Степанакерт-Сага
Шрифт:
Под сенью мглистых сводов неспешно журчит дворцовая жизнь. Придворные красавицы плетут свои интриги меж массивных квадратных колонн, сплотясь в говорливые группки, безошибочными взглядами оценивая узорчастые туалеты подруг-соперниц: все, что для прихоти обильной подвозят торговые караваны из Ирана и прочих полдневных стран.
Ах, что за чудо необъяснимое эти наряды! Это ж умудриться надо – одеться так, чтоб всё оказывалось на виду, впечатляя безутайным облеганием пышных форм и прозрачной драпировкой плавных линий.
А от роскошностей
Да окажись тут Николай Васильевич Гоголь, в этом цветнике, в этой немыслимой помеси розария с колумбарием, то захлебнулся б классик собственной слюной, а если б, всё-таки, случайно удалось откачать беднягу искусственным дыханием рот-в-рот, то он—не сходя с места—тут же б спалил и первую часть "Мертвых душ", а вместо них принялся б строчить продолжение к "Коляске"; как минимум в трёх томах.
По каменным плитам зала браво прохаживаются военные (но без шпаг – Ришелье запретил дуэли). Не менее бравая, хоть и не облагороженная воинской униформой, придворная молодежь мужеска пола старательно их не замечают, хотя порой и братаются для составления проектов предстоящих пирушек. Военная косточка – сердцевина всякой веселой компании, рискованных предприятий да и просто дворцовых переворотов.
Стоит невнятный, но такой неумолчный и слитный гул из пощёлкивания каблуков, поскрипывания ремешков, подмигивания ресниц, поигрывания мускулов, позвякивания бижутерии, приманчивых хиханек, увильчивых хаханек, эксклюзивных брифингов—"…ой, да что ты такое… а он тогда… ну, а ты?.."—что начинаешь мало-помалу выходить из себя: Мадрид это, в конце концов, или, черт побери, Париж, или в какую другую угодил, прости Господи, Вену?
И воздеваешь взгляд горе, повыше парадной лестницы с витражами, пока не упрёшься взором в зеленоватое мерцание цифр в черном ящике электронных часов на потолочной балке.
И сразу же отлегает – всё в порядке: никаких Мадридов с Венами, ты там где надо – в Арцахском государственном университете, а все эти красоты и бравости – обучающаяся в нём молодежь.
А нас-то зачем сюда, сударь, занесло?
Ну, всяк по своей надобности, а у меня на этот раз четкое задание главного редактора газеты "НК Республика" – разобраться и доложить:
– в чем цель студенческой молодежи сегодня и, плюс к тому,
– каков их взгляд на своё настоящее и будущее.
На втором этаже от вестибюльной прохлады не остается и воспоминания.
На втором этаже во всех клаcсных комнатах день открытых дверей и распахнутых окон. Но разленившийся на жаре воздух не слишком-то пошевеливается. Висит (подлец!) – дожидается, чтоб его колыхали веерами из листков бумаги.
Двери – настежь, окна – настежь, а сквозняков и в помине нет. Можно смело ходить по коридорам и через дверные проемы изучать взгляды студенчества.
Картины в аудиториях, примерно, одинаковы.
За ближним к входу столом, спиной к нетронутой настенной доске, истомлённый жарой преподаватель. Перед ним, передом к той же бездельной доске, прореженная горсть студентов, со взглядами опёртыми на различные точки пространства.
Лишь самый ближний студент, севший как раз напротив, преданно держит взор устремлённым в лицо наставнику. (Сессия на носу, надо заложить в экзаменатора положительные к себе эмоции.)
Однако, в верноподданом взгляде чувствуется некая остекленелость. Даже он сейчас явно не здесь, он засмотрелся в будущее…
Ну, разумеется, цель современного студенчества та же, что и во все времена – закончить университет. Однако, нынче надо быть поосторожней в выражениях. Если добавишь, что цель их получить образование – преподаватели подымут тебя на смех.
Какое там образование, какие знания! Они заявились купить диплом. Обменять бумажки на бумажку. Смотрят на университет как на ярмарку невест, где сходятся пощеголять нарядами (а кто откажется?) да приискать себе кого-нибудь (это не про меня!).
Вобщем, типа, как зашли в магазин, купили коробку конфет, конфеты высыпали б и унесли с собой пустую картонную коробку.
Декан N-ского факультета решительно опровергает право студентов считать, будто они тут только затем, чтоб купить диплом, но в частном порядке признаёт, что так оно и есть на самом деле.
Впрочем, это взгляд со стороны, а как смотрит само студенчество на свое настоящее?
А смотрит оно с горечью разочарования. Сколько сил затрачено было в школе на факультативы, на занятия с репетиторами. Какое бурное было кипение страстей и чувств: только бы поступить! О, как я начну учиться!
Сбылась мечта…
В первый месяц накупил студент тетрадок, ходил на лекции, записывал чего-то, в библиотеку заглянул раз-другой.
А потом пошёл процесс утраты иллюзий. Лекторы бормочут не понять чего, либо то же самое, что и без него есть в учебниках. А вся наука очень уж смахивает на подготовку школьного утренника: заучи стишок, расскажи на экзамене – получишь оценку.
И это человеку семнадцати лет! Который готов весь мир перевернуть и осчастливить, и именно с такой целью поступал в университет: взойти на сверкающие вершины знаний, получить ключи и доступ к тайнам и пультам управления взрослого мира.
Это ему-то участвовать в детсадовских монтажах? Слушать нудный бубнёж лектора?… Четыре года?!. За что?!.
Разочарованию, как и всякому чувству, требуется выход.
Госпожа А. А. Бадалова, небезызвестная фигура на ниве местного просвещения по части психологических наук, побывала в регионах ставших с некоторых пор зарубежными, и вернулась с вестью, что и для тамошних преподавателей главная проблема – наплевательское отношение студентов к учебе, переходящее, по свидетельству все тех же зарубежных педагогов, в жуткие эксцессы.