Степи европейской части СССР в скифо-сарматское время
Шрифт:
В наборе керамики обеих групп раннего периода есть большое количество ритуальных сосудов. Среди них сосуды с гальками имеют специфичные формы в каждом из районов: для территории восточной группы наиболее характерны своеобразные двуручные сосуды (табл. 109, 16, 17), а для западной — конические сосуды небольших размеров (табл. 109, 2, 3).
Кроме того, на каждой из территорий прослеживаются связи с керамикой предшествующего — скифского времени, что особенно хорошо видно при рассмотрении приемов орнаментации сосудов. На керамике восточной группы часто встречается налепной орнамент, широко распространенный здесь в киммерийский и скифский периоды. Керамика западной группы III–I вв. до н. э. орнаментирована беднее, чем в скифское время. Излюбленный орнамент ее — вертикальные полосы, резные, чаще пролощенные, проходящие либо по всему тулову, либо сгруппированные по две-три-четыре линии (табл. 109, 2, 4–7). Существует мнение о сарматских истоках такого орнамента на сосудах Северного Кавказа. Однако он встречается на сосудах Закавказья VIII–IV вв. до н. э. и на некоторых сосудах Северного Кавказа скифского времени, что говорит о местном происхождении этого орнамента на сосудах сарматской эпохи. Связь с Закавказьем прослеживается и в керамике восточной группы. В частности, наличие здесь своеобразных ритуальных сосудов (двуручных сосудов, мисок на поддонах, чаш) можно объяснять влиянием керамических традиций Кавказской Албании (Виноградов В.Б., 1963, с. 90–91; Абрамова М.П., 1979, с. 36).
Таким образом, рассмотрение материалов III–I вв. до н. э. выявляет некоторые различия в памятниках восточной и западной групп как в погребальном обряде, так и инвентаре. Причем в памятниках восточной группы прослеживается большее сходство с памятниками этой территории предшествующего — скифского времени, что подтверждается данными как погребального обряда (сохранение старых форм могильных сооружений), так и инвентаря (некоторые формы сосудов, наличие налепного орнамента, украшения — браслеты с насечками и т. д.). Поэтому местный характер населения, оставившего грунтовые могильники восточной группы, бесспорен и признается всеми.
Более сложным является решение вопроса об этнической принадлежности населения, оставившего памятники западной группы и в первую очередь грунтовые могильники с катакомбными погребениями. Попытка связать появление катакомб на Кавказе с приходом сюда сарматских племен не представляется убедительной, поскольку у сарматских кочевых племен Поволжья катакомбные погребальные сооружения не имели широкого распространения.
Но нельзя не учитывать и того факта, что близкие по форме погребальные сооружения (так называемые земляные склепы грунтовых могильников) распространяются в III–II вв. до н. э. в Прикубанье, на Тамани и в Крыму, в некрополях боспорских городов (Абрамова М.П., 1982, с. 9–19). Принимая во внимание, что на территории Северного Кавказа катакомбный обряд погребения был характерен в это время лишь для памятников западной группы центрального Предкавказья, можно, по-видимому, рассматривать его как характерную особенность погребального обряда населения, жившего на широкой территории Крыма и Северного Кавказа (от Прикубанья до Терека).
Западная группа отличается от восточной не только типами погребальных сооружений, но и особенностями инвентаря. На самом деле, характер оружия (железные втульчатые наконечники стрел), своеобразие ритуалов (сосуды с гальками и сосуды с цепью) говорят о местной основе населения, оставившего катакомбные могильники. Влиянием местных традиций объясняются и отмеченные различия в керамике восточной и западной групп.
Однако рассмотренные материалы говорят о большей сарматизации культуры населения западной группы, чем восточной (например, большее распространение здесь зеркал сарматского типа). По-видимому, территория западной группы в III–I вв. до н. э. была более подвержена оседанию ираноязычных кочевников, чем территория восточной. Поэтому если правомерно связывать грунтовые могильники восточной группы с автохтонным населением, то на территории западной группы возможно еще со скифского периода предполагать наличие смешанной группы населения. Оседание кочевников, так же, как и дальнейшая иранизация местного населения предгорной зоны, несомненно, имели место и в сарматскую эпоху. Полагаем, что грунтовые катакомбные могильники западной группы были оставлены именно этой смешанной группой населения. О том, что пришлые ираноязычные племена не жили изолированно среди местного населения, а смешивались с ним, свидетельствуют и данные лингвистики. В.И. Абаев писал: «Пришельцы аланы нашли, конечно, на занятых ими землях Кавказа не безлюдную пустыню, а какое-то старое население, по языку… родственное другим коренным народам Кавказа… Нет никаких оснований думать, чтобы это коренное доиранское население Алании-Осетии было истреблено или вымерло. Гораздо вероятнее, что оно смешалось с пришельцами иранцами и этим смешением и было положено начало современному осетинскому этническому типу» (1949, с. 78, 79).
Необходимо, однако, отметить, что существуют и другие точки зрения. Многие археологи придерживаются мнения о принадлежности ранних северокавказских катакомбных погребений ираноязычным сарматам. Большая часть рассматривает их как памятники сармато-алан (Кузнецов В.А., 1973, с. 60–73; Виноградов В.Б., 1975, с. 304–308; Алексеева Е.П., 1976). Другие (Керефов Б.М., 1985, с. 224, 225) полагают, что эти катакомбные могильники были оставлены вторгшимися на Кавказ сарматскими племенами аорсов. Таким образом, вопрос о принадлежности носителей катакомбного обряда погребения остается пока дискуссионным.
Что касается подкурганных захоронений III–I вв. до н. э., то многие исследователи связывают распространение на Северном Кавказе курганов с влиянием степных традиций, что закономерно, однако для сарматской эпохи необходимо учитывать наличие на этой территории курганных захоронений и в предшествующее — скифское время. Поскольку подавляющее большинство погребений впускные и как исключение встречаются основные погребения в курганах, можно говорить о кочевом характере населения, оставившего подкурганные погребения. Поэтому сарматская их принадлежность вполне допустима. Однако для утверждения того, что упомянутая группа памятников оставлена именно сираками (Виноградов В.Б., 1963, с. 68–70), по-видимому, нет оснований, поскольку критерии для выделения сиракских (или аорских) племен на Кавказе пока не установлены.
Что касается территории восточной группы, то о значительном проникновении сюда в III–I вв. до н. э. сарматских племен говорит наличие значительного числа впускных подкурганных погребений. Однако местное оседлое население подверглось сарматизации в меньшей степени, чем в западной группе. По-видимому, переход кочевников к оседлости проходил здесь в ранний период менее интенсивно, чем на территории западной группы.
Памятников первых веков нашей эры (их насчитывается примерно 200) несколько меньше, чем для предшествующего периода.
Все погребения поздней группы (I–III вв.) можно разделить на два периода: 1) I — начало II в.; 2) II — первая половина III в. Такое деление обусловлено не только хронологическим изменением инвентаря, но и другими особенностями, среди которых можно выделить две. Во-первых, резкое сокращение количества погребений в грунтовых могильниках в поздний период (II–III вв.) на территории западной группы. Во-вторых, в I в. н. э. уменьшается число подкурганных погребений на территории обеих групп, причем в основном они сосредотачиваются на территории восточной группы. В поздний период (II–III вв.) подкурганных погребений нет на территориях обеих групп. Открытые в западных районах (Карачаево-Черкесия) подкурганные погребения около Усть-Джегуты и Учкекена являются основными, совершенными в катакомбах. Они датируются I–II вв. н. э. и совершенно справедливо связываются исследователями с аналогичными сооружениями Золотого кладбища, раскопанного Н.И. Веселовским (Минаева Т.М., 1971, с. 115–124, 131, 132; Алексеева Е.П., 1976, с. 60–64).
Что касается грунтовых могильников первых веков нашей эры, то подавляющее большинство известных нам материалов этого времени происходит с территории западной группы. Поэтому характеристика культуры указанного периода на территории восточной группы затруднена. Фактически здесь не известно ни одного могильника первых веков нашей эры, имеются лишь разрозненные, часто разрушенные погребения. По-видимому, большой грунтовой могильник сарматского времени находился в районе г. Моздока. Почти весь могильник разрушен карьером, но, по мнению М.А. Миллера, он занимал первоначально всю возвышенность (Арх. исслед. в РСФСР…, с. 240). Сохранившиеся погребения представляли собой грунтовые ямы, костяки лежали в вытянутом положении на спине (табл. 108, 11) с неустойчивой ориентировкой. Некоторые черепа деформированы. Среди открытых здесь погребений есть и могилы первых веков нашей эры, что позволяет говорить о сохранении в то время у населения восточной группы прежней формы могильных сооружений — грунтовых ям.
Отдельные грунтовые погребения первых веков нашей эры, найденные и в Чечено-Ингушетии (разрушенные погребения в окрестностях г. Грозного, единичные погребения начала I в. н. э. Ханкальского могильника), также подтверждают сохранение прежних типов могильных сооружений (грунтовая яма).
На территории западной группы погребения I — начала II в. есть в Нижне-Джулатском и Чегемском могильниках в Кабардино-Балкарии. Первыми веками нашей эры датируются два грунтовых могильника, расположенных в районе Кавминвод (Подкумский и Железноводский), погребения этого времени известны и в Клин-Ярском могильнике (Кисловодск; Виноградов В.Б., Рунич А.П., 1969, с. 118–120). Все указанные могильники содержат преимущественно катакомбные погребения I — начала II в. при незначительном количестве грунтовых могил (табл. 108, 9), причем в Подкумском могильнике в грунтовых ямах были захоронения детей и подростков с неустойчивой ориентировкой почти без сопровождения инвентаря. Среди найденных на территории западной группы разрозненных погребений есть погребения в грунтовых ямах (Чегем, Кызбурун) и в катакомбах (р. Юца).