Стерва. Десять главных правил моей жизни

Рис Кларисса

– Это как? – Девушки тут же склонились ко мне ближе.

– Поверьте, – предвкушающе потёрла я руки, – ни один мужик не способен вести скандальные хроники так, чтобы народ хотел сожрать газету и немедленно требовать добавки. Три главных семьи, ха, да раз плюнуть. Я работала в конкурентной среде, где на каждого читателя приходилось по десятку разных издательств. Так что у меня к вам, девушки, есть предложение. Вы хотите работать на меня?

– Что от нас будет требоваться? – Кажется, они пока не понимали, к чему я все это веду, но уже были на крючке.

–

Сплетни, мои дорогие, простые сплетни!

– Какой толк-то от простых пересуд? – непонимающе переглянулись служанки.

– Поверьте, – усмехнулась я, – во время отбора невест для Владыки сплетни – золотая жила. Да народ помрёт от радости, получая сенсации прямо из сердца дворца. Вам же любопытно, о чем судачат на той же кухне Владыки? А теперь представьте предвкушение остальных, тех, кто вообще не имеет доступа ко двору и его слухам и сплетням. Да если им дать хоть кусочек, они уже просто не смогут остановиться, все остальное в их глазах померкнет и исчезнет.

– Получается, вы хотите стать газетчиком?

О, наконец-то они уловили мою мысль.

– Нет, – покачала я головой, – в своём мире я уже была им, отучилась на журналиста и проработала в этой сфере больше десятка лет, зарабатывая таким образом на жизнь. Так что от вас требуется всего-то подшивка городских газет, всю Империю пока не берём. И возможные сплетни, о которых не смогут разнюхать остальные, то есть те истории, о которых знает ограниченный круг людей. – Я коварно улыбалась и уже прикидывала, что начнётся в городе с первого же выпуска такой газеты.

– А как вы организуете печать? – Девушкам идея явно пришлась по душе.

– Не волнуйтесь, – потёрла я руки, – её организует Владыка.

– Как? – Они ошарашенно на меня смотрели.

– Поверьте, очень быстро и качественно, – хлопнула я в ладоши, – а теперь пора собираться.

– Да, госпожа, – и обе служанки начали суетиться по комнате.

В результате к явлению разгневанного и смешного до ужаса Владыки я уже мирно пила чай в охапке белоснежных подушек, разложенных прямо на полу около низенького кофейного столика. Пастельного цвета платье не шло мне до ужаса, но выбирать не приходилось, из всего готового только это тянуло на более или менее приличную одежду.

Мужчина грозным взглядом осмотрел всех в комнате и остановил свои темно-синие очи на мне, родимой. По его губам всего на краткий миг скользнула кровожадная усмешка и бесследно исчезла. Я, спасибо своей профессии, тут же отметила изменение в мимике собеседника и приготовилась внимать гневной тираде.

Только со мной все же решили поиграть в некое подобие приличного дворцового этикета. Если принимать во внимание тот факт, что орать с порога Владыка не стал, а лишь зло сверкнул глазами. Он медленно и тягуче обошёл комнату по кругу, захватил с дивана темно-вишнёвую подушку, кинул рядом с другим краем столика и, опустившись на неё, притянул к себе вторую чашку. Наполнять её чаем я не спешила, а служанки исчезли ещё при его появлении.

Так мы и сидели молча, пока повелителю это не надоело, и он

сам себе не налил этот злосчастный чай из небольшого чайника с приятным цветочным узором на белом пузатом боку. Сверкнув глазами, он надеялся получить реакцию, получил полный игнор. Я все так же медленно тянула чай из своей кружки и рассматривала в высоком окне дворцовый парк.

– Так и будешь молчать? – Он не выдержал первым, мне тишина не мешала.

– А смысл? – Все же повернула голову в его сторону. – Контракта я не вижу, а других тем для разговора у нас с вами не имеется.

– Думаешь, я не узнал бы о письмах в издательства?

Я спокойно пожала плечами.

– Я не скрывала, – вновь отпила из чашки, – да и ответа, я так понимаю, не дождусь.

– Почему же, – его губы вновь сложились в гаденькую ухмылку, – вон они.

– Можно вкратце, кто и что написал? – Я равнодушно смотрела на три свёрнутых листа. – Так лень перечитывать ту чушь, которую мне прислали в качестве ответа.

– Ты так уверена в отказах? – Он закинул в рот печенье и не сводил с меня взгляда.

– Мне уже рассказали о монополии на печатные изделия, – дотянулась до сахарницы и добавила ложку в чай, – поэтому не сомневаюсь, моя статья выйдет завтра во всех трех газетках под авторством нужных им людей.

– Так спокойно готова им отдать свой материал? – удивился этот всесильный человек.

– Нет, конечно, – рассмеялась во весь голос, – я же не первый год в этом бизнесе. У них есть черновой вариант статьи, настоящий только у меня и идёт только в комплекте со мной.

– Умно, – повторил он манёвр с сахарницей, – итак, что же ты тогда этим хотела добиться?

– Прощупать рынок и конкурентов, – отказываться от своих слов не имело смысла.

– Ты на самом деле разбираешься в этом? – удивился этот невыносимый мужчина.

– Конечно, разбираюсь, – потянулась до хруста, – и у меня к вам предложение.

– Слушаю, – некультурно поставил он локти на стол и положил голову на скрещённые кисти.

– Предлагаю вам собственную газету, – словно дирижёр, я помахала свёрнутым листом, – это настоящая статья, которая может быть опубликована в ближайшие дни, смотря сколько времени у нас есть до выхода укороченного репортажа у конкурентов. Или же, в случае отказа, я сама организую типографию, но вот лояльности к короне она при таком раскладе иметь не будет.

– А что получу я? – На меня смотрели с интересом.

– Как я уже сказала, нашу лояльность, – развернула я лист перед его носом, – мы не станем замалчивать ваши интрижки на стороне или незаконнорождённых детей, но по-настоящему опасные и сенсационные новости сообщать не будем до момента согласования. А ещё в случае опасности или войны мы гарантируем поддержку в качестве мотивирующего материала и много чего ещё. Журналисты – это те, кто создают настроение среди народа, и одним своим словом пресса может разрушить не только жизнь, но и карьеру, сломать или вознести. Уверяю, мы страшная сила, особенно с правильным виденьем и образованием.