости привлекать рабочих к участию в борьбе политической, как первом этапе борьбы за социализм. Подчеркивалась необходимость внушить рабочим мысль, что каждый из них бессилен перед лицом двойственного союза капиталистов и правительства, поэтому они должны организоваться, вырвать политическую свободу, а затем вести планомерную социальную борьбу.