Степанида и 7 женихов
Шрифт:
— Не, то не судьбинушка, то так! Баловство! — тоже фыркнула Лукерья.
— А бывало ли такое, чтоб совсем не получилось свести доли? — продолжала допытываться Степанида.
— Как не бывать… Бывало… — вздохнула охоронница.
— Часто?
— Не, у Евдотьи Ильиничны всего два разочка случилось. Вишь, те две пелеринки на подушках? Они самые…
Степанида удивленно воззрилась на накидки. Обычные такие, цветочки, веточки.
— Это судьбы? — воскликнула она, — никогда бы не подумала!
— Они, —
— Почему? Что мешало?
— Она баяла, мол черно все… До половины дошла — дале связь счезaла…
— Хм… Ладно. А где остальные? Те, которые удались?
— Хто?
— Ну эти, вышивки остальные, корзинки, носочки? Продавали их Слагалицы?
Тут Лукерья захохотала. Задорно так, громогласно.
— Ты чего? — опешила женщина, — что я такого сказала?
— Да ты что… Как судьбинушку чужую продавать можно? Счезaли они!
— Как? Вышивки и корзинки исчезали? Куда?
— Не знамо куда! Как сплеталась судьбинушка — бац! И счезaли!
— Забавно… — протянула женщина. А потом опять спросила, — а что делать мне?
— Ты об чем?
— Я не умею шить, вязать… Ни крючком, ни крестиком. Никак! Не стоят руки!
— Как так? Нисколечко? — удивилась Лукерья, — баба ты, или хде?
— Я не баба, а женщина! — обиделась Степка, — ну вот не умею! Не мое это! Готовить — тоже не люблю. Ни борщей, не пирогов!
— А мож пошить смогёшь? Сорочку? Передничек?
— Неа, ты что! Я и иголки-то в руках не держала!
— А малевать могёшь?
— Нет!
— А песнИ писать?
— А что и так можно? В детстве писала глупые стишки…
— Глупые не нать! А вот песнь доли подошла бы…
— Нет, не умею…
— Беда, а не Слагалица! — вновь вздохнула Лукерья.
— Ну извините! — вспыхнула Степанида, — я на эту роль не просилась!
И тут же почувствовала ласковое поглаживание. Крапивка утешить пыталась.
— Знамо надо обучиться! — вынесла вердикт Лукерья, — хоть какому рукоделью!
— Какому? — тоже вздохнула Степанида.
— Покумекай сама… Можно по соседкам походить, они знамо умеют!
— Ладно, Лукерья, я подумаю. Утро вечера мудренее! Пойду пожалуй спать! Устала, сил нет! Спасибо, Крапивка! — облачилась женщина в бабкину теплую сорочку, постирала в тазу бельишко, чтоб завтра надеть и подошла к зеркалу.
Нет, не ахнула. Обомлела. Волосы, красивыми локонами, спускались уже до самых плеч. Степанида потянула за один, он пружинкой вокруг пальца обвился и подпрыгнул.
— Ничего себе! Подружки подумают завивку сделала!
Но это не все изменения. Брови у Степаниды вроде как шире стали, она задумчиво пальцем по
Смотрела женщина на себя и диву давалась. Вроде она. И не она. Словно из салона красоты вышла, в котором брови накрасила, ресницы нарастила, волосы перекрасила и завила.
— Мне, пожалуй, и косметика теперь не нужна! — восхитилась она, — еще бы похудеть! И — модель!
«Что думается, то во сне видится»
Спала Степка хорошо, крепко. И заснула сразу, устала за день. Эмоции вымотали, как Бобик тряпку.
А вот сны… Так скажем, горячие, были сны. Снились ей женихи вчерашние. Участковый, сосед и олигарх.
Стоят они все перед Степкой в чем мать родила и руки к ней тянут. А она смотрит на них и не знает, к кому подойти, один одного краше! Вниз глаза не опускает — стыдоба! А, ой, как хочется!
Олигарх самым решительным оказался, сделал первый шаг, по щеке погладил и сказал:
— Моя будешь, Амазонка! Никому не отдам! — и медленно пальцем по шее скользнул, в ворот уперся. Опустил взгляд ниже и принялся пуговки сорочки расстегивать.
А тут участковый сзади подошел, между лопаток погладил и на ухо прошептал:
— Зачем он тебе? Он старый! А я молодой! Любить буду, на руках носить… — и прижался к спине, за талию обняв.
Степка застонала, на грудь Тихого от слабости облокотилась. Да тут и сосед к соблазнению подключился. Тихо так подошел, по-военному. За руку взял и к груди своей приложил:
— Степанида Станиславовна! Военные — люди серьезные! Я мужчина в возрасте конечно, но не старик! С молодыми еще посоревнуюсь! И здоровье у меня крепкое, и питаюсь правильно! А любить, как буду! — и в глаза так серьезно глядит, с тоской, — устал я от одиночества! Заботой окружу, королевой себя почувствуете! — и, паршивец, медленно ее ладошкой по груди себя гладит. А грудь у него ничего… Рифленая, волос мало, кожа горячая.
На сорочке пуговки закончились, олигарх ее распахнул и в шею Степке носом уткнулся:
— Не слушай ты их, Амазонка! Что они дать тебе могут? Этот сопляк на свою зарплату тебя в золото и меха не оденет! А я одену… — от его слов мурашки по телу побежали, а губы олигарха шейку покусывают, к груди спускаются и продолжают: — а полковник отставной… с ним заскучаешь. А я тебе мир покажу! Звезду с неба достану! — Степанида задрожала, томлением охваченная, да тут еще участковый:
— А я в постели, знаешь какой ласковый… — и бедрами об нее потерся, желание демонстрируя. А сосед почему-то по голове погладил и сказал голосом Лукерьи: