Степные волки
Шрифт:
— Скажи, купец, вот мы с тобой разговаривали о наших родителях, кого-то из них ты знал?
— Нет, — Путимир пожал плечами, — Кто я, а кто они? Разные слои населения, и тут дело не в том, что они при дворе кагана, а я был молодым приказчиком в Арисе, все дромы — родня друг другу. Просто, не встречались, правда, отца твоего раз мельком на параде видел, все же командир Первой сотни, Первого гвардейского полка, зять правителя.
Некоторое время мы ехали молча, купец вспоминал молодость, а я размышлял о нашем дальнейшем будущем. Раскидывал ситуацию и так, и эдак, пока, наконец, не спросил Путимира:
— Как ты думаешь, Вернигор сын
— Вряд ли, — горько усмехнулся купец. — Если бы он был жив, то уже объявился, — предугадывая мой следующий вопрос, он сказал: — Так получается, что вы трое единственные претенденты на престол кагана, помимо Хаима.
— И как думаешь, пойдет за нами народ?
— Сейчас, нет. Пока, вы никто, а вот через три-четыре года, если останетесь к этому времени в живых и покажете себя, то очень даже может быть. Однако, есть и другой момент, останется ли народ дромский в этих степях через три-четыре года? Тут ведь дело не только в том, что нас уничтожают. Тех, кто здесь остался, лишают основного: языка, культуры, обычаев и веры. В прошлом году на торг в Кримгорде рахдоны приезжали, а с ними пятеро дромов было.
— И что?
— Да ничего, посмотрели на меня как идиота неполноценного, и на своем родном языке разговаривать со мной отказались.
Мне сразу вспомнился тот наемник, которого мы допрашивали в доме мадам Эрмины Хайлер, как его, Мендэл Тупица, который забыл свое имя. Сколько их еще таких, отчаявшихся и предавших свой народ, а ведь придется убивать таких при первой же возможности, причем безжалостно, показательно и жестоко.
На пятый день пути наше спокойное и размеренное путешествие закончилось. Один из боковых разъездов, двое наших парнишек и двое наемников, примчался с вестью, что по степи идет отряд неизвестных воинов в три десятка лошадей. Издалека не видно кто такие, но они наш дозор тоже заметили и бросились в погоню.
Думать было некогда, и все что мы успели, это зарядить арбалеты и рвануться навстречу неизвестным воинам. Нас больше, мы их сделаем, но не в этом дело. Пропавший патруль будут искать и наткнутся на нас. Эх, все дело насмарку, а ладно, будем решать проблемы по мере их поступления. Я осмотрелся, все к бою готовы, все спокойны и напряжены, и только Кривой Руг досадливо поморщился, тоже видать, понял, что караван с золотом мы упускаем.
— Вперед! — выкрикнул пахан и наши восемь десятков перешли с места в галоп.
Нормально, мы как раз за курганом, враги не видят нас, и мы столкнемся с ними лоб в лоб. Мой полукровка мчится вперед как стрела, запах его пота смешивается с моим, тугой воздух стегает и бьет в лицо. Все смешалось внутри меня: азарт, предчувствие боя, ярость и, даже, какое-то бесшабашное веселье.
Наш отряд выметнулся из-за древнего кургана, наверняка, видевшего не одну схватку под собой, и тут же, грудь в грудь, мы столкнулись с тридцатью легкоконными борасами, как я слышал, отличными лучниками, но плохими мечниками. Они не успевают сделать хоть что-то, борасы растеряны и явно не ожидали встретить здесь отряд, почти в три раза больше чем у них. Одновременно, как уже не раз отработано, все мои парни, вырвавшиеся немного вперед из общего строя, выхватывают из чехлов притороченных к лошадям свои арбалеты, и бьют кочевников в упор. Четыре-пять болтов достигли цели, да и это хорошо при такой скачке, среди них и мой, сбивший с седла паренька ненамного старше меня. Справа и слева от нашего десятка в строй кочевников врубаются наемники Руга, а позади них еще разбойнички со своими кистенями. Не в то время и не в том месте оказались борасы, и даже сопротивления толком оказать не успели, хоть и степняки прирожденные.
— А-а-а-а! — кричу я в каком-то запале, кидая арбалет на крюк седельный, горячу своего жеребчика Кызыл-Куша, что значит на одном из старых языков Красная Птица, и он своей мощной грудью, просто сбивает невысокого вражеского конька, оказавшегося на его пути. Ай, молодца жеребчик, даже успел еще кого-то из степняков за ногу цапнуть.
Всего миг длилась сшибка, и мы, пробив неровный вражеский строй, проскакиваем его. Повод влево, разворот, выхватываю свою шашку, и вижу, что воевать больше не с кем, все враги валяются в густых степных травах, а их лошади без седоков, разбегаются вокруг или топчутся подле своих хозяев.
— Гойша влево! Ломака вправо! — кричит Кривой Руг своим десятникам. — Всех лошадей собрать, чтоб ни одна не пропала. Димко и Сильвер, прочесать поле боя, ищите выживших, нам с ними поговорить надо. Никого не добивать, живьем брать!
"Ага, — думаю я. — Сейчас, найдешь ты в этом месиве кого-то живого, это вряд ли,"
Однако, я ошибался, нашлись выжившие борасы, аж три человека, правда, двое совсем плохие, у каждого рана тяжелая и пара переломов, а один, ничего так, целехонький, и только прихрамывает на правую ногу. Это его оказывается, мой Кызыл-Куш за ногу во время боя ухватил.
— Путимир, — окликаю я, тяжело дышащего, грузного купца, хоть и убавившего за время нашего похода свой вес, но не так чтобы очень. — Борасы наше наречие понимают?
— Да-да, понимают, уж, сколько лет под дромами прожили, говорят хорошо, — сказал он, обтирая грязным рукавом свое красное лицо.
Подъезжаю к Кривому Ругу, который улыбается мне и говорит:
— С почином, Пламен. Ты взял сегодня первую вражескую кровь.
— Нет, — отвечаю я, спрыгивая со своего Кызыл-Куша, — вот когда до рахдона доберусь, тогда да, это будет вражеская кровь, а это, так, — машу я рукой в сторону пленников, — случайные люди, попавшиеся на пути.
— Случайные или нет, а распросить их надо, — Кривой Руг тоже слез с коня, подошел к пленнику и обратился к нему: — Ты понимаешь меня?
Хромец, статный и стройный парень лет двадцати, с правильными чертами лица, чуть поморщился когда наступил на правую ногу и, изображая презрение, ответил:
— Понимаю, хорошо понимаю. Что вам надо в наших степях, грабители?
— Тебе это знать не нужно, борас, — сказал пахан. — Тебе все одно не жить. Расскажи все, что спросим, и ты уйдешь в свой загробный мир спокойно. Могу сказать тебе только одно, мы не будем грабить ваши кочевья и угонять ваши табуны, не в этот раз. Мы пришли за рахдонским золотом. Выбирай, пытка или легкая смерть.
— Будьте вы прокляты! — выдохнул пленник. — Спрашивайте чего хотели.
— Что вы здесь делали?
— Война, старейшины нас в поход не взяли, молодые, говорят, и мы решили сами на Штангорд сходить.
— Вот видишь, — Кривой Руг ухмыльнулся, — а говоришь, что мы грабители. Военных отрядов в округе много?
— Три сотни в крепости Сабарак, полсотни в Чинкире и две сотни на рудниках в Карморе. Если потребуется, то местный тархан Иегуда-бен-Назир, может три тысячи всадников по всем кочевьям нашего района поднять, а если свое слово скажет наш этельбер Яныю, десять тысяч борасов по всей области поднимется. Лучше бегите отсюда, штангордцы.