Стихотворения (1923)

Маяковский Владимир Владимирович

КРЕСТЬЯНИН, — ПОМНИ О 17-м АПРЕЛЯ!

Об этом весть до старости древней храните, села, храните, деревни. Далёко, на Лене, забитый в рудник, рабочий — над жилами золота ник. На всех бы хватило — червонцев немало. Но всё фабриканта рука отнимала. И вот, для борьбы с их уловкою ловкой рабочий на вора пошел забастовкой. Но стачку царь не спускает даром, над снегом встал за жандармом жандарм. И кровь по снегам потекла, по белым,— жандармы рабочих смирили расстрелом. Легли и не встали рабочие тыщи. Легли, и могилы легших не сыщешь. Пальбу разнесло, по тундрам разухало. Но искра восстанья в сердцах не потухла. От искорки той, от мерцанья старого заря сегодня — Октябрьское зарево. Крестьяне забыли помещичьи плены. Кто первый восстал? Рабочие Лены! Мы сами хозяева земли деревенской. Кто первый восстал? Рабочий ленский! Царя прогнали. Порфиру в клочья. Кто первый? Ленские встали рабочие! Рабочий за нас, а мы — за рабочего. Лишь этот союз — республик почва. Деревня! В такие великие дни теснее ряды с городами сомкни! Мы шли и идем с богатеями в бой — одною

дорогой, одною судьбой. Бей и разруху, как бил по барам,— двойным, воедино слитым ударом!

17 АПРЕЛЯ

Мы о царском плене забыли за 5 лет. Но тех, за нас убитых на Лене, никогда не забудем. Нет! Россия вздрогнула от гнева злобного, когда через тайгу до нас от ленского места лобного — донесся расстрела гул. Легли, легли Октября буревестники, глядели Сибири снега: их, безоружных, под пуль песенки топтала жандарма нога. И когда фабрикантище ловкий золотые горстьми загребал, липла с каждой с пятирублевки кровь упрятанных тундрам в гроба. Но напрасно старался Терещенко смыть восставших с лица рудника. Эти первые в троне трещинки не залижет никто. Никак. Разгуделась весть о расстреле, и до нынче гудит заряд, по российскому небу растрелясь, Октябрем разгорелась заря. Нынче с золота смыты пятна. Наши тыщи сияющих жил. Наше золото. Взяли обратно. Приказали: — Рабочим служи! — Мы сомкнулись красными ротами. Быстра шагов краснофлагих гряда. Никакой не посмеет ротмистр сыпать пули по нашим рядам. Нынче течем мы. Красная лава. Песня над лавой свободная пенится. Первая наша благодарная слава вам, Ленцы!

НАШЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ

Еще старухи молятся, в богомольном изгорбясь иге, но уже шаги комсомольцев гремят о новой религии. О религии, в которой нам не бог начертал бег, а, взгудев электромоторы, миром правит сам человек. Не будут вперекор умам дебоширить ведьмы и Вии — будут даже грома на учете тяжелой индустрии. Не господу-богу сквозь воздух разгонять солнечный скат. Мы сдадим и луны, и звезды в Главсиликат. И не будут, уму в срам, люди от неба зависеть — мы ввинтим лампы «Осрам» небу в звездные выси. Не нам писанья священные изучать из-под попьей палки. Мы земле дадим освящение лучом космографий и алгебр. Вырывай у бога вожжи! Что морочить мир чудесами! Человечьи законы — не божьи! — на земле установим сами. Мы не в церковке, тесной и грязненькой, будем кукситься в праздники наши. Мы свои установим праздники и распразднуем в грозном марше. Не святить нам столы усеянные. Не творить жратвы обряд. Коммунистов воскресенье — 25-е октября. В этот день в рост весь меж буржуазной паники раб рабочий воскрес, воскрес и встал на ноги. Постоял, посмотрел и пошел, всех религий развея ига. Только вьется красный шелк, да в руке сияет книга. Пусть их, свернувшись в кольца бьют церквами поклон старухи. Шагайте, да так, комсомольцы, чтоб у неба звенело в ухе!

ВЕСЕННИЙ ВОПРОС

Страшное у меня горе. Вероятно — лишусь сна. Вы понимаете, вскоре в РСФСР придет весна. Сегодня и завтра и веков испокон шатается комната — солнца пропойца. Невозможно работать. Определенно обеспокоен. А ведь откровенно говоря — совершенно не из-за чего беспокоиться. Если подойти серьезно — так-то оно так. Солнце посветит — и пройдет мимо. А вот попробуй — от окна оттяни кота. А если и животное интересуется улицей, то мне это — просто необходимо. На улицу вышел и встал в лени я, не в силах… не сдвинуть с места тело. Нет совершенно ни малейшего представления, что ж теперь, собственно говоря, делать?! И за шиворот и по носу каплет безбожно. Слушаешь. Не смахиваешь. Будто стих. Юридически — куда хочешь идти можно, но фактически — сдвинуться никакой возможности. Я, например, считаюсь хорошим поэтом. Ну, скажем, могу доказать: «самогон — большое зло». А что про это? Чем про это? Ну нет совершенно никаких слов. Например: город советские служащие искрапили, приветствуй весну, ответь салютно! Разучились — нечем ответить на капли. Ну, не могут сказать — ни слова. Абсолютно! Стали вот так вот — смотрят рассеянно. Наблюдают — скалывают дворники лед. Под башмаками вода. Бассейны. Сбоку брызжет. Сверху льет. Надо принять какие-то меры. Ну, не знаю что,— например: выбрать день самый синий, и чтоб на улицах улыбающиеся милиционеры всем в этот день раздавали апельсины. Если это дорого — можно выбрать дешевле, проще. Например: чтоб старики, безработные, неучащаяся детвора в 12 часов ежедневно собирались на Советской площади, троекратно кричали б: ура! ура! ура! Ведь все другие вопросы более или менее ясны. И относительно хлеба ясно, и относительно мира ведь. Но этот кардинальный вопрос относительно весны нужно во что бы то ни стало теперь же урегулировать.

НЕ ДЛЯ НАС ПОПОВСКИЕ ПРАЗДНИКИ

Пусть богу старухи молятся. Молодым — не след по церквам. Эй, молодежь! Комсомольцы призывом летят к вам. Что толку справлять рождество? Елка — дурням только. Поставят елкин ствол и топочут вокруг польки. Коммунистово рождество — день Парижской Коммуны. В нем родилась, и со дня с того Коммунизм растет юный. Кровь, что тогда лилась Парижем и грязью предместий, Октябрем разгорелась, разбурлясь рабочей местью. Мы вызнали правду книг. Книга — невежд лекарь. Ни земных, ни небесных иг не допустим к спине человека. Чем кадилами вить кольца, богов небывших чествуя, мы в рождестве комсомольца повели безбожные шествия. Теперь воскресенье Христово, попом сочиненная пасха. Для буржуев новый повод осушить с полдюжины насухо. Куличи — в человечий рост — уставят столы Титов. Это Титы придумали пост: подогревание аппетитов. Пусть балуется Тит постом. Наш ответ — прост. Мы постили

лет сто. Нам нужен хлеб, а не пост. Хлеб не лезет в рот. Должны добыть сами. Поп врет о насыщении чудесами. Не нам поп — няня. Христу отставку вручите. Наш наставник — знание, книга — наш учитель. Отбрось суеверий сеянье. Отбрось религий обряд. Коммуны воскресенье — 25 октября. Наше место не в церкви грязненькой. На улицы! Плакат в руку! Над верой в наши праздники огнем рассияй науку.

МАРШ КОМСОМОЛЬЦА

Комсомолец — к ноге нога! Плечо к плечу! Марш! Товарищ, тверже шагай! Марш греми наш! Пусть их скулит дядьё! — Наши ряды юны. Мы наверно войдем в самый полдень коммуны. Кто? Перед чем сник? Мысли удар дай! Врежься в толщь книг. Нам нет тайн. Со старым не кончен спор. Горят глаз репьи. Мускул шлифуй, спорт! Тело к борьбе крепи. Морем букв, числ плавай рыбой в воде. День — труд. Учись! Тыща ремесл. Дел. После дел всех шаг прогулкой грохайте. Так заливай, смех, чтоб камень лопался в хохоте. Может, конец отцу готовит лапа годов. Готов взамен бойцу? Готов. Всегда готов! Что глядишь вниз — пузо свернул в кольца? Товарищ — становись рядом в ряды комсомольцев! Комсомолец — к ноге нога! Плечо к плечу! Марш! Товарищ, тверже шагай! Марш греми наш!

СХЕМА СМЕХА

Выл ветер и не знал о ком, вселяя в сердце дрожь нам. Путем шла баба с молоком, шла железнодорожным. А ровно в семь, по форме, несясь во весь карьер с Оки, сверкнув за семафорами, — взлетает курьерский. Была бы баба ранена, зря выло сто свистков ревмя, но шел мужик с бараниной и дал понять ей вовремя. Ушла направо баба, ушел налево поезд. Каб не мужик, тогда бы разрезало по пояс. Уже исчез за звезды дым, мужик и баба скрылись. Мы дань герою воздадим, над буднями воскрылясь. Хоть из народной гущи, а спас средь бела дня. Да здравствует торгующий бараниной средняк! Да светит солнце в темноте! Горите, звезды, ночью! Да здравствуют и те, и те — и все иные прочие!

1-е МАЯ

Свети! Вовсю, небес солнцеглазье! Долой — толпу облаков белоручек! Радуйтесь, звезды, на митинг вылазя! Рассейтесь буржуями, тучные тучи! Особенно люди. Рабочий особенно. Вылазь! Сюда из теми подваловой! Что стал? Чего глядишь исподлобленно?! Иди! Подходи! Вливайся! Подваливай! Манометры мозга! Сегодня меряйте, сегодня считайте, сердечные счетчики, — разветривается ль восточный ветер?! Вбирает ли смерч рабочих точки?! Иди, прокопчённый! Иди, просмолённый! Иди! Чего стоишь одинок?! Сегодня 150 000 000 шагнули — 300 000 000 ног. Пой! Шагай! Границы провалятся! Лавой распетой на старое ляг! 1 500 000 000 пальцев, крепче, выше маковый флаг! Пение вспень! Расцепи цепенение! Смотри — отсюда, видишь — тут — 12 000 000 000 сердцебиений — с вами, за вас — в любой из минут. С нами! Сюда! Кругосветная масса, э-С-э-С-э-С-э-Р ручища — вот вам! Вечным единым маем размайся — 1-го Мая, 2-го и 100-го.

1-е МАЯ

Поэты — народ дошлый. Стих? Изволь. Только рифмы дай им. Не говорилось пошлостей больше, чем о мае. Существительные: Мечты. Грёзы. Народы. Пламя. Цветы. Розы. Свободы. Знамя. Образы: Майскою — сказкою. Прилагательные: Красное. Ясное. Вешний. Нездешний. Безбрежный. Мятежный. Вижу — в сандалишки рифм обуты, под древнегреческой образной тогой и сегодня, таща свои атрибуты, — шагает бумагою стих жидконогий. Довольно в люлечных рифмах нянчить — нас, пятилетних сынов зари. Хоть сегодняшний хочется привет переиначить. Хотя б без размеров. Хотя б без рифм. 1 Мая да здравствует декабрь! Маем нам еще не мягчиться. Да здравствует мороз и Сибирь! Мороз, ожелезнивший волю. Каторга камнем камер лучше всяких вёсен растила леса рук. Ими возносим майское знамя — да здравствует декабрь! 1 Мая. Долой нежность! Да здравствует ненависть! Ненависть миллионов к сотням, ненависть, спаявшая солидарность. Пролетарии! Пулями высвисти: — да здравствует ненависть! — 1 Мая. Долой безрассудную пышность земли. Долой случайность вёсен. Да здравствует калькуляция силёнок мира. Да здравствует ум! Ум, из зим и осеней умеющий во всегда высинить май. Да здравствует деланье мая — искусственный май футуристов. Скажешь просто, скажешь коряво — и снова в паре поэтических шор. Трудно с будущим. За край его выдернешь — и то хорошо.

1-е МАЯ

Мы! Коллектив! Человечество! Масса! Довольно маяться. Маем размайся! В улицы! К ноге нога! Всякий лед под нами ломайся! Тайте все снега! 1 мая пусть каждый шаг, в булыжник ударенный, каждое радио, Парижам отданное, каждая песня, каждый стих — трубит международный марш солидарности. 1 мая. Еще не стерто с земли имя последнего хозяина, последнего господина. Еще не в музее последний трон. Против черных, против белых, против желтых воедино — Красный фронт! 1 мая. Уже на трети мира сломан лед. Чтоб все раскидали зим груз, крепите мировой революции оплот,— серпа, молота союз. Сегодня, 1-го мая, наше знамя над миром растя, дружней, плотней, сильней смыкаем плечи рабочих и крестьян. 1 мая. Мы! Коллектив! Человечество! Масса! Довольно маяться — в мае размайся! В улицы! К ноге нога! Весь лед под нами ломайся! Тайте все снега!