Стихея
Шрифт:
Это его проклятье, и он будет нести его до скончания времен. По сравнению с вечностью он еще младенец, ему всего лишь триста пятьдесят лет. Но в этой вечности был один человек, благодаря которому он еще не потерял надежду и человечность. Девушка. Любовь всей его долгой тоскливой жизни.
Он со вздохом открыл потертую от времени шкатулку из красного дерева и достал оттуда заламинированную вырезку из американской газеты одна тысяча девятьсот шестьдесят первого года. На ней была запечатлена девушка с короткими светлыми волосами, которые вились вокруг острого лица,
Каждый раз она немного другая, и все же это она.
Сердце защемило, и он провел дрожащими пальцами по заголовку статьи.
«Известная поэтесса Люсинда Гилл покончила с собой».
Он не смог предотвратить ее самоубийство, не смог. Он столько раз ошибался, но самую главную ошибку допустил в одна тысяча шестьсот девяносто втором году. И он расплачивается за нее до сих пор.
Покатая крыша филиала Вэйландского университета сверкала в лучах солнца. Футуристичное здание так разительно отличалось от замка, что первые минуты Мари не могла пошевелиться от восторга. Филиал напоминал воздушное безе серебристого цвета. Люди, как маленькие фигурки на витрине, сновали за стеклянными стенами, и казалось, что сейчас придет великан и заберет свой игрушечный домик.
– Посторонись!
Мари едва успела отпрянуть, когда мимо нее по дорожке, выложенной песочного цвета брусчаткой, пронесся парень на скейтборде. У него в руках была стопка университетских газет, а ещё он задорно выкрикивал, привлекая внимание:
– Семь повешенных черных кошек! В Вэйланде продолжают твориться безумства! Неужели грядет конец света?
Студенты провожали его удивленными взглядами, и лишь немногие покупали газеты. Большинство лезли в профиль газеты в интернете.
– Теперь еще и кошки? – пробубнила Мари, поднимаясь по широкой лестнице.
В фойе ее встретили стены лаконично серого цвета, украшенные абстрактным искусством. Картины с геометрическими рисунками, статуи – смесь античности и современности.
Мари нашла на плане актовый зал и поспешила подняться на второй этаж, но не увидела ожидаемого столпотворения. На дверях висел одинокий плакат с призывом попробоваться на роль главной героини – ведьмы, и, видимо, этого уже было достаточно, чтобы отпугнуть желающих.
Мари осторожно отворила бежевые двери и заглянула внутрь. Зал как зал. Ровные ряды невзрачных сереньких стульев, сцена нейтрального кремового цвета. По ней сейчас носилась Моника и, судя по ее крикам, дела обстояли плохо:
– Черт бы побрал этого анонимного автора! Зачем он написал сценарий про ведьму? Нельзя было сделать главную героиню феей, ну, или гоблином, на худой конец?! Никто не хочет, никто! Придется самой играть… – и она понуро уселась на край сцены.
– У тебя уже есть роль, и ведьма из тебя так себе, – фыркнула Айви. Мари заметила ее рыжую макушку в первом ряду. – О, а давай предложим Джорджи?
– Древняя в роли ведьмы? Скажешь тоже! –
– Кто такие эти Древние? Уже который раз слышу, но все забываю спросить. – Мари с щелчком закрыла за собой двери и подошла к девушкам. Ее шаги эхом разносились по пустому залу. Последующий визг Моники оглушил Мари и прокатился по потолку звуковой шаровой молнией, если такие вообще бывают.
– Ты пришла, пришла, пришла! О, Боже, Айви! У нас есть ведьма, слава богу, есть ведьма, – и Моника с облегчением распласталась на сцене.
Ее фраза про ведьму резанула по ушам, но именно за этим Мари и пришла. Если она будет играть ведьму, то ее замашки можно будет списать на сценический образ. Самый лучший вид маскировки – это быть на виду.
– Ничего себе реакция, – Мари смущенно заправила волосы за уши.
– Приветики, Мари, – Айви улыбнулась. – Ты не представляешь, как мы рады, что ты все-таки решила присоединиться к нам! Монику уже силы покинули, – засмеялась она, кивая на обездвиженное тело подруги.
– Я ведь только зашла. Разве не надо… эм-м… сцену сыграть? Отбор пройти?
– Умоляю тебя, нам даже выбирать не из кого, разве что нас осаждает толпа глухонемых невидимок, – оживилась Моника и спрыгнула со сцены. Покопалась в большой мятой сумке и достала рукопись: – Сейчас дам тебе сценарий, а послезавтра первая репетиция.
– А если я абсолютный бездарь и испорчу вам весь спектакль?
– Не привирай. Мы видели, как ты читаешь стихи на посвящении в студенты. Так что с актерскими данными проблем точно нет, – подмигнула Айви.
– Видели? – Мари на секунду зависла.
Айви, заметив ее ошарашенный взгляд, достала из сумочки смартфон и открыла видео:
– Вот. Какой-то первокурсник вчера выложил. Видимо из-за… кхм, – она закашлялась, – из-за той трагедии он забыл про твое выступление, но вчера реабилитировался. Детка, ты бесподобна!
– О, нет! – простонала Мари, не в состоянии оторвать глаз от видео, на котором она, словно богиня войны, пылает взглядом и декламирует огненную поэму. Она вернула телефон и обессилено упала в кресло. – Удачное начало года.
– Забей, все круто! Хоть какая-то радость, а то смерть на смерти. Сначала та бедняжка, теперь придурки повесили семь черных кошек… – Айви поежилась. – И фиг бы с ним, но у всех кошек есть хозяева, а это значит, неизвестный чел за одну ночь проник в семь жилищ, выкрал кошек, которые, между прочим, сдачи могут дать, причем нехило так, и повесил их на заборе каждого из домов.
– А, да, я слышала что-то похожее, – нахмурилась Мари.
Семь черных кошек? На ум вновь пришла таинственная незнакомка. Через пару недель очередное полнолуние, неужели она снова явится Мари?
– Давайте не будет о грустном, – вклинилась в разговор Моника. – Я так рада, что нашла главную героиню, что больше не хочу печалиться. А то сначала меня профессор Баркли ошарашил тем, что мы будет ставить сценарий какого-то анонима, затем бесконечные поиски ведьмы… Скоро бал, надо поторопиться.