Стезёю вечного Заката
Шрифт:
— У меня надёжная легенда, — возразила принцесса. — К тому же я умею обманывать магов Дня. Не так-то просто распознать во мне ту, кто я есть. Цените, что я открылась вам.
Девушка улыбнулась той лёгкой улыбкой, которая подчёркивает сказанное и одновременно намекает, что там может быть скрытый смысл. Потом отвернулась от собеседника и остановилась у большого куста оранжевых пятицветов, почитаемых ниферцами за королевские цветы. Сорвав большой, с кулак размером, бутон, Лиуджайн полюбовалась тем, как он плавно раскрывается в её руке — такова была особенность этого растения, в изобилии растущего в дворцовом
При встрече с Шорхом ранее придуманную легенду, конечно же, пришлось отбросить: Лиуджайн прекрасно понимала, что скрыть от Гасителя бурлящие в ней силы Ночи не удастся. Поэтому она представилась ему той, кем и была на самом деле — дочерью Повелителя Фихташа. Теперь, когда принцесса добралась до человека, которого искала, это уже никак не угрожало её планам. Вряд ли Гаситель выдаст её тем, кто служит Дню…
Только вот о том, что прибыла на Первый континент по воле отца, девушка, естественно, упоминать не стала. Напротив, сообщила, что здесь она инкогнито и просила не выдавать отцу, коли Гаситель с ним за какой-либо надобностью свяжется сквозь Ночь…
Принцесса начала игру, к которой себя долго готовила. Властитель Мёртвых земель наказал ей любой ценою взять Гасителя под контроль. Того же желала и она сама (особенно с тех пор, как увидела Шорха, почувствовала его силу и необычность, инаковость). Но отнюдь не для того, чтобы слепо исполнять волю отца. В союзе с Шорхом Лиуджайн видела способ добиться для себя особого положения в грядущую Эпоху Ночи. И союз этот следовало выстроить на прочном фундаменте…
Вот уже несколько дней Лиуджайн со своими спутниками жила в королевском дворце Нифериса, оставив случайный постоялый двор. Сюда их пригласил Шорх: пользуясь привилегией особого гостя самого короля, Гаситель попросил выделить покои столь важной гостье. Король, быстро смекнув, что присутствие принцессы Мёртвых земель может гарантировать ему поддержку её венценосного отца (а Шорх деликатно умолчал о том, что Фихташ не в курсе местонахождения дочери), показал себя радушным хозяином.
Все эти дни Лиуджайн и постепенно выздоравливающий Шорх беседовали, гуляли вместе по городу, постепенно всё лучше узнавая друг друга. Естественно, настолько, насколько каждый из них мог себе позволить открыться другому. Повсюду их сопровождала Шьямала, скромно помалкивающая, как и положено охранительнице. И лишь изредка бросающая на Шорха откровенно заинтересованные взгляды, не укрывающиеся от внимания принцессы. Глаза Гасителя порою тоже проходились по стройной и сильной фигуре воительницы. И Лиуджайн это устраивало, хотя в глубине души она ощущала, что ей неприятно делить внимание такого мужчины с другой. Вдвойне неприятно ей было пару раз застать Шорха и Шьямалу мило о чём-то разговаривавшими в узких и сумрачных коридорах ниферского дворца. Взаимное влечение этой парочки было очевидным, хотя Лиуджайн и чувствовала, что к ней Гаситель испытывает не меньший, а то и больший интерес. Как бы то ни было, в план, родившийся в голове принцессы Ночи, всё это вполне вписывалось…
— А вы? — спросила принцесса, протягивая цветок мужчине. — Вы мне откроетесь? До сих пор я слышала очень мало. Или вам запрещено говорить о себе? Кем? Тем, кто направил, как вы именуете эту загадочную личность?
Принцесса, конечно же, знала о Владычице: про эту сильную фигуру в их игре ей сообщил отец. Но девушке хотелось посмотреть на реакцию Шорха. Как он станет говорить о своей… покровительнице? Госпоже? Любовнице? Матери? Кто она ему, что для него значит? От этого зависело очень многое…
— Что же, вы откровенно поведали мне свою историю, принцесса, и вправе рассчитывать на ответную откровенность, — скупо улыбнулся Гаситель. Бросив короткий взгляд на замершую в трёх шагах позади них Шьямалу, он продолжил: — Я — Гаситель и действую по своей воле и указанию повелевающей мною стихии, коей служу в силу обстоятельств, которые превыше чьего-то желания. Но Владычица… Ночи, она — путеводная звезда моей жизни. Она направила меня, показала, как исполнить предначертанное мне. И мы с нею добьёмся повсеместного господства… Ночи.
Лиуджайн непроизвольно поджала губы. Слишком уж тепло, как-то даже восторженно говорил Шорх о своей Владычице. Их связь надо расшатать и, если такое возможно, разорвать, иначе любые задумки обречены на неудачу.
— Оставь нас, Шьямала! — велела принцесса, желая некоторое время побыть с Шорхом наедине. — Ступай к себе, отдохни, прими горячую ванну. Ты заслужила минуты блаженства.
Воительница посмотрела на неё с некоторым удивлением, затем глянула на Шорха, и ответила:
— Да, госпожа. Спасибо, — после чего развернулась и лёгким шагом удалилась по цветущей аллее к одному из входов во дворец.
— Интересно, — протянула Лиуджайн, дождавшись, пока воительница скроется из виду, — значит, Владычица Ночи поистине великий человек, коли вы так верно ей служите, Шорх. Скажите, а что будет после того, как окончательно наступит Эпоха Ночи? Какую роль вы видите для себя дальше, когда функция Гасителя будет исполнена и исчерпана? Точнее, какую роль вам уготовала та, что пока ещё направляет вас?
Гаситель ответил не сразу. И Лиуджайн мысленно восторжествовала, узрев, что он задумался над этими, произнесёнными расслабленно-спокойным тоном, но оттого не менее серьёзными вопросами. Заставить Шорха подумать, а не использует ли его Владычица втёмную, было сейчас крайне важно для Лиуджайн. Ибо с этого можно было начать вколачивать клин…
— Не отвечайте! — опередила принцесса открывшего было рот Гасителя. — Простите, пожалуйста. Мой вопрос бестактен. Ответьте себе, но вслух не надо, иначе мне будет очень неловко, что я лезу не в свои дела. Давайте лучше прогуляемся чуть подальше. Темнеет. Наступает наше время!
Шорх и Лиуджайн гуляли ещё долго, беседуя о пустяках и наслаждаясь серебряным светом взошедшей луны. Но из головы Гасителя не шёл вопрос, невзначай поставленный принцессой. И она это видела…
Когда они вернулись во дворец, и Шорх проводил Лиуджайн до двери выделенных ей покоев, принцесса поблагодарила за приятно проведённый вечер и тепло улыбнулась своему спутнику. А затем вдруг сказала:
— Жаль, что я раньше времени отослала Шьямалу. Ей бы тоже была приятна ваша компания. А так, сидит в своей комнате совсем одна, — и махнула рукой в сторону соседней двери. — Что же, приятного вам ночного времени, Шорх.