Стерва
Шрифт:
– Вам плохо? Вы в сознании? Может скорую вызвать?
ЭПИЛОГ.
Спустя два года девушки вышли замуж. Нонна - за Прохоренко, Екатерина - за Колю. Через несколько лет в браке родились дети. У Нонны - два мальчика, у Кати - две девочки. Благотворительный фонд продолжал работу.
Сначала заплатили долги неудачливого дедушки, а долгов оказалось немало. Квартиры в Лондоне и в Москве продали. Прохоренко уволился с прежнего места работы и стал хозяином строительного бизнеса покойного Александра Ивановича Наумова. Сумел предотвратить распад бизнеса с помощью благотворительного фонда Нонны. Разогнал прежнюю команду, часть людей попало в тюрьму, часть осталась на работе, из порядочных работников.
Нонна и Екатерина решили начать свою работу с города Саратова и Саратовской области.
Начали с покупки земли саратовской области, которая заросла сорняками, мусором. Прежние крестьяне разбежались кто куда, большинство в Питер, Москву или в те регионы, которые считались благополучными. Многие из них влачили жалкое существование, бедствовали на съемных квартирах, выполняли малооплачиваемую работу.
Коля руководил службой безопасности, организовал поиск уехавших крестьян, которые вернулись в родные края, получив без оплаты землю и машины для её обработки, семена и прочее. А так же построенные для их семей коттеджи для проживания со всеми удобствами. Несколько миллиардов ушло на эту работу. Построили дороги, для чего вызвали специалистов из США. Качество дорог удивило всех. Из других регионов приезжали смотреть. Завидовали. Просили денег. Им велели подождать, пока Саратов и Саратовскую область не приведут в порядок.
Для своего проживания девушки выбрали город Красноармейск, Саратовской области. На улице Московской стоял заброшенный крепкий дом среди дикого сада. Вокруг дома - сорняки, мусор и бомжи. Дом привели в порядок и надстроили два этажа. Узнали, что ранее в этом доме был благополучный детский дом. Дети учились в соседней школе, работали в саду и ухаживал за огородом под руководством умных педагогов и воспитателей, преданных своему делу. Зачем губернатору понадобилось разрушать это великолепие? Детей рассовали по другим детским домам или отдали на воспитание в семьи в другие регионы. В доме поселили беженцев, которые вели себя столь отвратно, что местные жители ужасались. Сад почти уничтожили, кругом было пьянство и беспорядок. Вокруг дома хаос и разорение. Внутри - вонь и кошмар. Затем беженцы исчезли, а разоренный дом никого не интересовал. [Прим. авт. Реальный факт, дом стоит заброшенным до сих пор.]
Чрез несколько месяцев с помощью Прохоренко дом преобразился и окрестности также. Завезли новую мебель, старую рухлядь сожгли, бомжи разбежались.
***
В довольно большом городе не было дорог, кроме одной. Но и та вся в рытвинах, и ехать по ней - опасно. В советские времена в Красноармейске работали две швейные фабрики, машино-тракторный завод. Ещё одна фабрика по пошиву мужской одежды и школьной формы "Рабочая". Качество было таковым, что часть продукции закупала Венгрия и другие страны.
Всё производство лёгкой промышленности ушло вникуда. Все было разгромлено и уничтожено. Работы не стало. Молодёжь и люди среднего возраста, многие с высшим образованием подались на заработки кто куда, посылая деньги бабушкам, дедушкам, женщинам с малолетними детьми, чтобы выжили. И сами выживали кто как сможет.
Кроме того, губернатор издал указ, чтобы время изменить на час раньше, для экономии электричества. С двенадцати часов ночи Саратов и Саратовская область погружались в темноту. Хоть глаз выколи!
Многие деревни и села стояли пустыми. А в советские времена там работали люди на птицефабриках, имели неплохой доход и хорошую занятость. Птицефабрики восстановили, развалившиеся дома уничтожили, провели дороги, настроили коттеджи со в ему удобствами. Деревни и села возродились к жизни. Построили больницы, школы и прочее. Люди приезжали отовсюду, но сначала попадали к Коле, в его службу. Проверка была тщательной. Пьяниц и разную "нечисть" в Саратов и Саратовскую область не допускались.
Желающих халявы хватало. Поэтому построили т.н. КП по всей Саратовской области, и халявщики в регион не допускались. Бомжи, цыгане, воры, преступники разбежались кто куда. Полицию также проверили, многих уволили. Взяточников всех мастей, малых и крупных, - не стало. Наладили газо и электроснабжение по всей области. Детей можно было без страха выпускать гулять.
Построили питомники для бродячих собак и кошек. Стали выпускать газету "Саратовский вестник". Губернатор затеял проверки, и в его окружении царила паника, многие бежали и увольнялись. Сам губернатор тоже подумывал сбежать за границу, но пока ещё свой пост не покидал, и в конце концов "подружился" с хозяйками благотворительного фонда. Время вновь стало московским. Ночью горели фонари, тьма отступила. В магазинах продавали качественную еду, проходившую строгий контроль продуктов. В Саратове построили университет и два двенадцатиэтажных дома. Появились дороги, дворники навели порядок, получив в пользование уборочные машины, красивую форму и жилье. Построили новую больницу, завезли в неё новое оборудование и продвинутых специалистов. В школы вернули прежнюю советскую систему образования, отменив ЕГЭ. Выпускники университета тут же находили работу, их звали лучшие фирмы страны. Открылись новые магазины, в том числе и книжные. Преобразование города Саратова и Саратовской области продолжалось.
Президенту доложили о том, что Саратовская область из отсталого региона, вечно просящего деньги из центра, превратилась в достойный самоокупаемый регион, и преобразование там идёт полным ходом под руководством благотворительного фонда имени Владимира Наумова.
"И их миллиарды не оскудевают, а наоборот пополняются с каждым годом. Откуда? Как? Это надо выяснить."
И выяснили. Проверку грандиозную устроили. Но не успокоились на этом.
В благотворительный фонд имени В. Наумова заявился представитель президента собственной персоной. Его прокатили на великолепной машине по Саратову и областям, деревням и городам. Обратили его внимание на особенный город "Маркс", где жили немецкие семьи, не уехавшие в Германию. Город, в отличие от прежнего безобразия, процветал. И работа была для людей, и проживание достойное. Вот могут же немцы, а мы почему нет?
Представитель президента задумался и решил, что хорошо бы руководителя города Маркса назначить губернатором, а прежнего - "гнать в шею".
А затем в доверительной беседе с Нонной и Екатериной попросил парочку миллиардов для доблестной армии России, то есть для её вооружения. На что получил такой отказ, что даже глаза выпучил от явного непослушания и безобразия.
– Мы не имеем никакого отношения к вооружению.
– Заявила красавица Нонна.
– Справляйтесь сами. Средства у Вас имеются. А мы готовим по мере возможностей честный и уютный быт внутри России - матушки, чтобы президенту и его народу было комфортно жить в его Российском доме. Доме собственном, уютном и достойным для проживания в нашей Великой стране. Чтобы не было нужды собирать деньги для лечения больных детей за границей у граждан России. Сами лечим и бесплатно. Наш детский дом процветает. Детей привозим со всей страны из неблагополучных семей, и просто бродяжек. Наша лёгкая промышленность процветает. У нас контракты с Европой. Наша продукция пользуется большим спросом. Передайте привет нашему любимому президенту, пусть приезжает к нам в гости. Мы с ним знакомы, между прочим. Он нас видел в доме Владимира Ивановича Наумова, когда приезжал к моему дедушке. Видимо, миллиарды просил на вооружение армии. И, конечно, их получил. Вы видели достойный памятник на могиле моего любимого деда? Посетите. Другого памятника дедушки нет. А почему? Разве он мало сделал для родной страны, сгорая на работе? Почему его забыли, его имя нигде не упоминается? Нехорошо, господа хорошие, нехорошо...
Тут вдруг к Нонне ввалился Коля с Гюльнарой с криками:
– Гюльнара, опять?! Стерва!
А стерва тащила за собой двух нововыявленных преступников.
На том представитель президента и отбыл с целым докладом о деятельности благотворительного фонда имени В. Наумова. После доклада президент задумался, а потом долго молчал.
– Покушения были.
– Добавил докладчик.
– Четыре. Пока живы.
– Да...
– Сказал президент.
– Действительно, почему немцы могут, а мы нет, а?