Стихия страсти

Джонсон Сьюзен

Стук кованых сапог отозвался в тишине ночи.

Сердце Джо неистово заколотилось. В первый раз, с тех пор как она покинула Хелену, Джо спрашивала себя, правильно ли поступила.

Дверь медленно открылась.

— Леди говорит, что знает вас, шеф.

Лицо Флинна оставалось в тени, но глаза остро и злобно сверкали.

— Неужели?

Его грозный рык исходил из глубины души, хриплый, раздраженный тон шокировал; один из державших Джо немедленно схватил ее за руку и потащил прочь.

— Флинн! Ради Бога! — закричала Джо, извиваясь, чтобы ослабить грубую хватку охранника, пока тот тащил ее к лестнице. — Ты не можешь так поступить! Скажи им, что знаешь меня! Флинн, черт тебя побери, скажи что-нибудь или мой отец свернет тебе шею! — кричала она, борясь за свою жизнь под холодным взглядом Флинна.

— Отпусти ее, — приказал он без интонации.

— Надеюсь, он сделает это! — взорвалась она, выдергивая свою руку и идя по направлению к открытой двери, глядя прямо в горящие глаза Флинна. — Кем, черт возьми, ты себя возомнил?!

— Тем, кто гораздо важнее тебя, — ответил он темже безразличным тоном.

— Я не боюсь тебя!

— Ты на моей земле и на моем крыльце — чертовски далеко от Хелены, — и если бы у тебя оставалась хоть капля мозгов, ты бы, черт побери, сообразила за ткнуться.

— И не подумаю. Чтоб ты знал, я пришла сюда извиниться, но, поверь мне, сейчас — ни за что! Я не хочу больше тебя видеть! — Развернувшись, она пошла прочь.

Она не видела слабого кивка Флинна, отпустившего своих людей, тем более не слышала его шагов, когда он перехватил ее. Но она услышала его голос, говорящий ей прямо в ухо:

— Ты пришла поздно ночью, ты, маленькая девка. — И она почувствовала его руки, сжимавшие ее талию и поднимавшие ее.

Она брыкалась, извивалась и кричала во весь голос, пока он нес ее на вытянутых руках в дом. Оказавшись внутри, он так грубо бросил ее, что она, с трудом переводя дух, едва устояла на ногах.

Закрыв дверь, он спокойно стоял, ожидая ее нападения. Но вместо этого она откинула назад волосы, отряхнула одежду, подняв маленькое облако пыли, которое медленно оседало на ковер. Она поправила пояс, рукава рубашки и воротник, как будто то, как она выглядела, имело большое значение здесь, у черта на куличках. Когда она наконец подняла взгляд, выражение ее лица было холодным.

— Надеюсь, с другими гостями ты более любезен.

— Когда я приглашаю их — да. Тебя никто не приглашал.

— Тем не менее я здесь.

— Я вижу.

— Оставь свои грубости.

— Прости, но кто орал на меня и пытался кастрировать своими башмаками?

— Я ожидала, что ты будешь более гостеприимным.

— А я ожидал, что ты останешься в Хелене.

Под воздействием его глаз ее взгляд менялся на более свойственный ей, прямой и открытый.

— Я чувствовала, что должна прийти и извиниться за спор с тобой в офисе Дейзи.

— Но ты забыла это сделать, — ответил он сардонически.

Он знал, зачем она пришла, но, несмотря на свою соблазнительность, в данный момент она была чертовски некстати.

— Как ты, оказывается, можешь раздражать, ты знаешь об этом?

— Если бы ты только могла вспомнить мои недостатки там, в Хелене, и просто послать мне записку.

— Я никуда не уеду.

— Ты уже уезжаешь.

Теперь он вынужден отложить свое нападение, пока не отошлет ее, если только «империя» не нападет раньше.

— Я не понимаю, как ты мог сказать такое. Твой дом такой большой, ты бы даже и не заметил, что я здесь.

— Боже, Джо, как ты можешь быть такой наивной? Я сразу чувствую, что ты здесь — каждая часть моего тела напрягается за десять миль от тебя. Но оставим в покое мое желание; сейчас неподходящее время. Я говорил тебе в Хелене, что «империя» может напасть в любой момент. Это ведь не игра, а реальная жизнь; и людям приходится очень туго. Я не хочу, чтобы тебя постигла та же участь.

— Прости.

— Извинения не помогут, — коротко отрезал он, стараясь не думать о тех наслаждениях, которые она могла бы ему доставить. — Я собираюсь отправить тебя домой с сопровождением через территорию, полную моих врагов, что будет лучше десяти тысяч извинений.

— Позволь мне остаться, — попросила она, как будто не слышав его. — Ты выглядишь усталым.

— Да, я устал. Но ты не можешь остаться.

— Я могла бы помочь тебе заснуть.

Он прикрыл глаза.

— Я так не думаю.

— Я буду хорошей.

— Мне не нужны хорошие женщины. Никогда. Ты возвращаешься назад.

— Черт, Флинн, перестань. Я провела в дороге весь День и полночи. Я смертельно устала, и все, что хочу, — ванну, еду и мягкую постель.

Ее верхняя губа задрожала, а глаза наполнились слезами.

— А если ты хочешь продолжать разглагольствовать, я послушаю тебя утром.

Он пытался не поддаться ее капризам. Он пытался не замечать, как прекрасно она выглядела, несмотря на покрывавшую ее дорожную пыль. Он определенно пытался скрыть любую мысль о желании и горячей страсти. И если бы не ее слезы, он бы преуспел в этом. Но она плакала, или, возможно, он надеялся, что сможет противостоять ее чарам.

— Не плачь, — прошептал он, быстро приблизившись к ней. — Успокойся, милая, — говорил он тихо, беря ее на руки. — Все будет хорошо.

Банальность слов отозвалась в его мозгу — раздражающая и нелепая, — но сладкая близость ее роскошного тела заставила его выпустить пар, и все ужасное, бесчувственное, дикое в мире отощло на второй план, непримиримые противоречия и жестокости потускнели на фоне поглотившей волны счастья. На краткое время он забыл, что ему предстояло и что она не может стать частью его жизни в такое тяжелое время.