Стихотворения и поэмы

Колас Якуб Михайлович

6

Шум, и гам, и крики Средь высоких зал: Пан собрал магнатов, Пан устроил бал. Дорогие яства На столе горой, Дорогие вина Потекли рекой. Спьяну забавляться Стали господа Так, что даже жены Скрылись от стыда. Это лишь и нужно! Все кругом пьяны. «Девок! Дайте девок!» — Требуют паны. И хозяин хочет Угодить гостям. Погулять с девчиной Он не прочь и сам…

7

Стали молодые Мужем и женой, Ехали из церкви, Ехали

домой. Он глядел в глаза ей, О любви шептал, У нее румянец На лице играл. Но, как видно, счастья Нет для молодых. Скверные приметы Поджидали их: Пересек дорогу Заяц раз и два, Ворон закружился, Гукнула сова. И друг к другу в страхе Молодые льнут. Если бы не знать им Тягостных минут!

8

Над деревней звезды Ясные встают. Ближе, ближе, ближе Бубенцы поют. Едут поезжане — Пыль из-под колес… Сходят молодые На белый помост. Вышли молодые Под руку вдвоем. Устлана дорога В хату полотном. Стали возле входа И отец и мать, Чтобы хлебом-солью Молодых встречать. Музыка играет — Аж трясется пол. И садятся гости За широкий стол.

9

Села молодая, Рядом молодой. По бокам родные Тесной чередой. Пьют, едят, гуторят — Никаких забот. Заиграла скрипка, Танцевать зовет. Весела невеста, Радостен жених, И глаза, как солнце, Светятся у них. Вдруг — беда!.. Ватага Панских гайдуков Ворвалася в хату, Словно сто волков. «Где, — кричат, — Алена? Выходи вперед! На свою пирушку Пан ее зовет!»

10

Гости онемели, Речь оборвалась, Ой, не миновала Черная напасть! Знали, что с молодкой Делать будет пан. Знали — он распутный, Знали — он тиран. Побледнел и страшно Задрожал Тамаш. Что ж это такое? Неужель шабаш? Для того ль Алену В жены взял теперь, Чтоб над ней глумился Сластолюбец-зверь? Как стерпеть напасти, Как снести позор? И Тамаш несчастный Выхватил топор.

11

«Эй вы, слуги пана, — Закричал Тамаш, — Подлые людишки, Как хозяин ваш! Понапрасну, шельмы, Вы явились к нам: Я не дам Алены, На позор не дам! Пусть сгнию в остроге Иль в яру на дне, Не видать Алены Ни ему, ни мне!» И в одно мгновенье, Глазом лишь моргнуть, Сталь вошла с размаху В молодую грудь. Рухнула Алена, Сгибла красота, И лежит Алена, Кровью залита.

12

Так окончен праздник Молодой четы, Тихое кладбище, Серые кресты. Над могилой ранней С тех глухих времен Поднялася липа, С нею рядом — клен. В зиму клен и липу Застилает снег; И мороз находит Там себе ночлег. Летом клен и липа Зеленью шумят, Солнышку и ветру Что-то говорят. Люди к ним приходят Раннею весной. Люди их прозвали Мужем и женой.

13

Много лет промчалось, Много лет прошло, Многое травою Дикой заросло. Но преданья жили, Шли из года в год, О неправде черной, Что терпел народ. Шли от дедов к внукам, От отцов — к сынам, И от них в наследство Достаются нам. И вот этот случай, Случай страшных лет, Рассказал мне как-то Седовласый дед. Вы узнать хотите — Что же с Тамашом, Как он жил на свете И к чему пришел?

14

В кандалы беднягу Заковали враз. В рудниках сибирских Каторжник угас. Не увидел больше Родины своей. Умер возле тачки Он под звон цепей. Ну, а пану что же? Как и всякий пан, Властвовал в округе, Был и сыт и пьян. Когда ж отменили Крепостной закон, Видимо, от злости Удавился он. Опустели залы, Только, говорят, Призраки в них бродят, Словно мстить хотят.

‹1906›

ЗИМОЙ

Колядная ночка весь мир покрывает, Над белой от снега землею бредет; Метелица в поле гудит, завывает, И ветер спокойно заснуть не дает. Он воет в трубе и затихнуть не хочет, — Звучит его песня могильной тоской; То стонет, то плачет, то дико хохочет, Как будто смеется над долей людской. Дорожки и стежки метель заметает, Невесть где болото, где пашня, где лог; И где-то с метелицей в лад завывает, Бредет за поживою из лесу волк. И синее небо от звезд не светлеет, И месяц исчез за метельною мглой, Нахмурилась ночь, и мороз не слабеет, Снег сыплет и сыплет, как белой золой. Прохожему горе такою порою, С дороги собьется, тропы не найдет, Легко ему здесь поплатиться душою — Метелью засыплет, зверье разорвет. Но кто это ночью, метельной такою, Лишился покоя и полем идет, Идет, опираясь на палку рукою, И сзади и спереди ношу несет? Но кто это, хату покинув, шагает В такое ненастье ночною порой? Как жутко на сердце, душа замирает: Крестьянка с младенцем плетется домой. История старая: бедная Ганна На хлеб заработать в поместье пошла, Нуждою и горем гонимая рано От хаты своей, от родного угла. Семнадцатый год шел Ганнусе пригожей, Ей только б теперь припеваючи жить, Гулять, и работать, и даже, быть может, Кого-то любить, чтоб вовек не забыть. На зависть подругам своим, на досаду, Красавицей девушка эта слыла, Но вот красота отняла и отраду И радость навек у нее отняла. О молодость, молодость! Сколько с собою Ты горьких ошибок приносишь подчас. Ты сердце волнуешь, играешь душою, Ты путаешь мысли и чувства у нас. И я побеждал то, что жить мне мешало, Я тоже надеялся, тоже мечтал, — Ты ж, молодость, злою мне мачехой стала… Да что говорить! Я тебя и не знал! Смотрела Ганнуся на свет этот божий И верила людям неверным она; Была эта девушка очень похожа На тех, что в деревне встречались и нам. Слуг разных в поместье немало найдется — И добрых и честных, но встретишь и злых. Тимох лучше всех, и за ним не ведется Поступков, которые есть у иных. Пригожая девушка, парень пригожий — Два любящих сердца людей молодых, Забудут они даже свет этот божий, Как кровь молодая взыграет у них. Кто в юные годы любви не изведал, Хотя бы на миг ее не повстречал? Кто милой о чувстве своем не поведал И ей в тишине обо всем не сказал? И ровня и пара Ганнуся с Тимохом. Беднячка она, да и он не богат. Любили друг друга, жениться б не плохо, — Но счастье прошло мимо рук, словно клад. И парня-беднягу угнали далеко, Забрили в солдаты — его ты не жди! И Ганна осталась совсем одинокой, А доля ее — хоть на свет не гляди. Сегодня, в такую-то стужу, плетется С несчастьем своим и с отрадой своей, Хоть воет метель и хоть дико смеется, Как люди чужие, хохочет над ней. Идет и идет. Снег все падает с неба, И плачет ребенок. Ночь, жутко… беда. В котомке краюха промерзшего хлеба, Фунт сала, что дали за труд: коляда. Идет по сугробам, по снежной дороге, — Как путь этот трудный ее истомил, — А ветер холодный и руки и ноги Давно заморозил и заледенил.