Стерх: Убийство неизбежно
Шрифт:
Это была ложь, но Стерху не хотелось признаваться, что он воспользовался отмычкой.
– Как так? – чуть не подскочил участковый.
– Очень просто, я оказался не единственным, кто заинтересовался… квартирой Халюзина.
– Ты накрыл еще какого-то парня, не только нас? – спросил Линдберг.
– В общем-то, не я его накрыл, скорее, наоборот…
И Стерх принялся рассказывать, что и как с ним произошло. Когда он подошел уже к самому завершению, Линдберг повернул его к себе спиной
– Похоже на почерк… Определенно похоже. Продолжай.
– Да, в общем, не особенно много чего осталось продолжать. Скорее всего, он меня не только оглушил, но и накачал какой-то дурью.
– Наркотиками? – спросил Собинов. Он, как обычно, все тщательно и многословно записывал. – Как же это можно сделать?
– Легко, – отозвался Стерх. – Например, распаляешь косяк, зажимаешь нос, и подпихиваешь его к губам того, кого хочешь выключить подольше. Если человек в отрубе, это не значит, что он не дышит, а раз дышит…
– Понятно, – буркнул Линдберг. – Только зачем это ему было нужно?
– Он хотел убрать следы своего пребывания. Ну, и разумеется, захватить улики.
– Какие? – поинтересовался Собинов. Он даже писать перестал, ожидая ответа.
– Я полагаю, что таких улик было два типа. Первый, рисунки Халюзина… Он сказал мне, когда мы обсуждали дело, что любит рисовать. Но никаких рисунков тут нет, даже технических, пейзажных или натюрмортов. В этом парень и сделал ошибку, ему следовало забрать только портреты девушки. А второй тип улик – отпечатки пальцев девушки.
– Как ты объясняешь, что он забрал все рисунки? – спросил Линдберг.
– Думаю, он торопился. К тому же, не хотел включать свет, и не мог точно и однозначно отобрать только те рисунки, которые изображали Марину. Ну, и разумеется, боялся пропустить хоть один из них. А если их было, скажем, несколько сот, и они лежали в беспорядке, как обычно бывает с эскизами, то… Лучше забрать все, даже рисовальные принадлежности, чем рисковать и оставить хоть что-то. К тому же, преступники не знали, что Халюзин обмолвился мне об этих рисунках.
– Но о том, что он рисует, они знали, – буркнул Линдберг.
– Как и вообще довольно много знали о нем с самого начала.
– Девица стукнула? Может, это она все устроила? – спросил Собинов.
– Девица… могла стукнуть, – согласился Стерх. – Но устроить? А что, собственно? Убийство – тут нужна сила. Нападение на меня? Тут действовал очень подготовленный человек…
– Сейчас такие девицы пошли, что и у них подготовка, как у коммандос, – отозвался Линдберг. – Мы несколько преждевременно строим версии. Давайте-ка осмотрим дом.
Все разбрелись, даже участковый, горя желанием помочь начальству, болтался за майором. Стерх вернулся на кухню,
– Ты был прав, – тяжело усаживаясь, Линдберг кивком поблагодарил за чашку кофе, которую налил Стерх. – Похоже, ему нужно было скрыть именно отпечатки и… личину этой девушки. Как ее?
– Гусинская, – подсказал Собинов, для значительности пошуршав страницами своего блокнота. – Марина.
– А как же фотография? – спросил майор.
– Думаю, подмена, – отозвался Линдберг. – Слишком уж похожа на ту фотку, которую мы нашли в кармане покойного, словно снята с одного негатива. А она ведь не слишком… художественная, и даже не цветная.
– Ваши люди занимаются ею? – мельком спросил Стерх.
– Пока преждевременно разрабатывать ее всей бригадой, – ответил Линдберг. – Но если потребуется…
– С машины отпечатки пальцев сняли? Нашли что-нибудь?
– Нашли. И не только Халюзина, но и женские.
– Неужели?! Маринины?
– Этого мы пока не знаем, но… Думаю, да. Вряд ли парень, который за полтыщи километров приехал разыскивать свою подружку, начнет крутить шуры-муры с какой-нибудь другой. – Он поморгал ресницами. – Как думаешь, нужны ли представления об анатомии, чтобы знать куда и как следует бить… ну, раз уж тебя ударили?
– Нужны, – сказал Стерх. – Но их можно получить от знающего человека за пару минут, и усвоить за полчаса тренировки, допустим, на макете.
– Макете?
– Или манекене… – Стерх запнулся, помолчал, вспоминая что-то, что никак не хотелось вспоминаться, потом отмахнулся от этой идеи. – Нет, все-таки, скорее, на борцовском макете. Знаете, такая мягкая кукла, на которой тренирую иные приемы, в том числе и ударные.
Линдберг допил свой кофе, и вдруг приблизил свое крупное, подвижное лицо к Стерху почти вплотную
– Послушай, Стерх, кто тебя научил всем этим трюкам – размышлениям, гипотезам, версиям, выводам? Случайно, не я?
– Ясно, что ты, – отозвался Стерх, решив, как в прежние времена, обращаться на «ты».
– Именно поэтому ты из меня тут дурачка пытаешься организовать?
– Конкретно, в чем ты меня обвиняешь? – удивился Стерх.
– Я уже устал обвинять тебя, и объяснять то, чего ты не должен делать… По крайней мере, никак не лазить впереди следствия!
– А по ночам, – отозвался Стерх без тени улыбки, – я еще пожираю маленьких детей, особенно люблю тех, у кого нет мамы-папы. Они так сладко рыдают перед смертью на сковороде.