Стервами не рождаются!
Шрифт:
Алька, разозлившись непонятно на что, завела урчащую колымагу и, врезаясь в самую середину огромных луж, какими пестрел сей забытый богом переулок, рванула вперед.
Глава 38
Сидя в маленьком скверике позади дома, в гуще зарослей облетевшего боярышника, Алька насквозь продрогла, но так и не смогла найти мотива для объяснений внезапно принятого ею решения.
А нужно ли вообще что-то объяснять? К чему все усложнять? Она давно думать забыла о нем, как он вдруг ни с того ни с сего свалился на ее голову с мнимым сочувствием
Но как бы она ни пыталась себя в этом убедить, память, наша недремлющая хранительница прежних ощущений, настойчиво советовала ей не отмахиваться от того хорошего, что невольно возникло в ее жизни с появлением Дениса.
«Ну и что! — упрямо твердила самой себе Алька. — Все это ни к чему! Сейчас пойду и все ему скажу!»
Она напрасно готовилась к неприятной беседе с Денисом, говорить никому ничего не пришлось. Квартира оказалась пуста. Окна не занавешены. Одеяла, доселе служившие надежными портьерами, были аккуратно свернуты и уложены на те же самые полки, откуда их извлекли. Посуда вымыта и расставлена в сушке. В общем, все так же, как и до их прихода сюда.
В растерянности потоптавшись у порога, Алька обошла комнату за комнатой, благо их не так уж много, и попыталась вздохнуть с облегчением. Но не тут-то было! Сколько она ни старалась, так необходимого ей сейчас чувства освобождения не наступало. Горький комок встал в горле, грозя превратить в прах всю ее прекрасно отутюженную теорию о пользе одиночества.
Алька сделала несколько глубоких вздохов и шумных выдохов. Навязанная подругой методика обретения равновесия посредством дыхательных упражнений на сей раз имела прямо противоположный эффект — Алька расплакалась. Прислонившись к косяку кухонной двери, теребя в руках пакет со своими вещами, она вдруг поймала себя на мысли, что, прожив с Денисом бок о бок эти несколько дней, она совсем перестала изводить себя мстительными мыслишками о возмездии, которое непременно должно пасть на головы виновных в ее бедах. Слыша ночью его ровное дыхание, она ощущала удивительное блаженное тепло. Но не отдавала себе в этом отчет, полагая, что такое ощущение от дремоты, вязко ее обволакивающей. Сейчас-то она думает иначе!
«Между прочим, у тебя машина его дяди Вити. У тебя есть прекрасная возможность поблагодарить дядю и его племянника за оказанное гостеприимство и вернуть средство передвижения… — не оставила ее на произвол судьбы старушка-совесть. — Хватит реветь! Поезжай…»
Будучи по натуре своей человеком очень ответственным, Алька приняла эту подсказку как руководство к действию и уже через десять минут мчалась в сторону поселка Автолитейный, неизвестно в какую насмешку названного так заселявшими его испокон веков потомственными хлеборобами.
Поколесив аккуратными дорожками, она съехала на грунтовку и скоро притормозила у знакомой чугунной калитки.
Но, вопреки ожиданиям, ее никто не встретил. Более того, дом стоял наглухо закрытый и, судя по толстому слою жухлой листвы, нанесенной пронзительным ветром на крыльцо, не
Алька обошла вокруг дома, кинула камешком в окно столовой, но безрезультатно — там, конечно же, пусто.
— Вот так-то вот, подруга! — Вырвалось у нее горестное. — А ты речь готовила!
По всему выходило, что Денис первым решился на то, что она так долго обдумывала. Алька усмехнулась, вспомнив, как долго подбирала слова для оправдания. Он же молодец! Не снизошел даже до объяснений! Попросту взял и слинял в неизвестном направлении, вовремя решив избавиться от ненужного балласта.
Она больно хлестнула себя по ноге подобранным на тропинке прутиком и, решительно тряхнув растрепавшимися волосами, пошла к машине. Но стоило ей только сесть за руль и повернуть ключ в замке зажигания, как отчаяние снова подкатило к горлу тошнотворным комком.
Что теперь?! Куда?! Где и кто ее ждет?! Ни дома, ни друзей, которые смогли бы помочь ей сейчас. Плюс ко всему прочему еще долг в энную сумму тысяч, который ей при всем желании не погасить и за всю оставшуюся жизнь. При воспоминании об этом долге ей сделалось совсем худо. Как все просто и разрешимо было еще дня два назад, а сейчас опять все перепуталось и перевернулось с ног на голову.
Алька почувствовала, что еще немного, и она разревется.
«Курица, мокрая курица! — принялась она укорять себя. — Что вышло-то на поверку?! Что, ты без мужика и шагу ступить не можешь?! Где же твое хваленое самообладание?!»
Но работа над собой не давала ощутимых результатов. Противное, слезливое бабское нутро полезло наружу, требуя к себе внимания и понимания. Она упала спиной на соседнее сиденье и, глядя затуманенными слезой глазами на проплывающие мимо облака, все пыталась справиться со своей слабостью. Как бы не так! Слезы просочились наружу и обильно заструились из глаз, превращая небесный пейзаж в размытую бело-голубую муть.
Как долго продолжалось бы такое состояние, неизвестно, но внезапно под спиной у нее что-то пронзительно заверещало, заставив ее резко приподняться на сиденье.
Мобильник захлебывался от перезвона. Недоумевая, кто бы это мог быть, Алька взяла трубку и, прокашлявшись, хрипло произнесла:
— Да, алло…
— Алевтина, это ты! — обрадованно воскликнул Зося. — Как я рад! Господи, как я рад!..
— Чего тебе? — оборвала его восторженную речь Алька и недовольно поморщилась. Если этот толстячок-мудрячок станет напоминать ей о долге, то она пошлет его куда подальше.
Но Зося удивил ее необычайно. Он взахлеб принялся рассказывать ей о том, как долго пытался связаться с ней, как изъездил весь город в ее бесплодных поисках.
— На моей машине-то катаешься? — ехидно поинтересовалась Алька, представив этого толстяка-коротышку за рулем своего красавца «Форда».
— Аленька… — начал торжественно Зося и умолк.
— И?!
— Мне нужно с тобой поговорить… — Он замялся, словно обдумывая что-то, и через несколько мгновений ошарашил ее признанием: — Дело в том, что я тебя люблю!.. Только, пожалуйста, не перебивай меня! Умоляю! То, что я на твоей машине, не должно тебя обижать. Сергей Алексеевич посадил за руль меня, завтра еще кого-нибудь посадит, не в этом дело.