Степи европейской части СССР в скифо-сарматское время
Шрифт:
С изучением истории сарматов после расселения их на запад, юго-запад и юго-восток с территории первоначального обитания связан ряд очень важных проблем, работа над большинством из которых еще впереди. Практически во всех случаях не изучены как формы взаимоотношений появившихся сарматских племен и местных аборигенных, так и механизмы аккультурации и их результаты. Особенно своеобразны эти процессы, например, на территории лесостепной зоны Украины и Молдавии, где культура и образ жизни кочевников подверглись наибольшему изменению (Покровська Е.Ф., Ковпаненко Г.Т., 1961; Рикман Э.А., 1975а). Почти не разработана проблема трансформации археологического комплекса сарматской культуры по мере удаления ее носителей от территории их первоначального обитания. Эта тема касается не только областей Северного Причерноморья
Одной из самых серьезных, трудных и методически слабо разработанных считается проблема выделения отдельных этнических групп из общей многочисленной массы сарматских кочевых объединений. Связано это с отсутствием необходимых для данной процедуры критериев как для признаков погребального обряда, так и набора инвентаря, а также с ограниченными интерпретационными возможностями археологии.
Однако попытки анализа археологического материала именно в этом направлении предпринимались очень давно. Еще П.С. Рыков при обработке раскопанного им Сусловского могильника обратил особое внимание на разнообразие форм погребальных сооружений памятника и скоррелировал различные формы могил с некоторыми признаками погребального обряда и отдельными категориями и типами вещей. Одну из выделенных им групп он отождествил с аланами, другую — с аорсами (Рыков П.С., 1925, с. 25).
В конце 40-х годов такую же попытку предпринял К.Ф. Смирнов. Все сарматские захоронения конца II в. до н. э. — I в. н. э., открытые в Поволжье и междуречье Дона-Днепра, совершенные в больших квадратных или прямоугольных ямах с деревянной рамой на дне или облицовкой деревом стен могилы, в которых погребенные лежали по диагонали ямы головами на юго-запад, реже — юго-восток, юг или восток, были оставлены, по его мнению, представителями роксоланов (Смирнов К.Ф., 1948).
Предложенная концепция прочно вошла в археологическую литературу и нашла широкую поддержку у многих исследователей (И.В. Синицын, М.И. Вязьмитина, В.Б. Виноградов, М.П. Абрамова, С.П. Толстов). Не поддержали ее лишь Б.Н. Граков и В.П. Шилов.
Однако в конце 60-х — начале 70-х годов по этому вопросу развернулась бурная дискуссия. И.П. Засецкая вновь подняла все материалы по диагональным погребениям, количество которых во много раз увеличилось, и выступила главным образом против категорических высказываний Е.К. Максимова (1966), полностью поддерживавшего первоначальную концепцию К.Ф. Смирнова, к тому времени уже несколько видоизмененную автором. Хотя К.Ф. Смирнов по-прежнему связывал диагональные погребения с роксоланами, он допускал теперь, что данная форма погребений не была единственной для роксоланского племенного союза. К тому же, по мнению ученого, эти погребения могли принадлежать также отдельным родам других сарматских племен, в частности аланам и аорсам. Оставлены они, как думал К.Ф. Смирнов, представителями господствующей аристократии, выделившейся из среды роксоланских и алано-аорских племен в первые века нашей эры (Смирнов К.Ф., 1959, с. 319).
Проведенный И.П. Засецкой анализ всего имевшегося археологического материала позволил ей, как представляется вполне справедливо, утверждать очень малую вероятность отождествления роксоланов с диагональными погребениями (1974, с. 121).
Раскопки 60-х годов в южном Приуралье и увеличение числа ранних диагональных погребений, бесспорно, связанных с могилами женщин-жриц, позволили М.Г. Мошковой говорить об отражении, очевидно, социальных явлений и каких-то религиозных представлений в диагональном обряде захоронения (1972а, с. 71). Отказался от отождествления диагональных погребений с роксоланами и К.Ф. Смирнов, подчеркивавший именно «различное социальное положение отдельных представителей родовых групп кочевников, что, вероятно, часто определяло и разные формы захоронений, особенно формы могил, как это известно по этнографическим данным» (1974, с. 34).
Дискуссия, происходящая по поводу диагональных захоронений, является частью очень сложной теоретической проблемы — можно ли рассматривать форму погребального сооружения как один из основных этнических признаков для выделения отдельных племен из многоплеменной сарматской общности. Высказывалось, например, предположение, что подбойные погребения Нижнего Поволжья и Северного Кавказа II–IV вв. н. э. принадлежат гуннам (Нечаева Л.Г., 1961). Не менее жаркие споры идут и по поводу соотношения катакомбных погребальных сооружений с ранними аланами (Мошкова М.Г., 1983, библиография).
Множество самых разноплановых вопросов связано с последним периодом в истории сарматов, когда почти синхронно (вторая половина I в. н. э. и первая половина II в. н. э.) происходят два события: в письменных источниках появляется название нового мощного кочевого объединения алан, а на просторах Азиатской Сарматии формируется позднесарматская археологическая культура.
Неминуемо возникла проблема — являются ли аланы создателями и носителями позднесарматского археологического комплекса, а если нет, то когда, откуда они появились и как соотносятся с сарматским этносом? Все эти вопросы дискутируются очень давно, но однозначного решения пока не имеют.
Впервые П. Рау в конце 20-х годов в одном из своих первых исследований отождествил археологические памятники стадии В (III–IV вв. н. э.) нижнего Поволжья с историческими аланами. Он представлял себе, что мелкие разрозненные сарматские племенные объединения раннеримской стадии к III в. н. э. сливаются в единую народность, известную древним авторам под именем аланов (Rau Р., 1927, s. 79, 111, 112). Б.Н. Граков (1947в, с. 120, 121) и К.Ф. Смирнов (1947, с. 82) придерживались этой же позиции. В одной из своих работ К.Ф. Смирнов достаточно определенно заявил, что аланы «вызревали как самостоятельная политическая и военная сила внутри сарматской конфедерации III–II вв. до н. э., возглавленной аорсами. Первые исторические известия об аланах застают их на тех же местах, где до того времени жили аорсы» (1950а, с. 108). Вообще появление нового мощного объединения кочевых племен следует объяснять, скорее, какими-то политическими перегруппировками внутри сарматской этнокультурной общности, чем миграционными процессами.
К мнению К.Ф. Смирнова безоговорочно присоединился В.Б. Виноградов (1963). В своих более поздних работах К.Ф. Смирнов, опираясь главным образом на сведения Аммиана Марцеллина («аланы — бывшие массагеты»), немного изменил свою позицию. Он считал, что формирование позднесарматской культуры и соответственно появление аланских племен связаны с передвижениями каких-то восточных ираноязычных кочевых группировок, родственных сарматам, которые были включены затем в сарматскую этнокультурную общность. О несомненной принадлежности аланов к группе сарматских племен писал и Ю.С. Гаглойти (1966), считая аланов бывшими аорсами. Анализируя сведения тех же письменных источников, что и Ю.С. Гаглоев, Д.А. Мачинский пришел к совершенно противоположным выводам. Он вообще не включает аланов, как, впрочем, и роксоланов, в состав сарматских племен и считает тех и других последовательными волнами переселений далеких восточных кочевников, массагетское происхождение которых представляется ему несомненным (Мачинский Д.А., 1971).
Изучение и анализ всего объема археологического материала позднесарматской культуры, известного в настоящее время, позволили А.С. Скрипкину выступить с новой гипотезой. По его мнению, эта культура сформировалась в степях Заволжья на основе местного сарматского субстрата с включением какой-то части среднеазиатских кочевников, носителей подбойно-катакомбного обряда захоронения, которые в значительной своей части представляли население сако-массагетского и сарматского происхождения. Кроме того, в нижнее Поволжье могла продвинуться и часть племен Западной Сибири и степей Казахстана, представителей таких культур, как гороховская, саргатская и тасмолинская (Скрипкин А.С., 1973, с. 18, 19). В то же время в других своих работах А.С. Скрипкин подчеркивал, что процесс «вызревания» алан из аорской конфедерации племен не идентичен процессу формирования позднесарматской культуры. Появившись на исторической арене, аланы первоначально должны были являться носителями среднесарматской археологической культуры (Скрипкин А.С., 1982, с. 52). Пока эти высказывания являются только рабочей гипотезой, все положения которой требуют проверки и серьезной аргументации.