Степи европейской части СССР в скифо-сарматское время
Шрифт:
Культура населения Дагестана и юго-восточной Чечни в эпоху раннего железа только в самое последнее время стала изучаться довольно интенсивно. И все же наиболее слабо исследованным оказался тот отрезок времени, который принято называть скифским периодом (VI–IV вв. до н. э.). Это создало в истории региона лакуну, слабо заполненную конкретным содержанием. Данное обстоятельство вызвано также спорностью отнесения отдельных очень своеобразных археологических находок к строго определенному времени.
Памятники последующего, сарматского, времени для предгорных районов изучены лучше, хотя материалы III–II вв. до н. э. пока немногочисленны. Все это не дает возможности достаточно полно охарактеризовать культуру местных жителей северо-восточного Кавказа в скифо-сарматское время, т. е. в период крупных передвижений древних племен и ясно ощутимой борьбы между пришлым и местным населением. Именно в это время в культуре местных горцев происходило становление отдельных черт, которые сохранялись в бытовом обиходе до недавнего этнографического прошлого (орнаментика, форма посуды, некоторые украшения и проч.).
В XIX в. археологи, работая в Дагестане и юго-восточной Чечне, специально соответствующие комплексы не искали. Это было делом случая. Часто только интуитивно определялось время того или иного памятника, порождая самые различные теории об его происхождении (Русов А.А., 1882, с. 613; Уваров А.С., 1887а, с. 61–75). В 1867 г. на границе Чечни и Дагестана впервые были обнаружены бронзовые статуэтки, изображающие людей и животных (Ипполитов А.П., 1868, с. 49–52). Их находки в дальнейшем стали особенно часты в высокогорьях Дагестана (Аргутинский-Долгоруков Н.В., 1875, с. 184; Комаров А.В., 1882а, с. 436–437, 1882б, с. 41; Пантюхов Н.Н., 1896, с. 142, 148). Датировали их тогда VII–VI вв. до н. э. (Уваров А.С., 1887б, с. 2–9). Первые научные раскопки памятников Дагестана, в том числе и святилищ с подобной пластикой, были проведены лишь в конце XIX в. у г. Темир-Хан-Шура (Буйнакск), селений Гергебиль и Ретло (Анучин Д.Н., 1884, с. 444–445; Bapst G., 1885, р. 8, 34–41; Козубский Е.И., 1902; Zakharov А.А., 1930, 1931).
После Октябрьской революции возникла серьезная необходимость изучать древности Дагестана и Чечено-Ингушетии в связи с историей их народов. Из археологических работ тех лет следует отметить исследования А.А. Иессена. Они проводились в 1932 г. в бассейне р. Сулак. В итоге была создана первая сводная работа, открывшая перспективу в изучении древних культур и сопредельных регионов (Иессен А.А., 1935, с. 29–39).
С 1936 г. в горных районах ведет работы А.П. Круглов. Большой интерес представляет обследованное им святилище V в. до н. э. у селения Согратль (Круглов А.П., 1946, с. 32–35). Несколько позже подобные святилища обследовал И.В. Мегрелидзе (1951, с. 281–291).
Итоги изучения Дагестана и Чечни в предвоенные годы нашли отражение в монографии А.П. Круглова (1958). Однако для скифского времени (VI–V вв. до н. э.) особенно важны работы А.П. Круглова на могильнике Исти-су у г. Гудермес. Собранные им материалы были изданы, проанализированы детально только в 1950 г. О.А. Артамоновой-Полтавцевой (1950, с. 25–98).
После окончания Великой Отечественной войны в Дагестане развернулись большие археологические работы: раскопки могильников у селений Тарки (Крупнов Е.И., 1951; Смирнов К.Ф., 1950б; 1951; Исаков М.И., 1948; Твердохлебов А.М., 1949) и Карабудахкент (Смирнов К.Ф., 1952а, 1961в), которые очень важны для выяснения вопросов сарматизации аборигенов. Эти работы создали основу для изучения культуры Дагестана в скифо-сарматское время. В последующие годы были опубликованы обобщающие труды, посвященные истории Дагестана. В первом из них (Очерки истории Дагестана, 1957, I, с. 19) лишь намечены основные вехи развития дагестанских племен в эпоху раннего железа и в период вхождения их в состав Кавказской Албании. Во втором (Магомедов Р.М., 1961, с. 17–28; 1968, с. 15 сл.) сделана попытка рассматривать местные племена на фоне культуры рабовладельческих государств Закавказья. Описание интересующего нас периода с привлечением новых археологических памятников можно найти в многотомной «Истории Дагестана» (1967, I, с. 94 сл.).
Довольно широкий размах разведочных и раскопочных работ в Дагестане и Чечено-Ингушетии в последние годы нашел отражение в ряде крупных монографических работ (Виноградов В.Б., 1963; Исаков М.И., 1966; Пикуль М.И., 1967; Давудов О.М., 1974; Петренко В.А., 1980).
Почти все местные археологи внесли свой вклад в изучение культур рубежа старой и новой эры. Это касается как горных, так и степных районов региона, где исследовались самые разнообразные памятники: городища Таргу и Аркас, святилище Хосрех, могильники Бети-Мохк, Яман-су, Бежта, Галайты и многие другие. Такова в самом сжатом виде история изучения древностей скифо-сарматского времени в северо-восточной части Кавказа.
Следует отметить, что рассмотрение культуры древних племен Дагестана и юго-восточной Чечни в одной общей главе вполне закономерно. Близость культуры населения этих регионов отмечалась уже для II тысячелетия до н. э. (материалы могильников Гатын-кале, Бельты, Гинчи и др.). В период бытования каякентско-хорочоевской культуры в юго-восточной части Чечни существовала ее особая локальная группа (Круглов А.П., 1958, с. 51, 52; Марковин В.И., 1968, с. 85–87). Объяснение такой близости видят в том, что развитие местных племен определялось одними и теми же закономерностями, обусловленными достаточно тесными культурными и, вероятно, этническими связями. Поэтому специалисты говорят о них как о носителях восточнокавказской (дагестано-нахской) языковой общности (Хайдаков С.М., 1973; Котович В.Г., 1982, с. 119).
В «Географии» Страбона, завершенной в 7 г. н. э., сказано, что «если войти в Каспийское море, то справа живут скифы или сарматы», которые занимают пространство «между Танаисом и этим морем» (Страбон, XI, VI, 1). В пределах Дагестана такими районами, где можно было бы ожидать следы пребывания древних ираноязычных племен, являются ногайско-кумыкские степи и та часть Прикаспия, которая известна как Дербентский проход. Именно здесь приморская равнина приобретает характер узкого коридора, упираясь в отроги передовых хребтов. К.Ф. Смирнов считал, что эти районы «могут дать ценнейшие материалы» для изучения скифо-сарматских племен и их связей с Передней Азией (1951, с. 272). Такими находками прежде всего являются скифские наконечники стрел, периодизация которых хорошо разработана (табл. 112, 1–7, 9-13, 17–20, 25; Марковин В.И., 1957, 1984; Исаков М.И., 1966; Давудов О.М., 1974). Они датируются VII–V вв. до н. э. (Смирнов К.Ф., 1961а, с. 41 сл., табл. I–IV; Мелюкова А.И., 1964, с. 19 сл., табл. 6–8) и дают право говорить о наличии в приморской части Дагестана следов инородной для этого региона культуры. Интересно, что севернее, в пределах степных пространств Ставропольского края и Чечено-Ингушетии (Ачикулах, Бажиган и другие пункты), также известны подобные находки (Крупнов Е.И., 1954б, с. 102–104, рис. 42; 1961а, с. 7–9, рис. 4). И все же этих материалов исключительно мало, чтобы утверждать продвижение скифских орд и их сателлитов в Переднюю Азию через Дербентский проход (Крупнов Е.И., 1954б, с. 186–194; Виноградов В.Б., 1972, с. 11–16). Мы не знаем в северо-восточной части Кавказа, особенно в пределах приморской части Дагестана, чисто скифских комплексов — курганов, становищ и других памятников. Речь может идти только об отдельных находках, так или иначе связанных со скифами или, что вернее, со скифским влиянием. В этой связи стоит вспомнить курган 1, находившийся у селения Каякент и раскопанный А.А. Русовым. Относительно небольшая круглая, несколько расширяющаяся камера в нем (диаметр более 3,50 м) была побелена. В ней лежали три гроба из «не очень толстых дубовых досок» величиной в рост человека. К сожалению, в могильном помещении побывали грабители и костяки оказались потревоженными. Снаружи курган был укреплен крепидой из хорошо обработанных каменных плит. С юга в ней устроен вход в гробницу, также обложенный камнями. Неподалеку от входа найдены два удлиненных камня (1,42x0,40x0,40 м и 1,86x0,35x0,40 м). На одном из них замечены выбитые параллельные косо расположенные полосы, на другом «видно начертание, которое можно было принять за несовершенное изображение верблюда» (Русов А.А., 1882, с. 612–615, табл. XLVI, 20–22). Наличие крепиды у этого кургана и орнаментированных камней позволяет сближать его с довольно ранними памятниками скифского облика.
Следы одного из поселений скифского времени были выявлены А.А. Кудрявцевым уже в наше время при шурфовке южной части возвышенности, которую занимает цитадель г. Дербента. К скифскому времени им отнесены два нижних слоя. Самый древний из них содержал угли, фрагменты костей животных и керамику. Керамика представлена обломками посуды из темного теста, иногда сохраняющей отпечатки ткани и покрытой грубой наружной обмазкой, а также посудой, облицованной тонким слоем глины молочного цвета. В разных изданиях автор датирует этот слой по-разному: «скифским временем», без уточнения и даже IX–VII вв. до н. э., считая, что тогда уже могли возникнуть первые укрепления. Второй слой лежал на глинобитном полу и содержал меньше керамики с обмазкой за счет увеличения чернолощеной посуды. Дата слоя VI–IV вв. до н. э. (Кудрявцев А.А., 1976, 1982).
В обоих упомянутых слоях А.А. Кудрявцев не указывает каких-либо предметов чисто скифского облика; можно думать, что лишь чернолощеная керамика близка скифоидным формам, тем более что посуда с грубой обмазкой представляется чисто местной, исполненной в традициях эпохи бронзы.
В 1958 г. близ г. Дагестанские Огни возле курганов была найдена каменная антропоморфная стела с приостренным основанием (размеры 0,97x0,33x0,15 м; табл. 113, 15; Исаков М.И., 1966, с. 19, табл. 21, 3). Она высечена из плиты серого известняка. У нее овальной формы голова с едва намеченными глазами, хорошо выделены руки, согнутые в локтях под прямым углом, ниже них намечен широкий пояс — эти черты сближают ее со скифскими изваяниями. Однако отсутствие характерных для них изображений — меча, ритона и других аксессуаров — позволяет усомниться в чисто скифском происхождении стелы (Марковин В.И., Мунчаев Р.М., 1964, с. 164; Петренко В.Г., 1986, с. 173).