Стигматы Палмера Элдрича (сборник)
Шрифт:
– Все произойдет таким образом: Хиг или кто–нибудь другой из работников Рансибла, руководящих железками или буровыми установками, обнаружит эти предметы и сообщит Рансиблу. И, согласно американскому законодательству, независимо от их фактической ценности…
– О Господи, — сказал Адамс. Ведь Рансибл сразу поймет, что если он передаст сделанную им находку правительству Ист–Парка, то лишится своих земель. — Он скроет находку.
– Разумеется, — удовлетворенно кивнул Броз. — Мы попросили миссис Морген из Берлинского института прикладной психиатрии составить на основании имеющихся свидетельств психологический портрет этого человека, и ее выводы совпали с мнением наших психиатров. Да это
Гипотезу о том, что они воевали с индейскими племенами и войну эту проиграли, и потому не колонизировали Землю. Однако все это в виде гипотезы, поскольку тридцать лет тому назад, когда была написана статья, вещественных доказательств было немного. Ожидалось, что будут сделаны новые находки. Так и случилось.
– И теперь, — сказал Адамс, — у нас есть полный набор оружия и костей. Наконец. Гипотеза тридцатилетней давности подтвердилась, и это имеет огромное научное значение…
Он подошел к окну и притворился, что смотрит наружу. Строитель жилых комплексов, Луис Рансибл, получив сообщение о находке, заподозрит, что они были закопаны там, чтобы отобрать у него землю — и ошибется. И, допустив ошибку, скроет находки и продолжит строительные работы.
А в это время…
Более преданный науке, чем своему работодателю, и не желающий потворствовать жадности промышленного магната, Роберт Хиг «неохотно» сообщит о находках правительству Ист–Парка.
И Рансибл станет преступником. Потому что существует закон, по которому все находки, сделанные железками, становятся собственностью владельца поместья; все йенсенисты ведут раскопки в поисках довоенных вещей, представляющих художественную или техническую ценность; Но закон этот не распространяется на те находки, которые с точки зрения археологии имеют исключительное, уникальное значение.
А пришельцы, прибывшие на Землю шестьсот лет назад, вели ожесточенную борьбу с тамошними индейцами. Затем пришельцы вновь улетели. У Рансибла не будет никаких шансов на то, чтобы Совет Реконструкции его оправдал, его дело обречено на провал даже в том случае, если защищать его будет самый лучший адвокат в мире.
Но Рансибл не просто потеряет свою землю.
Его приговорят к тюремному заключению сроком от сорока до пятидесяти лет в зависимости от ловкости, которую проявят во время судебного процесса адвокаты, нанятые правительством Ист–Парка. Ведь «Закон о находках, представляющих особую ценность» уже не раз пускали в ход против тех людей Йенси, которые преднамеренно скрывали ценные и редкие изделия и были пойманы с поличным. Совет потребует, чтобы и дух и буква этого закона во всей его полноте были соблюдены. И Рансиблу тогда несдобровать — его финансовая империя, его жилые комплексы, разбросанные по всему миру, станут общественным достоянием: в этом и заключается карательная постановляющая часть «Закона о находках», придающая ему особую свирепость.
Человек, осужденный по этому закону, не только попадал в тюрьму — все его имущество, все без исключения, подлежало конфискации.
Адамс это знал и теперь окончательно уразумел, в чем должен состоять смысл его статей для журнала «Мир природы», выходившем тридцать лет назад.
И все же мысли его блуждали, погружая обычно цепкий ум Адамса в сонное оцепенение и принуждая его тупо выслушивать обмен репликами между Брозом и Линдбломом, которые, в отличие от него, прекрасно понимали цель акции.
Ведь речь идет о Луисе Рансибле, который строит жилье для бывших обитателей подземных убежищ, вышедших на поверхность, чтобы увидеть дальнейший ход военных действий. И обнаруживших, что война закончилась много лет тому назад, а Земля превращена в один гигантский парк, застроенный виллами для немногочисленной элиты и поделенный на поместья.
Почему же, спросил себя Адамс, они хотят покончить с этим человеком, столь прилежно выполняющим свои исключительно важные обязанности, имеющие первостепенное значение не только для людей, покинувших убежища, но и для нас, йенсенистов? Ведь всем нам известно (нужно смотреть правде в глаза), что бывшие жители убежищ, поселившиеся в жилых комплексах Рансибла, по сути дела являются заключенными, а жилые комплексы — это резервации или, как их сейчас называют, концентрационные лагеря. Условия в них лучше, чем в подземных убежищах, но все же это лагеря, из которых они не могут, даже на непродолжительный срок, выйти на волю, не нарушая при этом закон. А если нескольким, а то и целой группе из них удастся совершить побег, то, если это произошло в Зап–Деме, за ними охотится отборная армия генерала Холта, а если в Нар–Паке, то армия маршала Харенжаного. А в этих армиях состоят на службе многоопытные железки, которые выслеживают беглецов и возвращают их обратно — к плавательным бассейнам, объемным телевизорам и ковровым покрытиям их комнат в жилых комплексах.
Вслух же Адамс сказал:
– Линдблом, я повернулся спиной к Брозу. И меня теперь слышишь только ты. Я хочу, чтоб ты как бы случайно отвернулся от него, двигаться ко мне не надо, просто посмотри на меня, а не на него. И, ради Бога, скажи мне зачем?
Через мгновение он услышал шорох, а затем голос:
– О чем ты спрашиваешь, Джо?
– Почему они хотят прикончить Рансибла?
– Разве ты ничего не знаешь?
Сидевший за столом Броз сказал:
– Вы оба отвернулись, будьте любезны повернуться ко мне, продолжим обсуждение проекта.
– Ну говори же, — сдавленным голосом попросил Адамс, глядя из окна конторы на другие здания Агентства.
Линдблом ответил:
– Они подозревают, что это Рансибл сообщал жителям разных убежищ, что война закончилась. Им достоверно известно, что кто–то это делал. Уэбстер Фут и его контрразведчики установили этот факт во время обычного в таких случаях допроса группы лиц, вышедших на поверхность где–то месяц назад.
Своим дребезжащим, полным недоверия голосом Броз сделал им замечание:
– Что происходит? Вы разговариваете друг с другом!
Услышав его слова, Адамс отвернулся от окна и посмотрел на Броза, Линдблом тоже повернулся к этой чудовищной туше, едва втиснувшейся в кресло.
– Не разговариваем, — сказал Адамс Брозу, — просто размышляем.
Ни один мускул не шевельнулся на каменном лице Линдблома, он отрешенно смотрел куда–то вдаль. Ему дали задание, и всем своим видом он показывал, что намерен его выполнить. Он как бы призывал Адамса последовать его примеру.
А если это не Рансибл информировал подземных жителей? Если это сделал кто–то другой?
Тогда весь этот проект, фальшивые археологические находки, статьи в «Мире природы», утечка информации о находках, судебный процесс в Совете Реконструкции, уничтожение финансовой империи Рансибла и его арест…
Затевается совершенно напрасно.
Джозефа Адамса била дрожь. Потому что в отличие от Броза, в отличие от Верна Линдблома и, вероятно, Роберта Хига и всех остальных, кто был связан с этим проектом, у него возникло ужасное подозрение, что происходит ошибка.