Степные рыцари
Шрифт:
Подскакав к кургану, парни взобрались на его верхушку. Отсюда перед их взором на много верст в окружности необъятно пласталась все еще, несмотря на осень, сочно-изумрудная, позлащенная бурьяном равнина. На ней, словно сурочьи кучи, стоят сторожевые курганы, понасыпанные тысячелетия назад полудикими кочевыми народами на могилах знатных воинов. От солнечного сияния курганы эти сейчас дрожат в белесом, мглистом тумане, и каменные бабы на них белеют ярко и призрачно.
— Вон наш Черкасск-городок, — указал Макарка на север. — Видишь,
Но сколько ни напрягал зрения Гурейка, он ничего не видел.
— Нет, не вижу я.
— Да вон, гляди!
Гурейка опять присмотрелся до боли в глазах, но ничего опять не увидел.
— А, вижу, — засмеялся он, — конопины на твоем носу. Ты тоже так же видишь Черкасск, как и я.
— Да ты что, думаешь, я брешу? Вон вербы в нашем займище, а вон и крыша часовни.
— Иди ты к лешему, — обиделся Гурейка. — Что врешь-то? А то как залющу по уху.
Макарка закатился в веселом смехе.
— Чудак ты, Гурьяшка, — сказал он наконец. — Да разве ж можно отсель увидать наш городок! Ведь до него небось верст сто будет. Ой, боже мой! — вдруг, побледнев как полотно, вскрикнул Макарка, оглянувшись. — Ведь это же татары, а может, ногаи нас отхватывают, — указал он на мчавшихся в высокой бурьянистой траве на маленьких гривастых лошадках всадников, рассыпавшихся цепочкой с двух сторон.
Намерение их было ясное: они хотели окружить парней и взять их живыми.
Смахнув из-за плеча ружье, Макарка выстрелил, давая знать казакам об опасности..
— Скачи зараз же к нашим, — приказал Гурейке Макарка. — Упреди их.
— А ты?
— Я останусь тут. Буду заманывать татар.
— Ну и я останусь с тобой, — решительно заявил Гурейка.
— Я те сказал езжай, стало быть, езжай, олух царя небесного! — свирепо заорал Макарка, взмахивая прикладом ружья. — А то вот как двину. Скачи живо!.. Я их задержу.
Толкнув коня каблуками, Гурейка на своем приземистом маштаке, как шарик, скатился с кургана. За спиной он услышал выстрел: Макарка начал отстреливаться от врагов.
Пригнувшись к гриве, Гурейка мчался, как ветер, к биваку казаков. Сердце бешено стучало. Все мысли и желания мальчишки были направлены к тому, чтоб скорей предупредить казаков да выручить бы из беды Макарку, который самоотверженно остался на кургане лишь для того, чтобы спасти других, в том числе и его, Гурейку.
«Ой, скорей! Скорей бы!.. — твердил он мысленно. — Может, казаки отгонят татар и вызволят Макарку».
Вот как будто и осталось совсем недалеко до казаков. Вон они пасутся, их маленькие лошадки. А вон и казаки ловят их. Наверное, они услышали Макаркин выстрел.
— Эгей-ге!.. Ге-ге-ге! — закричал казакам Гурейка, размахивая шапкой. — Эй!..
Над головой парня что-то резко просвистело и ударило его по спине. Гурейка
«Заарканить хотят», — подумал он и еще ниже пригнулся, почти касаясь носом гривы маштака.
— Выручи! — шептал он своему коню, хлестая его плетью. — Выручи…
Над головой Гурейки снова просвистел аркан.
«Пронеси, господи!» — взмолился он.
Страшная сила сразу же туго сдавила его плечи и легко, как перышко, выбросила из седла…
Что дальше было, Гурейка не помнил. Пришел он в себя лишь на другой день в своей постели в атаманском дворце. Открыв глаза, он увидел отца. Лицо у отца внимательное, ласковое.
— Очнулся, сынок? — спросил он.
Гурейка не ответил. Он даже и не понял вопроса. Он повел взглядом по комнате. Вот стоит брат Матюха… А это кто? Да дядя Ивашка же, его закадычный друг! Что это у них у всех такие странные лица?.. Гурейка хотел подняться, но вдруг застонал от сильной боли. Все тело его болело — и руки, и ноги, и спина, и голова… В чем дело? Что случилось?
— Слава богу! — перекрестился дядя Ивашка. — Теперь будет жить. Будет! Он стал настоящим степным лыцарем…
Отец подсел к сыну на постель, приложил влажную шершавую руку к его лбу.
— Болит? — спросил он.
— Все болит, батя.
— Вот ведь ты какой, — с укором сказал атаман. — Не велел же я тебе никуда отлучаться. А ты!.. Эх! Ну, да ладно. Хорошо еще, что уцелел, а могло б хуже быть…
Гурейка вспомнил обо всем:
— Батя, меня татары заарканили…
— В том-то и дело, что изловили арканом. Спасибо, казаки отбили, а то б, ежели б не умер, так быть бы тебе в турецкой неволе.
— Батя, а Макарка где?
— Эх, Макарка, Макарка! — проговорил отец. — С ним дело хуже, сынок. Изловили татары его и увезли в неволю…
— Батя! — простонал Гурейка. — Как же так? Ведь он меня спасал… Нарочно остался на кургане, чтоб я к казакам ускакал. Надо его вызволить, батя… Обязательно надо!
— Ничего, Гурьяшка, не горюй, — сказал сочувственно брат Матюха, коренастый, плечистый юноша лет двадцати, очень похожий на Гурейку. — Мы изловили десятка два татар. Обменяем их на Макарку.
— Матюха, — прошептал умоляюще Гурейка, — обязательно обменяйте… Батя…
— Нынче же пошлем грамоту об этом татарским мурзам, — пообещал атаман. — Произведем обмен пленниками. Там у них и помимо Макарки много наших в неволе томится… Нынче же все это сделаем, сынок, не беспокойся… Ну, об этом мы еще погутарим с тобой. А ты вот что мне скажи: у тебя, оказывается, еще друзьяки завелись? А ты мне о том и ни гугу…
— О ком ты, батя, гутаришь?
— А ну-ка, пойди сюда! — обернувшись, поманил атаман кого-то.