Стихотворения (1809-1821)

Батюшков Константин Николаевич

Смущенный, я прижал ее к груди моей:

"Что сделалось, скажи, что сделалось с тобою?"

"Спокойся, ничего, бессмертными клянусь;

Я мыслию была встревожена одною:

Вы все обманчивы, и я... тебя страшусь".

9

Тебе ль оплакивать утрату юных дней?

Ты в красоте не изменилась

И для любви моей

От времени еще прелестнее явилась.

Твой друг не дорожит неопытной красой,

Незрелой в таинствах любовного

искусства.

Без жизни взор ее стыдливый и немой,

И робкий поцалуй без чувства.

Но ты, владычица любви,

Ты страсть вдохнешь и в мертвый камень;

И в осень дней твоих не погасает пламень,

Текущий с жизнию в крови,

10

Увы! глаза, потухшие в слезах,

Ланиты, впалые от долгого страданья,

Родят в тебе не чувство состраданья,

Жестокую улыбку на устах...

Вот горькие плоды любови страстной,

Плоды ужасные мучений без отрад,

Плоды любви, достойные наград,

Не участи, для сердца столь ужасной...

Увы! как молния внезапная небес,

В нас страсти жизнь младую пожирают

И в жертву безотрадных слез,

Коварные, навеки покидают.

Но ты, прелестная, которой мне любовь

Всего - и юности, и счастия дороже,

Склонись, жестокая, и я... воскресну вновь,

Как был, или еще бодрее и моложе.

11

Улыбка страстная и взор красноречивый,

В которых вся душа, как в зеркале, видна,

Сокровища мои... Она

Жестоким Аргусом со мной разлучена!

Но очи страсти прозорливы:

Ревнивец злой, страшись любви очей!

Любовь мне таинство быть счастливым открыла,

Любовь мне скажет путь к красавице моей,

Любовь тебя читать в сердцах не научила.

12

Изнемогает жизнь в груди моей остылой;

Конец борению; увы! всему конец.

Киприда и Эрот, мучители сердец!

Услышьте голос мой последний и унылый.

Я вяну и еще мучения терпмо:

Полмертвый, но сгараю.

Я вяну, но еще так пламенно люблю

И без надежды умираю!

Так жертву обхватив кругом,

На алтаре огонь бледнеет, умирает

И, вспыхнув ярче пред концом,

На пепле погасает.

13

С отвагой на челе и с пламенем в крови

Я плыл, но с бурей вдруг предстала смерть

ужасна.

О юный плаватель, сколь жизнь твоя прекрасна!

Вверяйся челноку! плыви!

Между маем 1817 и началом 1818

ПОСЛАНИЕ К А. И. ТУРГЕНЕВУ

Есть дача за Невой,

Верст двадцать от столицы,

У Выборгской границы,

Близ Парголы крутой:

Есть дача или мыза,

Приют для добрых душ,

Где добрая Элиза

И с ней почтенный муж,

С открытою душою

И с лаской на устах,

За трапезой простою

На бархатных лугах,

Без бального наряда,

В свой маленький приют

Друзей из Петрограда

На праздник сельский ждут.

Там муж с супругой нежной

В час отдыха от дел

Под кров свой безмятежной

Муз к грациям привел.

Поэт, лентяй,счастливец

И тонкий философ,

Мечтает там Крылов

Под тению березы

О басенных зверях

И рвет парнасски розы

В приютинских лесах.

И Гнедич там мечтает

О греческих богах,

Меж тем как замечает

Кипренский лица их

И кистию чудесной,

С беспечностью прелестной,

Вандиков ученик,

В один крылатый миг

Он пишет их портреты,

Которые от Легы

Спасли бы образцов,

Когда бы сам Крылов

И Гнедич сочиняли,

Как пишет Тянислов

Иль Балдусы писали,

Забыв и вкус и ум.

Но мы забудем шум

И суеты столицы,

Изладим колесницы,

Ударим по коням

И пустимся стрелою

В Приютино с тобою.

Согласны?
– По рукам!

Между октябрем 1817

и ноябрем 1818

КНЯЗЮ П. И. ШАЛИКОВУ

(при получении от него в подарок книги, им переведенной)

Чем заплачу вам, милый князь,

Чем отдарю почтенного поэта?

Стихами? Но давно я с музой рушил связь

И без нее кругом летаю света,

С востока к западу, от севера на юг

Не там, где вы, где граций круг,

Где Аполлон с парнасскими сестрами,

Нет, нет, в стране иной,

Где ввек не повстречаюсь с вами:

В пыли, в грязи на тряской мостовой,

"В картузе с козырьком, с небритыми усами""

Как Пушкина герой,

Воспетый им столь сильными стихами.

Такая жизнь для мыслящего - ад.

Страданий вам моих не в силах я исчислить.

Скачи туда, сюда, хоть рад или не рад.

Где ж время чувствовать и мыслить?

Но время, к счастью, есть любить

Друзей, их славу и успехи

И в дружбе находить

Неизъяснимые для черствых душ утехи.

Вот мой удел, почтенный мой поэт:

Оставя отчий край, увижу новый свет,

И небо новое, и незнакомы лицы,

Везувий в пламени и Этны вечный дым,