Дождик идет в Сантьяго,сердце любовью полно.Белой камелией в небесветится солнца пятно.Дождик идет в Сантьяго:ночи такие темны.Трав серебро и грезылик закрывают луны.Видишь, на камни улицпадает тонкий хрусталь.Видишь, как шлет тебе морес ветром и мглу и печаль.Шлет их тебе твое море,солнцем Сантьяго забыт;только с утра в моем сердцекапля дождя звенит.
Романс
о Богородице морской ладьи
Перевод Б. Дубина
Я пою, поюмаленькую Девуи ее ладью!На маленькой Приснодевесеребряная корона.Упряжка быков четверкойступает перед Мадонной.Дожди голубей стеклянныхпогнали по горным скатам,и оборотни тумановпроулком бредут горбатым.Да будет Твой свет над нами,в глазах у коров сияя!Возьми с пелены могильнойцветов для плаща, Святая!Уже повело багрянцемверхи галисийских взгорий.И смотрит Мария, смотритс родного порога в море.Я пою, поюмаленькую Девуи ее ладью!
Песня о мальчике-рассыльном
Перевод Н. Ванханен
Где шумит Буэнос-Айреснад большой рекой Ла-Платой,влажным ртом в волынку дуетветер северный крылатый.Бедный наш Рамон Сисмундив толкотне и шумной давкепо проспекту Эсмеральдавесь в пыли идет из лавки.Вдоль по улицам веселымгалисийцы бродят с грустью,вспоминая дальний береги реки нездешней устье.Бедный наш Рамон Сисмундимуиньейру слышит в плеске,семь быков печально-лунныхловит память в перелеске.Он вдоль берега проходит,где, безмолвием объяты,бьются ивы, бьются конио стекло реки Ла-Платы.Он не слышит, как волынкаплачет жалобно и странно,и крылатых губ не видитмузыканта-великана.Бедный наш Рамон Сисмунди!Перед ним река Ла-Платада стена вечерней пыли,уплывающей куда-то.
Ноктюрн мертвого ребенка
Перевод Н. Ванханен
Пускай нас в молчанье проводит тоскатуда, где ребенка уносит река.Воздушной дорогой помчимся скорей,покуда река не достигла морей!Здесь билось и плакало сердце живоеи пахла трава и сосновая хвоя.Здесь лунные пряди дождями излилисьи гору одели в сиреневый ирис.Качаясь под ветром, у горького ртакамелией мрака цвела чернота.Покиньте поля и спешите за мнойтуда, где ребенка уносит волной!Покиньте долины и склоны нагорий,глядите, река устремляется в море!Туда, где туманы встают перед нами,где ходят валы упряжными волами.Как гулко деревья среди тишиныударили в бубен зеленой луны!Помедлим над телом печальной гурьбой,пока на него не нахлынул прибой!
Колыбельная над покойной Росалией де Кастро
Перевод Б. Дубина
Поднимайся, пора, дорогая,трубит кочет, зарю выкликая!Поднимайся, родная, пора,как быки, замычали ветра!Пахать наступило времяв Сантьяго и Вифлееме.И, от Вифлеема отчалив,архангелы правят в печалисеребряной лодкой морскоюсо всей галисийскою скорбью.Со скорбью Галисии, сникшейтравою, тебя схоронившей,травой, изошедшей росоюнад черной твоею косою,косою, бегущей к низовьям,где облаку море гнездовьем.Поднимайся, пора, дорогая,трубит кочет, зарю выкликая!Поднимайся, родная, пора,как быки, замычали ветра!
Пляшет луна в Сантьяго
Перевод
Н. Ванханен
Бледный юноша влюбленныйбродит между облаками?Нет, луна, луна танцуетнад застывшими телами.Проплывают в небе тени,мчатся волки за тенями?То луна, как прежде, пляшетнад застывшими телами.Может, бьют копытом кониу ворот, омытых снами?Нет! Луна, луна танцуетнад застывшими телами!Кто сквозь облачные стекласмотрит мутными глазами?То луна, луна, и только,над застывшими телами.Смерть меня на небо манитзолотистыми цветами?Нет, луна, луна танцуетнад застывшими телами!Ай, дитя, под ветром ночипобледнели щеки сами!Нет, не ветер – лунный отсветнад застывшими телами.То быки мычат протяжногорестными голосами?Нет, луна, луна, и только,над застывшими телами.То луна в венке колючем,то луна, луна векамивсе танцует и танцуетнад застывшими телами!
Диван Тамарита
А. Гелескула
Газеллы
Газелла о нежданной любви
Не разгадал никто еще, как сладкодурманит это миртовое лоно.Не знал никто, что белыми зубамиптенца любви ты мучишь затаенно.Смотрели сны персидские лошадкина лунном камне век твоих атласных,когда тебя, соперницу метели,четыре ночи обвивал я в ласках.Как семена прозрачные, взлеталинад гипсовым жасмином эти веки.Искал я в сердце мраморные буквы,чтобы из них сложить тебе – навеки,навеки: сад тоски моей предсмертной,твой силуэт, навек неразличимый,и кровь твоя, пригубленная мною,и губы твои в час моей кончины.
Газелла о пугающей близости
Я хочу, чтоб воды не размыли тины.Я хочу, чтоб ветер не обрел долины.Чтобы слепли ночи и прозреть не смели,чтоб не знало сердце золотого хмеля.чтобы вол шептался с лебедой вечерней,чтоб, не видя света, умирали черви,чтобы зубы череп оголил в оскале,чтоб желтел их отблеск и на белой шали.Я слежу, как бьется ночь полуживая,раненой гадюкой полдень обвивая.Зелен яд заката, но я выпью зелье.Я пройду сквозь арки, где года истлели.Только не слепи ты чистой наготою —как игла агавы в лозах над водою.Дай тоской забыться на планете дальней —но не помнить кожи холодок миндальный.
Газелла об отчаявшейся любви
Не опускается мгла,чтобы не смог я прийтии чтобы ты не смогла.Все равно я приду —и пускай скорпионом впивается зной.Все равно ты придешь,хоть бы губы сжигал тебе дождь соляной.Не подымается мгла,чтобы не смог я прийтии чтобы ты не смогла.Я приду,бросив жабам изглоданный мой огнецвет.Ты придешьлабиринтами ночи, где выхода нет.Не опускается мгла,не подымается мгла,чтобы я без тебя умирал,чтобы ты без меня умерла.
Газелла о скрытной любви
В венок я вплел тебе вербенулишь ради колокола Велы.Гранада, затканная хмелем,луной отсвечивала белой.Сгубил я сад мой в Картахенелишь ради колокола Велы.Гранада раненою сернойза флюгерами розовела.И ради колокола Велыя этой ночью до рассветагорел в огне твоего тела,горел, и чье оно – не ведал.