Степи европейской части СССР в скифо-сарматское время
Шрифт:
В Азиатской Сарматии такими же многочисленными племенами или народами были сираки и аорсы, принимавшие самое живое участие в междоусобных войнах и смутах Боспора и активно вмешивавшиеся в его взаимоотношения с Римом и понтийскими государствами, выступая при этом то на одной, то на другой стороне.
С приближением сарматов к городам-колониям Северного Причерноморья и границам Римской империи осведомленность о них античных авторов несоизмеримо возрастает. Однако сведения эти остаются весьма противоречивыми и все менее информативными по мере удаления на восток от Рима. Так, очень сбивчивы данные, касающиеся племени иксибатов-язаматов, обитавших где-то на восточном берегу Азовского моря.
Первое упоминание о них мы находим у Гекатея (V в. до н. э.), который помещает их по соседству с Синдикой, но не высказывает никакого суждения об отнесении их к савроматам или меотам. О них же говорит Псевдо-Скимп (II в. до н. э.): «На Танаисе, который служит границей Азии, первыми живут сарматы, занимая пространство в 200 стадий. За ними, по словам Деметрия (III в. до н. э.), следует меотийское племя, называемое язаматами, а по Эфору оно называется племенем савроматов».
Активным и убежденным сторонником отнесения язаматов к меотскому миру племен является И.С. Каменецкий (1971). Недостаточная археологическая изученность западной степной части междуречья Дона и Кубани, как и прибрежных районов Приазовья, не дает пока возможности возобладать ни одному из этих мнений.
Более единодушны древние историки и географы в отнесении к сарматам сираков и аорсов — двух крупнейших объединений кочевников. Начиная со Страбона, наиболее вероятным источником которого был Перипл Артемидора Эфесского (конец II в. до н. э. — Ростовцев М.И. 1925, с. 56), и кончая Птолемеем (II в. н. э.), они всегда включаются в состав сарматских племен. Что касается их расселения, то Страбон помещает сираков и аорсов в Азиатской Сарматии между Азовским и Каспийским морями вплоть до Кавказских гор. Аорсы, по его сведениям, живут по Танаису, т. е. Дону, а сираки — по Ахардею (Страбон, XI, 1, 2, 5, 8), который большинство исследователей идентифицирует с Манычем или его левым притоком Егорлыком (Смирнов К.Ф., 1950а, с. 105; Виноградов В.Б., 1963, с. 142; 1965, с. 108; Шилов В.П., 1983а, с. 43), другие же видят в Ахардее Кубань (Ростовцев М.И., 1918б, с. 128; Каменецкий И.С., 1965б, с. 5, 10–12; Гаглойти Ю.С., 1968, с. 24). В интерпретации сведений Страбона о территории обитания сираков среди ученых также нет согласия. К.Ф. Смирнов расселяет сираков на территории северокавказских равнин от Кубани до Маныча-Ахардея, в долине которого и был, по его мнению, центр собственно сиракских племен (1950а, с 106). В.П. Шилов говорит о приазовских степях и глубинных районах предкавказских степей (1983а, с. 42, 43). В.Б. Виноградов отводит сиракам бассейн Маныча и всю территорию центрального и северо-восточного Предкавказья (1963, с. 142). Д.А. Мачинский считает, что нет никаких оснований для локализации сираков на всей территории центрального и в особенности северо-восточного Предкавказья, и расселяет их в степных и равнинных областях к северу от Кубани (1974, с. 128). Аорсы достаточно единодушно помещаются исследователями в придонских районах к востоку от Маныча. И, наконец, «верхние аорсы», называемые только Страбоном, занимали, очевидно, земли западного Прикаспия, «от течения Кумы на северо-восток и все нижнее Поволжье по обоим берегам Волги» (Мачинский Д.А., 1974, с. 129; Шилов В.П., 1983а, с. 36, карта). Размещение племен, нарисованное Страбоном, в общих чертах сохранялось, по-видимому, до третьей четверти I в. до н. э. (Мачинский Д.А., 1974, с. 129). Но уже в середине I в. н. э. кочевья аорсов находились не только к востоку от Дона, но и много западнее, в междуречье Дона-Днепра, откуда ушли на запад роксоланы, очевидно, вытесненные аорсами. Это мнение, которое представляется достаточно обоснованным, было высказано Д.А. Мачинским на основании анализа трудов Тацита, Помпония Мелы и Птолемея (Мачинский Д.А., 1974, с. 129–131). Плинию Старшему аорсы известны у дельты Дуная (Естественная история, IV, 80). В.П. Шилов, привлекая те же письменные свидетельства, что и Д.А. Мачинский, а также археологические материалы, считает возможным говорить о продвижении в I в. н. э. некоторых аорских племен на запад вплоть до Дуная (Шилов В.П., 1983а, с. 191).
О том, что племена сираков и аорсов представляли собой крупную политическую силу, можно судить и по сообщению Страбона, который рассказывает: «Царь сираков Абеак, когда Фарнак владел Боспором (середина I в. до н. э. — М.М.), выставил 20 000 всадников, царь аорсов Спадин — даже 200 000, а верхние аорсы еще больше…» (XI, 5, 8). Даже с учетом явного преувеличения численности войск сираков и аорсов приводимые цифры говорят о величине и мощи этих сарматских группировок.
В 49 г. н. э., вовремя борьбы Митридата и Котиса за боспорский престол, сираки выступают на стороне Митридата, аорсы — на стороне Котиса, поддерживаемого Римом. В этой войне Митридат терпит полное поражение. Объединенные войска римлян, боспорцев и аорсов уничтожили столицу сираков Успу (Тацит, Анналы, XII, 16, 17), которая располагалась, по-видимому, неподалеку от восточного побережья Меотиды — Азовского моря (Шилов В.П., 1983а, с. 42). Но, несмотря на эту победу, во второй половине I в. н. э. имя аорсов исчезает со страниц письменных источников, прекращаются и сообщения о войнах между отдельными сарматскими племенами. Однако вряд ли можно говорить об окончательном падении могущества сираков и аорсов сразу после 49 г. н. э. И археологический материал, и письменные источники свидетельствуют, скорее, в пользу того, что в южной части степей междуречья Дона и Волги и в Предкавказье до конца I в. н. э. по-прежнему обитали сираки и аорсы.
Не позднее третьей четверти I в. н. э. в Подонье, а затем и в степях Северного Причерноморья появляется новое крупное кочевое объединение — аланы, которые покорили или поглотили все остальные сарматские племена. Впервые этноним «аланы» засвидетельствован в 50-60-е годы н. э. в произведениях Сенеки и Лукана. Первый помещает их в низовьях Дуная, второй — в степях Предкавказья. В 70-х годах их называют Валерий Флакк, Плиний Секунд и Иосиф Флавий. Но наиболее достоверное сообщение об аланах, обитавших «по Танаису и у Меотиды», дает последний при описании опустошительного набега алан в Закавказье в 72 г. н. э. (Иосиф Флавий, VII, 7, 4).
Правда, К. Мюлленгоф считал, что упоминание алан римскими и греческими писателями с середины I в. н. э. вовсе не означает, что они стали известны только с этого времени. Просто с этого момента были уточнены сведения о них и именем алан стала называться та часть сарматов (савроматов), которая осталась на востоке (т. е. за Танаисом. — М.М.) после миграции на запад языгов и роксоланов (Mullenhoff К., 1866 (1867), s. 103).
Предложенная точка зрения разделяется и некоторыми советскими языковедами-иранистами. В частности, В. Абаев пишет, что первые вторжения алан на Кавказ следует относить к более раннему времени (чем I в. н. э. — М.М.), от которого до нас случайно не дошло никаких исторических свидетельств (Абаев В., 1949, с. 76). Недаром китайские хроники уже в I в. н. э. сообщают, что владение Япцай переименовано в Аланию.
В течение нескольких столетий (вторая половина I–IV в. н. э.) имя алан, которое, как сообщает Аммиан Марцеллин, приняли все евразийские помады «за свои обычаи, дикий образ жизни и одинаковое вооружение» (История, XXXI, 2, 17), не сходит со страниц произведений античных писателей.
Однако среди современных исследователей при интерпретации аланского этноса также существуют разногласия (см. ниже).
Судя по сведениям письменных источников и археологическому материалу (удивительное единообразие позднесарматской культуры), вероятно, в конце I — начале II в. н. э. аланы создали крупное объединение, которое постепенно включило в себя большинство сарматских племен. Хотя основная территория алан оставалась за Танаисом и в Предкавказье, своими постоянными набегами, участием во всех войнах и распрях окружающих их государственных образований, наконец, непрекращающимися походами на восточные римские провинции и в Закавказье они внушали ужас всему оседлому населению. Не зря Амвросий (автор середины IV в. н. э.) называет алан племенем диким и неукротимым (О разрушении города Иерусалима, 5, 1), а Секст Аврелий Виктор (вторая половина IV в. н. э.) говорит о гуннах и аланах «… которые хуже всякой другой беды» (Сокращение, XLVII, 3).
Памятников позднесарматской культуры, особенно второй половины III–IV в. н. э., в Северном Причерноморье очень немного. Одной из причин такой ситуации явилось, конечно, готское нашествие. Но были, видимо, причины и внутреннего порядка, поскольку число сарматских памятников в северопричерноморских степях уменьшается еще задолго до готов.
Судя по археологическим данным, основные места сарматских кочевий располагались в конце II — начале III в. н. э. в междуречье Дона-Волги и в северо-западном Причерноморье. Однако и там после середины III в. н. э. число сарматских памятников резко сократилось. Все это интересно и неясно еще и потому, что по письменным источникам сармато-аланы удерживаются в Северном Причерноморье вплоть до появления гуннов.
Окончательное падение господства аланов происходит в конце IV в. н. э. Огнем и мечом проходят по их территории гунны. Этот подвижный и неукротимый народ, пишет Аммиан Марцеллин, пылающий неудержимой страстью к похищению чужой собственности, двигаясь вперед среди грабежей и резни соседних народов, дошел до аланов, прежних массагетов (История, XXXI, 2, 12). И далее «… И вот гунны, пройдя через земли аланов, которые граничили с гревтунгами и обыкновенно называются танаитами, произвели у них страшное истребление и опустошение, а с уцелевшими заключили союз и присоединили их к себе» (Кулаковский Ю.А., 181)113, с. 242).
Часть аланов в составе гуннской орды дошла до берегов Гибралтара, часть влилась в образовавшиеся в Северном Причерноморье и Подонье новые этнические объединения раннего средневековья. Во всяком случае, с нашествием гуннов история самостоятельных объединений ираноязычных кочевников закончилась.
Интерес к истории савроматских и сарматских племен, населявших евразийские степи в раннем железном веке, появляется в среде русской ученой интеллигенции еще в XVIII в. Пишутся первые «Истории российские…» (Татищев В.Н., 1768; Щербатов М.А., 1780; Ломоносов М.В., 1902, и др.), в которых высказываются две полярные точки зрения: одни историки считают сарматов древними предшественниками славянских народов (Щербатов М.А., 1780; Ломоносов М.В., 1902), другие отрицают их прямое родство (Татищев В.Н., 1768; Болтин П.Н., 1788).