Стихотворения и поэмы

Колас Якуб Михайлович

‹1913›

ДВЕ ДОЛИ

Растет береза среди поля, Вдали от леса, сиротой; Живет певец с своей недолей, С своей печальною душой. Береза под грозою гнется, Мороз и зной ее сечет; Певец в слезах с неправдой бьется, За всех борясь, для всех поет. С березы вихрь холодный, вея, Срывает листья, гонит вдаль; Певца напевы, не жалея, Обида глушит и печаль. Жила береза и увяла: Срубил под корень дровосек… В борьбе сложил певец усталый Свою головушку навек. В печи береза догорает… До неба дымы ввысь плывут; Певец в забвенье умирает, А песню все его поют.

‹1913–1914›

ВЕСНА 1915-я

Так вот как в мир пришла она — желанная весна: В короне зелени, в цветах и с шепотом берез! Единственная меж своих былых сестер, она Души твоей не веселит, не утирает слез. Не росы светлые горят брильянтами на ней, И не водой освящены, окроплены поля, А рдеет пролитая кровь крестьянских сыновей, Горячей крови напилась бесплодная земля. Не с солнышком пришла весна благословить на труд, Не зорьку ясную зажгла над кровлями села — Пожаров зори занялись над ними там и тут. Уничтожения огни на празднестве зажгла. И сеятель совсем не так, как в прежние года, Свой труд извечный совершить на полосу идет, — Без веры совершает он простой обряд труда, Лишь по привычке сеет он, не зная — кто пожнет. Не хочет хату деревцем украсить селянин, Как украшали с давних пор, когда приходит май. Спроси: «Обычая отцов ужель не знает сын?» Ответит: «Знаю, но теперь в печали отчий край!» На тракт крестьянка, что ни день, с детишками идет, У придорожного креста подолгу смотрит вдаль, Глаза успела проглядеть, а все кого-то ждет, Кого-то хочет увидать, тая в глазах печаль. Девчина, косы распустив, бежит в зеленый бор, К стволу березы прислонясь, поет в тоске такой, Что не понять — терзает слух ей погребальный хор Или пришла одна справлять день обрученья свой. И аист, что у пирамид в тепле отзимовал И вновь на лето прилетел в любимый край сюда, — Он помнит все, но своего он места не узнал И не отыщет своего обжитого гнезда. Лишь звери, пробудясь от сна, справляют пир в лесах: Ведь на побоище теперь поживы хватит им, Пируют вороны — нашлась добыча на полях — И не жалеют, что тоской и болью мир томим. Так вот какой пришла весна, явилася на свет, Как липу, землю принялась в те дни трясти она. Пожары, кровь и страшный мор — таков ее привет, Огнем на знамени ее написано: война!

‹7 июня 1915 г.›

ОТЧИЗНА

Меня связала нить и с небом и с землей — Никем не расторжима связь та вековая: Как сына, бережет меня земля родная, И солнцу я открыт и сердцем и душой. Еще от колыбельных песен надо мной Я все здесь полюбил от края и до края, Частицей родины себя я ощущаю И в сердце берегу лучи звезды родной. Да, мной земля моя родимой может зваться, Других себе не заставляя покоряться, Здесь, словно к матери, я прижимаюсь к ней. Но если надо мной враги глумятся — Глумятся, значит, и над родиной моей. Когда ж над ней — в сто крат мне это тяжелей.

‹1915›

ЧТО ТАМ?

«Что за плач там над лугами, Над речными берегами? Чьи там слезы заблистали? Мать ли это? Сирота ли?» «Это мать! А кто ж иначе Над детьми своими плачет? Дети ей могилу рыли, А себя в плену сгноили». «Что за звон гудит, грохочет, Оглушить всю землю хочет? Это смерти звон проклятый? Божий звон? Иль звон набата?» «Это цепи и оковы Звоном бьют по жизни новой, Чтобы звоном тем унылым Эту жизнь столкнуть в могилу». «Чей там голос ходит-бродит И такую песнь заводит, Что дрожат в испуге недра? Друг ли это? Или недруг?» «Этот клич проходит полем, Призывая к новой доле. Он под окнами стучится И зовет всех пробудиться». «Что за вихрь там закрутился, И землю врылся, в небо взвился И несет огонь бесстрашный На усадьбы и на пашни?» «Полем клич проходит этот — Смертный бой меж тьмой и светом! Кто одержит верх, кто ляжет — Глянь на солнце, солнце скажет».

‹1916›

НАСЛЕДСТВО (СПАДЧЫНА)

Ад прадзедаў спакон вякоў

Нам засталася спадчына;

Паміж сваіх і чужакоў

Яна мне ласкай матчынай.

Аб ёй мне баюць казкі-сны

Вясеньнія праталіны,

І лесу шэлест верасны,

І ў полі дуб апалены.

Аб ёй мне будзіць успамін

На ліпе бусел клёкатам

І той стары амшалы тын,

Што лёг ля вёсак покатам.

Аб ёй мне баюць казкі-сны

Вясеньнія праталіны,

І лесу шэлест верасны,

І ў полі дуб апалены.

І тое нуднае ягнят

Бляяньне-зоў на пасьбішчы,

І крык вароніных грамад

На могілкавым кладзьбішчы.

Жыве зь ім дум маіх сям'я

І сьніць зь ім сны нязводныя…

Завецца ж спадчына мая

Ўсяго Старонкай Роднаю.

Мне испокон веков дано Наследство драгоценное, Как ласка матери, оно Всегда со мной, нетленное. О нем мне шепчут сказки-сны Весенние проталины, И шелесты вершин лесных, И дуб, грозой поваленный. Напомнят клекотом о нем Мне аист над ракитою, Замшелым, стареньким плетнем Деревни, в рощах скрытые, Вороньи стаи, что кричат На деревенском кладбище, И неумолчный крик ягнят За речкою, на пастбище. И сердце у меня одной Заботою охвачено: Наследство, что хранимо мной, Напрасно не истрачено ль? И в глубине моей души, Как пламя негасимое, На всех путях, во тьме, глуши Горит оно, родимое. С ним думы все мои давно, И сны, и песни звонкие… А называется оно Родимою сторонкою.

‹19 сентября 1918 г.›

ПЕСНЯ

Вспыхнет песня, словно искра, Словно ключ она польется. Тут и там — далеко, близко — Звонким эхом отзовется. Сердце с сердцем крепко сдружит, Засверкает, загорится. Вот уж в хате, вот снаружи — Молодица молодицей. Прыгнет к солнцу, захохочет, Расцелуется счастливо; Ясну месяцу средь ночи Поглядит в глаза тоскливо. Встретит зорьку-заряницу, Прослезится с ней росою; На поля слетит, как птица, Ляжет шелковой травою. Вместе с ветром выйдет разом, Заиграет в хороводе; Вместе с бором грозным сказом Зашумит о непогоде. Пробежит по листьям в чаще, С птицей птицею засвищет. Мимоходом весть о счастье Бросит в чье-нибудь жилище. Так летает да летает Эта песня в белом свете, Ни преград, ни пут не знает От столетья до столетья.

‹29 октября 1918 г.›

ПОЕ3ЖАНЕ

Разлетелась по просторам Снежным пухом, тайным вором Дым, поземка, завируха, Злого духа злобедуха… В поле дымно и тревожно, Беспокойно, бездорожно… Ни ночлега, ни путины, Грозен сумрак домовины. Как по морю, в пене снега, Без костра и без ночлега, В замороженном тумане Едут, едут поезжане. Едут, едут… след развеян… Глуше, тише и темнее… Ни надежды, ни просвета, Только вьюга, только ветер. А колдунья-завируха Что-то шепчет, шепчет в ухо О рожке, что в ночь взывает, О пшеничном каравае. Дразнит снеговым ночлегом, Засыпает сном и снегом. Лезет в сердце, лезет в очи, Машет пугалом из ночи… Молодого к молодухе, Свата — к сватье-посидухе Страх друг к другу прижимает, Свищет, розвальни качает. Прижимаются, как дети, Как голубки на рассвете… Нету свету, нету следу… И все едут-едут-едут… А над ними завируха, Поползунья, злобедуха Раскачнулась снежной вехой, Задыхается от смеха…

‹1918›

ЛЕСНОЕ ОЗЕРО

Спит, окруженное чащей лесною, Озеро, скрытое в зарослях тины; Шепчутся тихо осока и аир, Грустные сказки кустарник бормочет. Сосны и вязы, дубы и осины Стали вдоль берега, будто на страже, Молча кивают зеленой вершиной, Небу молитву творят потаенно. Озеро! Озеро! В смутном раздумье Я подхожу по тропинке заглохшей. Желтые листья шуршат под ногами, Щеки царапает иглами хвоя. Я, одинокий, сажусь под дубами, Взоры и мысли далёко-далёко… Тихо над озером, облачно в небе… Где-то кричат перелетные гуси.

‹1919›

МОЯ НАУКА

В науку нужда не давала мне ходу, И книжной премудрости я не постиг, Язык белорусский и думы народа От матери знал я — без школ и без книг. Учителем — с детства, с годов невеселых — Служил мне простор в белорусском краю. И всходы на нивах, и говор по селам Мне в дар приносили науку свою. И душу мою окрыляло раздолье, И в небо, под солнце, летела она; Светилась, сияла, как радуга в поле, Как радуга в небе, как сказка-весна, И, пьяная чарами, буйным цветеньем, Как будто в каком-нибудь сказочном сне, Шептала о чуде поры предвесенней И радостной песней лилась в тишине. И мельницы шум над рекою бурливой, И грохот, и говор, и всплески реки Давали мне песенных ритмов извивы, Давали мне ходы для каждой строки. Густые березы, что шлях сторожили, И цепью летящие вдаль журавли Гармонию стройную в песню вложили, Мелодию песни без фальши вели. Зеленые всходы бескрайних просторов, Цветов на лужайке веселая рать Для песен моих не жалели узоров, Учили венками слова завивать. В напев мой — от шепота спелых колосьев, От шелеста яблонь, черемух и груш — Неслыханной музыки эхо лилося, Сливаясь со стоном обиженных душ. Шум древнего бора таинственным сказом О жизни, о счастье мне смутно шептал, И песню шум-говор захватывал сразу, Заснувшие думы от сна пробуждал. А солнце, что в небе безоблачном тонет, Вливалося в песню лучистым огнем; А ветер, что травы высокие клонит, Дал крылья, чтоб песня взлетела орлом. В той песне могучую силу взрастили И цеп, и топор, и стальная коса; Жара и морозы ее закалили, И песня гремит, словно гром в небесах. Так я, ни науки, ни школы не зная, Отыскивал дар свой и долю свою. Теперь моя дума, как сокол, летает, Теперь я свободно и гордо ною.