Поднимаются крылья души,белоснежные, с синим отливом,и уже не в квартирной тишимое сердце — в полете счастливом.Сердце — в небе, что крыльями днейразлучает с землей меня. С нею!Чтоб любил я ее всё сильней,как любимую, звал бы своею.Если ж с неба, как звездочка, яупаду — песни выльются сами…О, земля золотая мояс голубыми (то — небо) глазами!26 июля 1960
323. «О чем лепечут листья в этот грустный вечер?..»
О чем лепечут листья в этот грустный вечер?Как будто сквозь туман, смотрю на дрожь
листа.Таинственно и сонно сказки шепчутих вещие зеленые уста.Их слушает душа… Но смысл тех песен милыхлюдская речь никак не может передать,ведь разумом понять их мы еще не в силах,—меж ними и душой не проложили гать.И тщетно мысль во тьме пожаром полыхаетда бьется, бьется в стену, прочную, как сталь.И только иногда откроет даль без краята вечная стена… А там… за далью — даль…И мне тогда ясны все голоса природы:как падает листок, зеленый братик мой,и просит помощи… Как жалуются водыночным ветвям на холод неземной,что превратил их в лед… Как астры в непогодутомятся под дождем и жаждут теплых дней,как звезды шепчутся за далью небосвода,играя в черной бездне золотом лучей.Тогда я весь открыт для вечности. При этомхоть сам я невелик, но все миры — во мне,я их в себя вобрал, как музыку рассвета,когда заря на росах блещет в тишине.Дождь отшумел, прошел… Молчат листки, промокли,и капли на ветвях дрожат, полны огня,как будто бы в мельчайшие глядят биноклиих очи на меня…27 июля 1960
324. «Вновь заря рассвета стерла сон крылом…»
Вновь заря рассвета стерла сон крылом,воробей щебечет звонко за окном,где цветы проснулись и трепещет свет, —и земле и небу шлет он свой привет!Стаи туч гривастых в край далекий мчат,музыкою счастья полон синий сад,с небесами пьяно обнялись поля,и румяной стала от зари земля.У тебя, родная, милая навек,выпил слезы счастья луч с закрытых век,на твоей подушке он лежит, горя…Ты глаза открыла, в них — любви заря.28 июля 1960
325. «Бежит слеза с небесных век…»
Бежит слеза с небесных векпо голубым просторам…Нет, это юный месяц-светвстает над синим бором.Он золотых лучей винольет на воду и сушу.И, как в открытое окно,заглядывает в душу.И сон, и сосны… Тишина.Ее я не нарушу…О нет, не месяц, то оназаглядывает в душу.28 июля 1960
326. «Золотую свою ножку…»
Золотую свою ножкув травах ставит луч стоймя,где асфальт пробил дорожкумеж березами двумя.Треплет ветви ветер хлесткий,как далёко синь дубров…Загрустили две березки,нежны, чисты, как любовь.О, как знаю я печаль ту,те стремленья — вдаль и ввысь!Над дорожкой, над асфальтомдве березки обнялись.июль 1960
327. ПИСЬМО АЛЕКСАНДРУ КОВИНЬКЕ
О, память!.. Сердце всё гудит от боя,как встретились, Ковинька, мы с тобоюпод стягом Черноморского полка…Одесса. Ночь морозна и звонка.Как спорили мы, распалясь не в меру,об Украине — долго и всерьез!..Ты, как пророк, — в глазах огонь и вера, —всё снишься мне в том дыме папирос.Вот мы идем с тобой на трубы бояпо Дерибасовской. И лес штыковкачается за мной и предо мною…В них видел я порыв наш в даль веков,в штыках и в нас… Галиция… Тирасполь…И снова степь широкая кругом…Я сквозь туманы рвался к братьям краснымна
светлых их орудий дальний гром.Тогда в боях, когда мы отступали,я видел сон, и ты был в этом сне, —стоял с штыком… Играя на металле,искрился луч… И ты промолвил мне:«Идем, Володька!..» Холодно и быстрослова звучали. И подумал я:«Не промахнется он. Один лишь выстрел —и разлетится голова моя».Тот сон был глупым. И в крови, и в славе,как я, прошел ты сквозь огонь тех лет.И вот с тобой мы встретились в Полтавев двадцать седьмом… И дружбы нашей светгорит, о сын Остапа Вишни ясный!А сколько юмора в словах твоих,то чувство до сих пор еще не гаснет,живет в тебе как отзвук дней былых.Ты — как пророк. Спокойный, аж железныйв покое том… И очи как огни…Мы словом служим Родине любезной,как ей штыком служили мы в те дни.Отгрохотала дымных сил вендетта,Москва и Киев обнялись любя.Пиши, мой друг, не забывай поэта,как в песнях он не позабыл тебя.Июль 1960 Ирпень
328. «Камышеваха, Лоскутовка…»
Камышеваха, Лоскутовкаи Переездная потом…Там русая ее головкалежала на плече моем…И наши жилы кровью пели,довольны юною судьбой.И травы пьяно так шумеликогда мы в гору шли с тобой.«Любимая!.. Моя!» — «Володя!..» —Слетало с губ. Цвели глаза.И гром гремел на небосводе,метала молнии гроза.Давно, давно… Теперь мы седы.И всё как сон, о край ты мой!Но ведь в душе, познавшей беды,еще совсем я молодой.И, значит, юно сердце бьется,как и твое… о, благодать!А песня льется, льется, льется,а песне края не видать.1 августа 1960
329. «Над бором, над туманною рекою…»
Над бором, над туманною рекою — крыло зари.Слеза печали, радости слезою в глазах гори!Слеза послушно заиграла — алмаз-краса…«Не я печали собирала — с ветвей роса!»Роса? Ну, что ж. Ушла ты от ответа! Душа, молчи!В глазах слеза, крупицей самоцвета переливаясь, шлет лучи.8 августа 1960
330. ОНА ИДЕТ
Как мысли мне словами передать,как окрылить слова напевом юным?..Она идет, для всех народов мать,она идет, всемирная Коммуна.Пусть враг умножит свой запас тротилахоть в сотни раз, хоть в миллионы раз,никто остановить ее не в силах,как ночь не остановит утра час.Шумят над нами красные знамена,счастливый смех звучит в сердцах людских…Она идет средь грохота и звона,и в ореоле зарев заводских,и в жажде счастья… В светлые чертогис собой зовем мы угнетенный люд.Встают народы и вперед идут,борясь и прозревая по дороге.И новые вершины в нашей власти —туда начертан партией маршрут!..Она идет, как всей Отчизны счастье,и это счастье создает наш труд.15 август 1960
331. «Реют птицами-вихрями думы…»
Реют птицами-вихрями думы,не испить мою радость до дна…Электрическим светом и шумомвся душа моя нынче полна.Сердце — скрипка, послушай, играетголос самой высокой струны!Всё, как море, душа отражаеттайниками своей глубины.Нету в песнях ни сна, ни забвенья…Сам я — песня, как неба слеза.Не божественное вдохновенье —их диктует мне сердца гроза.15 августа 1960