Стихотворения. Рассказы. Малостранские повести
Шрифт:
– Сударь! Сударь!
– воскликнула, вбегая в комнату, Анча.- Наконец-то я знаю, куда ее девать, эту солому. Говорят, ее охотно берет молочница. Она каждое утро останавливается вон там со своей тележкой. Ей нужна подстилка для скота! Завтра же отдадим ей солому!
– А это наверняка?
– Наверняка!
Что мне еще добавить! Ночыо я спал хорошо. А утром мы с Анчей отнесли солому молочнице,- правда, Анча все-таки прежде заручилась ее согласием принять наш подарок.
Какое это было прекрасное мгновенье! Когда молочница отдавала нам пустой мешок, меня охватил восторг! Я поцеловал у нее руку,
Дома мы взяли свежую солому и стали набивать тюфяк. А когда он был уже полон, я обнял Анчу, засвистел песенку «На зеленом на лугу», и мы пустились в пляс вокруг тюфяка, да так, что у нас голова закружилась.
Вот и вся история. Вот как все произошло. Я рассказал все как было. История любопытная и злободневная. Я ею доволен и посему кончаю.
Заключительная молитва писателя.
Всемогущее небо! Горячо благодарю тебя за то, что ты милостиво охранило меня от всех возможных мыслей и притупило остроты мои, и я не возбудил недовольства сильных мира сего, не оскорбил душевной чистоты милых сограждан моих и не испортил завтрашнего воскресного номера газеты. Аминь!
ДОБРЫЙ ДОМОВЛАДЕЛЕЦ
Этюд для моего коллеги-журналиста
– Сидел я вчера с женой после обеда дома,- рассказывал мой приятель. – Четверо детей моих легли уже спать, а мы изучали одну брошюру… да, изучали! После обеда, конечно, не очень хочется заниматься, но в понедельник нам предстоял переезд на новую квартиру, и наш новый домовладелец, принимая от меня задаток, сунул мне в руку свой кодекс законов. Восемнадцать страниц – на две больше, чем в своде Черной горы. Пришлось отдать за него сорок крейцеров! Потом я подписал обязательство подчиняться всем распоряжениям домохозяина,- в противном случае мне, само собой разумеется, придется немедленно очистить квартиру, не дожидаясь предупреждений и уплатив за три месяца вперед. Великолепный кодекс! Первый раздел – права домохозяина; второй – обязанности квартиранта.
– Уговор дороже денег, милая,- сказал я жене.- Так что ты внимательно следи за тем, чтоб дети не кричали на лестнице. Статья тридцать первая!
– Это трудно,- вздохнула жена.- Ведь они как жеребята: не успеют выскочить за дверь – заржали!
– Господи, мы только и делаем, что переезжаем, и все в более дорогие квартиры! Послушай, Катинка, прежде чем открывать дверь, суй им в рот по куску сахара. Ведь суют же контрабандисты мыло в пасть телятам, которых хотят свести. Дальше – статья восемнадцатая. Говори, Катинка!
– Ну… это о том, что мы не имеем права выносить из дома своих вещей. Да с какой стати нам это делать?
– Все-таки скажи, пожалуйста, хозяйке… ты все равно должна к ней сходить… сколько раз в день наша служанка выходит из дому с корзинкой и сколько с ведром. Потом – как бы не забыть! Я еще должен заказать нынче две ширмы: согласно статье десятой, владелец дома имеет право «входить в квартиру в любое время»; значит, летом он может прийти в четыре часа утра.
– Да я бы ему…
– Ничего бы ты ему не сделала. Не раздражай меня, Катинка! Вечно ты противоречишь. Помолчи хоть раз, милая. Закон есть закон. Ты
– Что ж… будет отжимать!
– Хорошо, душенька! И прошу тебя, вели на этой педеле еще раз хорошенько прокалить всю кухонную посуду. Как ни соблюдай чистоту, а все-таки трудно в таком старом доме уследить, чтоб нигде ни пылинки… А в статье сто двадцатой прямо сказано, что жильцы не имеют права держать никаких домашних животных.
Жена хотела что-то возразить, но тут раздался стук в дверь. Боже спаси и помилуй… вошел наш домохозяин! Мороз пробежал у меня по коже: уж не хочет ли он отказать нам от квартиры?
– Господи, какой гость!-воскликнул я, вскочив с места.- Душенька, это паш новый домохозяин, пан Фоунялик!
– Фоуфалик! – резко поправили меня, и серые глаза домохозяина, казалось, пронзили все мое существо.
– Фоуфалик,- повторил я шепотом, помертвев от страха.- Милости просим. Садитесь.
– Не помешаю?
– Что вы! Мы тут с женой славно проводим время… Катанка, принеси пану Фоуфалику кресло из другой комнаты… Вот так! Мы читали сводик законов, который вы составили. Приятное чтение, очень приятное. И какое поучительное! Например, вот эта статейка, шестьдесят четвертая, насчет очереди по уборке клозета… Очень поучительно…
– Проходя по кухне, я почувствовал запах свинины… У вас часто бывает свинина?
– Да раза два в неделю,- выпалила моя неосмотрительная жена.
Я испугался. Почем знать, как господин Фоуфалик относится к свинине!
И в самом деле, красное круглое лицо его слегка омрачилось, редкие ресницы дрогнули,
– Только потом не открывайте, пожалуйста, в кухне окон. Запах сейчас же разнесется по всему дому, а моя жена терпеть не может, когда пахнет свининой.
– Нет, нет, будьте покойны… А как ваше здоровье? И настроение?
– Со здоровьем куда ни шло,- ответил он, расстегивая свою легкую шубу, может быть, для того, чтобы показать круглое брюшко, украшенное массивной цепочкой.- Но сколько волнений! Судите сами,- пальцы его забарабанили по блестящему цилиндру,- моя жена только что застала офицерского сынишку с третьего этажа плюющим на лестницу!
– Это ужасно! – воскликнул я. У Катинки глаза стали круглые.
– Уж такие родители. А как же я могу терпеть, чтоб у меня в доме плевали на лестницу?
– Ну, понятно!… А у вас тут какие-нибудь дела по соседству?
– Нет… просто у меля такое обыкновение: навещать каждого будущего своего жильца па его прежней квартире. Скажите, на вашей улице не было случаев оспы?
– Нет, пет… тут все здоровы, как в Меране.
Только накануне увезли одиннадцатого, умершего от оспы на нашей улице, по с какой стати я…
– Это меня радует. Я слышал, дети у вас тихие. Четверо мальчиков, да? Я справлялся у соседей… Прошу прощения, но вы сами понимаете – домовладельцы…
В эту минуту завозился в своей кроватке разбуженный разговором младший, шестимесячный. У меня опять сердце упало: если он, проснувшись, не увидит никого возле себя, то сейчас же заревет.