Стихи
Шрифт:
— Нет, я уже давно не студент, я работаю.
— Вот как? А выглядите вполне по-студенчески, — усмехнулся старик, — Меня зовут Дэвид. А Вас?
Я назвал свое имя, мучительно соображая, как мне поскорее вырваться из этого странного и немного пугающего дома, наполненного слежавшимся временем и сырым воздухом воспоминаний…
Старик, между тем, немного порассуждал о погоде, затем достал откуда-то второй бокал и не торопясь налил мне тот самый золотистый напиток, не спрашивая моего согласия.
— Всего лишь обычные шотландские виски. В такую погоду хорошо согревает, — сказал он, словно отвечая на мой немой вопрос. Он приподнял свой бокал, произнес «Cheers» и, не дожидаясь меня, сделал глоток. Я последовал его примеру, потому что
— Восемь лет назад я вышел на пенсию, всю жизнь прожил в этом доме, если не считать двух лет, проведенных. Впрочем, это не важно.
Старик снова отпил немного виски и уставился на пейзаж, висевший напротив него, словно забыл о моем присутствии. («Да ведь он уже почти пьян»- поймал я вдруг себя на простой догадке, которая должна была объяснять поведение старика, но в том-то и дело, что совершенно ничего не объясняла). Несколько минут длилось молчание, и я пытался понять, зачем он меня все-таки пригласил. Я ожидал, что сейчас последует подробное изложения истории его жизни, но очевидно, старик был неразговорчив и не собирался посвящать меня в свое прошлое.
— У вас много книг, — сказал я, наконец, не выдержав тягостного молчания.
— Да. Сейчас таких изданий не найдешь. Вот в этом шкафу прижизненное издание Диккенса, а слева — одно из первых изданий «Мадам Бовари». Их покупал еще мой дед. Он читал лекции по биологии в Тринити колледже. Студенты его обожали, хотя он не очень жаловал Дарвина, который в то время был на пике своей скандальной популярности.
Снова пауза. Я присмотрелся к обстановке в комнате. Все в ней выдавало неустроенный холостяцкий быт и было наполнено щемящей музыкой одинокой старости. Через несколько минут старик все-таки разговорился, но стал рассказывать при этом не о себе, а о своем брате-близнеце, чьего приезда он ждал сегодня вечером.
— Он историк, занимается средними веками. Все эти, знаете ли, крестовые походы, рыцарские турниры, интриги про дворах, обиженные герцогини, казненные самозванцы. Он живет этим. Пишет книжки, читает лекции в колледже.
— Это, вероятно, действительно очень интересно, — сказал я, чтобы поддержать разговор.
— Вы так думаете? Не знаю, не знаю, — сказал старик, — все равно все они уже давно умерли… И никто о них всей правды не узнает. Впрочем, так же как и про живых…
— А разве про человека можно узнать всю правду? — спросил я.
Старик усмехнулся:
— Я вижу, Вы хорошо подкованы в философии?
— Да как Вам сказать…
В этот момент мой взгляд упал на скрипичный футляр, лежавший на книжном шкафу. Старик заметил это и, предвосхищая мой вопрос, произнес:
— Нет, я не играю, это скрипка моего брата. Он приезжает ко мне два раза в год: на Рождество и летом. И тогда скрипка оживает — брат играет великолепно, можно сказать, виртуозно. Хотя он всего лишь любитель.
Старик снова с увлечением стал рассказывать про своего брата, вспоминая детство и молодость, когда они еще жили в одном городе и были почти неразлучны. Свои воспоминания он перемежал рассуждениями на отвлеченные темы, которые, впрочем, не отличались большой оригинальностью. Я слушал молча, сначала вежливо и даже с некоторым интересом, потом со скукой, потому что старик, сам того не замечая, очень скоро начал повторяться, как повторяются многие старые люди, когда погружаются в рассказы о своем прошлом.
Через полчаса мне все-таки удалось выбрать паузу в рассказе уже порядком захмелевшего старика. Я поблагодарил его за отличные виски и сказал, что, к сожалению, мне пора, поскольку обещал присоединиться к компании в пабе. Конечно, мне пришлось приврать — в паб я не собирался, но старик поверил сразу и без возражений отпустил меня, с кряхтением поднимаясь с кресла, чтобы закрыть за мной дверь. Когда я уже стоял у двери, надевая куртку, старик мне обратился ко мне с просьбой:
— Заходите ко мне завтра в это же время, или пораньше, как сможете. Я Вас познакомлю с Винсентом, — кстати, не удивляйтесь сходству, мы близнецы, — и уверяю, что Вам с ним будет намного интереснее, чем со мной. А заодно и послушаете, его великолепную игру на скрипке. Вы ведь здесь недалеко живете, насколько я успел заметить?
Я с удивлением взглянул на старика, не понимая, когда и как он успел узреть, что я живу через два дома. Почему-то вспомнилось меткое замечание одной моей знакомой о редкой наблюдательности англичан, как одной из их национальных особенностей, и том, что неслучайно именно в Англии появился такой персонаж, как Шерлок Холмс.
— Спасибо за приглашение, я постараюсь прийти, — ответил я, чувствуя себя виноватым за то, что приходиться обманывать старика. Он только кивнул головой и как-то странно оглянулся назад, словно за его спиной стоял некий незримый свидетель, который должен был запомнить мои слова. У меня вдруг возникло неприятное ощущение, что в доме старика находится кто-то еще, кого я не видел, но кто видел меня и каким-то образом подслушал наш со стариком разговор.
Старик захлопнул за мной дверь, как будто забыв, что до этого специально оставлял ее открытой. Я жадно втянул сырой туманный воздух и медленно пошел домой, думая о своем новом знакомом и о том, что по сути дела, все, что сейчас со мной произошло, является событием почти фантастическим, поскольку здесь, в Англии, спонтанное приглашение в дом случайного человека с улицы практически исключено, тем более, когда хозяин дома — одинокий старик, ведущий замкнутый образ жизни. «Может, мне все это привиделось?» — подумал я, но туман в голове, вызванный выпитым виски, парадоксальным образом подтверждал реальность моего странного и отчасти забавного приключения.
На следующий день, в субботу, я встал поздно, отоспавшись, как обычно, за всю неделю ранних вставаний, которые я всегда ненавидел. После завтрака я решил прогуляться до центра города. Туман почти рассеялся, но по-прежнему было холодно и промозгло, так что погода не очень располагала к долгим прогулкам. Я прошелся до благотворительного магазина (что-то вроде наших комиссионных магазинов, с той лишь разницей, что владельцы старых вещей сдают их в магазин бесплатно, а выручка идет на благотворительные цели), заглянул в него, чтобы порыться в старых дисках, среди которых можно было найти порой весьма неплохие сборники классической музыки. Но в этот раз мое внимание привлек совсем другой отдел магазина. На одной из полок, где обычно лежала старая домашняя утварь, я увидел настенные часы в квадратной деревянной раме. Это были часы из зеркального мира, потому что цифры были расположены на циферблате в обратном порядке, против часовой стрелки, и, соответственно, и стрелки шли в другую сторону, навстречу прошлому (или на встречу с прошлым?.). Несколько лет назад я видел подобные часы на руке у одной женщины в метро и уже тогда они меня поразили неким метафизическим вызовом существующему порядку вещей. И сейчас, когда я увидел их в увеличенном варианте, я просто застыл завороженный, не в силах оторвать взгляд от этого поразительного и немного пугающего зрелища. Сбоку виднелась наклейка с ценой: 5 фунтов. Практически даром!.. Еще минут пятнадцать я бродил по магазину, как бы готовя себя к покупке, как бы сомневаясь, но уже зная, что куплю и что часы будут висеть в моей комнате. Лишь иногда я искоса поглядывал в их сторону и думал: «А вдруг сейчас кто-то подойдет и купит их? Зачем искушать судьбу?» Хотя на самом деле, не ясно было кто кого искушает. Когда, наконец, я взял часы с полки и подошел к прилавку, за которым стояла совсем юная китаянка в белой полупрозрачной блузке. Она понимающе улыбнулась мне, словно одобряя мой выбор, и положила часы в пакет, пожелав, как принято счастливого Рождества.