Стихотворения и поэмы
Шрифт:
И опаляла кровь багряными волнами
Пески и валуны, въедаясь в них, как яд, —
Песчинка средь песков, валун меж валунами
Воспоминание о ней еще хранят, —
Сгущаясь в облака, струя сквозь Тибр и Сену
В Неву, в широкий Днепр пылающую пену...
В твоем отечестве — затменье... Как тюрьма,
В полях —
К Везувию, Спартак! Вовеки не впадала
Заоблачная высь в безвыходную тьму!
Там — властвует лазурь, там — огненные шквалы
Кружат над кратером в торжественном дыму...
Засядь на крутизнах, направленных к восходу,
Фракиец, и, созвав созвездья на собор,
Сенату возвести и миру обнародуй
С надменным Цезарем возобновленный спор!
Его узнаешь ты не по морщинам тоги,
Не по бряцанию короткого меча, —
Рубаха черная на Цезаре, и строгий,
Надменно-белый крест глядит с его плеча, —
Чудовищную тень отбрасывают плечи,
И вся страна во тьме, бескрайней и глухой.
Но под Сицилией уже заводят речи
Сигнальные костры, уж факельный прибой
Из Каталонии спешит к тебе сурово...
Взойди же и вещай: твое да слышат слово!
То наши небеса, то наша твердь, наш Рим,
И солнечный огонь, и звездный блеск нетленный,
Всё ярче наш восход над мраком мировым, —
Уж наша родина — шестая часть вселенной,
За нею тянутся и остальные пять!
Уж нашей поступью любая бредит пядь
Земли, — за каждый след, оттиснутый стопою,
За каждый наш кирпич, коль грянет вызов к бою,
Ощерятся леса, стряхнув с ветвей листвьё,
Сбегутся кряжи гор — и станут под ружье.
Вот мир перед тобой — от края и до края,
В нем наша ненависть и наша скорбь глухая.
Он вновь рождается, огромный, огневой,
И вновь — из наших рук — приемлет облик свой!
Теперь вселенная, потрепанная шквалом,
Измученная, спит; в затишье небывалом
Равнины и холмы, как море пред грозой,
А наш резерв стальной — не пастухи-номады,
Не темных батраков нестройные отряды,
Вооруженные дубиной и косой...
Мы возвращаемся с любовью к нашим будням,
Мы ртами жаркими к руинам припадем,
Заводы и поля фанфарами разбудим
И с плачем выплещем в просторе молодом
Столетья скорбные насилий и обмана;
И в час, когда пути из наших рук взойдут,
И в час, когда ветра, натужась, раздадут
Пред нами кругозор — ограду из тумана, —
Мы на могильники укажем, чей редут
Превыше снежных Альп, обширней океана.
Вот мир, начерченный на наших спинах! Вот —
Обремененные в столетьях, как поклажей,
Кровоподтеками материков и вод,
Рубцами рубежей и швами горных кряжей!
В них вражеский свинец переплавлялся в гнев,
Зарницами из ран хлестал, осатанев...
Вглядись и опознай живую карту мира —
Столетьями борьбы начертана она,
Прочти огромные, как время, письмена,
Что вывели копье, булыжник и секира!
Без устали в нее вникали мы стократ,
Когда, враждебные осиливая мили
От гималайских льдов до буковых Карпат,
Сквозь пламя и сквозь тьму победный марш стремили, —
В торжественном пути — с восхода на заход —
Созвездьями взошли республики свобод,
Мы сопрягли хребты с хребтами воедино,
На тучи, на ветра свою простерли власть —
Где надобно, у нас раскинулась долина,
Где надобно, в лазурь вершина вознеслась!
С Эльбрусовой главы мы высмотрели тропы
Свинцовым сумраком затопленной Европы,
Мы видели Стамбул с заоблачной Яйлы;
К лазурной вышине, на снежные валы