Стихия страха
Шрифт:
– Вы ненормальная? Зачем? Зачем было это делать? Она же может умереть!
Я спокойно съела еще кусочек и запила водой, не обращая никакого внимания на его возмущение. Определенно, Эжени прекрасно готовила. Мясо просто таяло во рту.
– Думаю, Ниночка сразу положила глаз на благородного господина. Препятствие в виде жены ее не смущало. Тем более, что госпожа болела, оставалось лишь ускорить события. Но тут появилась я, ограничив Софи в еде, и Ниночка занервничала. А последней каплей стало объявление, что я увезу ее жертву в свой дом. Таким образом,
– Господи Единый, спаси и помилуй, - растерянная экономка сложила руки в молитвенном жесте.
Инквизитор угрожающе поднялся с места и двинулся ко мне со словами:
– С меня довольно ваших жестоких выходок. Можно было не доводить до крайности...
Он не договорил, потому что в комнату вернулась Ниночка. Она стояла на пороге с перекошенным от ненависти лицом, ее громадные глаза горели мстительным огнем.
– Рано радуешься, сука!
– просипела она и ринулась на меня с ножом. Я даже не пошевелилась, на ее пути стоял инквизитор. Кысей успел ее перехватить и заломить руку с оружием. Девка забилась в его объятиях, захрипела и сникла. Она задыхалась, но продолжала выкрикивать проклятия в мой адрес.
– Уберите отсюда эту падаль, - брезгливо попросила я.
– Ты сдохнешь! Сдохнешь! Раньше, чем думаешь! Проклинаю тебя!
– ее начали бить судороги, дыхание участилось, мутный взгляд уже не видел меня, а потом она затихла.
– Все мы когда-нибудь умрем, - равнодушно согласилась я.
– Но ты, милочка, моей смерти точно не увидишь...
– Прекратите!
– прорычал инквизитор, склоняясь над бездыханным телом.
– Она умирает, нужен лекарь. Скорей! Эжени, бегите скорей!..
Экономка даже не пошевелилась, упрямо поджав губы.
– Что же вы за люди? Где ваше милосердие?..
– красавчик в отчаянии махнул рукой и принялся сам делать девке искусственное дыхание.
Я раздраженно наблюдала за его попытками. Почему он всегда бросался на помощь? Любому, даже такой дряни, как Ниночка... Глупо, но мне вдруг захотелось оказаться на ее месте, чтобы он переживал из-за меня, почувствовать себя в роли спасаемой. Забавно, если подумать, меня никто никогда не спасал. Я встряхнула головой, отгоняя нелепые мысли.
– Она мертва, - потрясенно сказал он, поднимая голову.
– Вы ее убили!
– Я ее не убивала. Но мне жаль...
– Неужели?
– горько спросил Кысей, вставая с колен.
– Правда жаль. Жаль, что она так быстро умерла. Я признаться надеялась, что она промается дольше...
– Вы... Вы не человек! Чудовище. Отвратительное чудовище.
– Прекрати, Кысей, - вдруг отозвался Эмиль.
– Если бы эта мерзавка не сдохла, я бы сам... порубил ее на куски. Она пыталась убить Софи!
– Да что ты несешь, Эмиль! Жестокости нет и не может быть оправдания. Зачем было меняться блюдами и хладнокровно ждать, пока она съест яд...
– А я должна была сама съесть отраву? Чтобы развеять последние сомнения в виновности вашей бедной Ниночки? Вы бы сейчас убивались над моим хладным телом? Забавно было бы на это посмотреть. Сядьте уже на место, господин инквизитор, и возьмите себя в руки. За попытку убийства хозяйки вашу Ниночку все равно ожидала бы виселица. Так какая в сущности разница? Сядьте, я сказала!
Но красавчик и не думал садиться, он схватил меня за руку и процедил:
– Разница в том, что теперь вы будете отвечать за ее убийство!
– Пустите! И это лучший выпускник Академии? Вы так плохо знаете право? За убийство рабыни, которое еще кстати надо доказать, мне в худшем случае придется выплатить компенсацию ее хозяину! Или вы забыли, кем она была?
Кысей отшатнулся от меня, разглядывая с ужасом.
– Она была прежде всего живым существом. Человеком!
– У нас нет никаких имущественных претензий к госпоже Хризштайн, - быстро сказал Эмиль.
– Вы упомянули, что болезнь Софи не связана с отравлением. Вы знаете, что с ней?
– Знаю, - кивнула я.
– Но от оскорбительного тона господина Тиффано у меня разболелась голова.
Меня даже слегка подташнивало от резкой боли в висках.
– Я прощу за него прощения. А также приношу свои извинения, - вымученно сказал Эмиль, с отчаянием глядя на меня.
– Пожалуйста, скажите, что с ней. Мы заплатим любую цену, лишь бы...
– Цену я уже назвала госпоже Бурже, - я скривилась от боли и нехотя села обратно за стол.
– И скажите господину Тиффано сесть, чтобы не маячил у меня перед глазами. А мышечная слабость вашей жены объясняется очень просто. После падения с лошади у нее...
– меня мучила сильная жажда, и я потянулась за стаканом с водой, собираясь сделать глоток.
Но Кысей выхватил стакан у меня прямо из-под носа.
– Что за мелочность, господин инквизитор?
– Кто-то еще пил воду за столом?
– вдруг резко спросил он, прикладывая свою ладонь к моему лбу.
– Эжени?
Экономка растерянно покачала головой. Его ладонь странно холодила кожу.
– Все пили вино, кроме госпожи...
– А кто наливал ей воду? Ниночка? Да отдайте же!
Он вырвал стакан из моих ослабевших рук. Мысли вдруг смешались в один липкий бесформенный ком. Я поднесла руку ко рту, понимая, что вовсе не соус был острым, а... Кысей схватил меня за плечи и затряс, с дрожью в голосе выговорив:
– Глупая самоуверенная дура!
– в его глазах плескался отчаянный страх.
– Сколько глотков вы сделали?
Желудок скрутило жгучей болью, я закусила губу от осознания, насколько сглупила, не подумав о воде. А еще Единый решил ради разнообразия услышать мои желания... И вправду дура...
– Сколько глотков?!?
Глава 8. Инквизитор Тиффано
Оглушенный страхом, я тряс ее за плечи, пытаясь добиться ответа: