Стихотворения. Рассказы. Малостранские повести
Шрифт:
Только за моим столиком тихо.
– Как идут дела, пан Семпр? – начинаю я.
Портной слегка ежится, потом произносит:
– Ничего, так себе.
Видно, он не из разговорчивых.
– Много у вас подмастерьев?
– Дома только двое… да еще даю работу на сторону.
Смотри-ка, сколько слов разом!
– Вы, конечно, семейный, пан Семпр?
– Нет.
– A-а, холостяк?
– Нет.- Он долго и с трудом собирается, потом добавляет: – Вдовец… уже три года.
– Наверное, вам скучно без жеиы и без детей?
Он
– У меня девочка… семи лет.
– Надо бы вам снова жениться.
– Надо.
К нашему столику подсаживается трактирщик.
– Очень мило,- говорю я,- что хозяин почтил нас своим обществом.
– Это моя обязанность,- отвечает он.- Торговля этого требует. Трактирщик должен подходить к столикам, гостям это нравится, они считают это большой честью.
Я хочу улыбнуться, приняв это за шутку, но вижу, что в его глазах нет никакого оживления. Сказал он это всерьез? Кажется, он глуп. Но какие у него глаза! В жизни не видел глаз такого светло-зеленого цвета. Лицо красное, волосы рыжие, так что их почти не отличишь от кожи. Стоит взглянуть немного косо, и контуры его головы расплываются.
– Хороша погодка,- говорю я, чтобы поддержать разговор.
– Э, что толку в хорошей погоде! Люди идут гулять, а трактиры пустуют. Я сегодня утром тоже вышел на улицу, но скоро вернулся. Солнце печет в спину, значит, быть грозе. Однако сегодня оо не было.
– Пу,- говорю я,- пешеходу в городе не страшна ни гроза,
ни дождь. Па это есть зонтик.
– У меня пе было с собой зонтика.
– Пу, так надо было поспешить домой.
– Если спешить, то какая же это прогулка?
– Недолгий летний дождь можно переждать где-нибудь в подворотне.
– Стоять в подворотне – это тоже не прогулка.
Какой он нудный!
Трактирщик зевает.
– Что, устали?
– Вчера рано лег спать, а когда я рано ложусь, у меня на другой день всегда зевота.
– Наверное, вчера не было гостей?
– Были. Долго тут сидели. Но вчера было плохое пиво, мне не по вкусу, так чего ради торчать тут?
Оригинальный тип.
За столом налево обер-лейтенант вошел в раж.
– Говорю вам, из тысячи человек и один не знает, сколько есть видов сивых лошадей. Семнадцать, вот что! Самый лучший – это атласный. Великолепный конь! Глаза и губы светло-розовые, копыта светло-желтые…
Входит новый гость. Судя по тому, что разговоры умолкли и все взгляды обратились на него, это случайный посетитель. Он проходит к заднему столику и садится там. Разговоры продолжаются. Обер-лейтенант объясняет, что сивые лошади родятся черными. Младшая из девиц все время посматривает на меня, словно я – та самая лошадь…
Я допил свое пиво. Трактирщик и ухом не ведет. Кельнер Игнац тоже. Я стучу, и Игнац несется ко мне как сумасшедший. Он интересует меня, и я все время наблюдаю за ним. Ему лет сорок, в ушах – серебряные серьги, правое ухо заткнуто
За столиком напротив идет разговор о польском языке. Собеседники все время честят друг друга на чем свет стоит. Только и слышно «ты балда», «а ты осел» и еще какие-то эпитеты из мира животных. Странная манера беседовать! Один из спорщиков уверяет, что, кто знает немецкий и чешский, тот знает и польский, ибо это смесь обоих языков. Например: «Что фрагует [29] пан?»
Входит еще гость, коренастый, как пень. Видимо, это завсегдатай. Он усмехается и садится к нашему столику.
29
От нем. fragen – спрашивать.
– Еще один ваш сосед,- говорит трактирщик, подходя к нам.- Пан доктор Крумловский. Пан Кликеш, обувщик.
Кликеш подает мне руку.
– Вы красивый парень,- говорит он.- По вас должны девушки с ума сходить, пан доктор!
Я смущен и слегка краснею. Мне хотелось бы держаться непринужденно и с улыбкой оглядеться по сторонам, посмотреть на ту младшую девицу, но у меня ничего не получается.
– Да уж покрасивее тебя,- смеется трактирщик.- Твое лицо с оспинами похоже на терку.
– Черт побери! – восклицает Кликеш и шаркает ногой по полу, посыпанному песком.- Никак, у тебя пол вымыт?! Видно, пришел приказ из магистрата! – Он смеется.-Да, пан доктор, без этого, он не вымоет. А раз в год за ним приходят сюда двое полицейских и ведут его в баню. Иногда он так упирается, что присылают троих.
Общий громкий смех. Кликеш, очевидно, здешний присяжный шутник. Он остроумен, я не мог удержаться от смеха. Но на его грубом, бугристом лице нет злобы, глаза у него умные и простодушные.
– Он правильно делает, что бережет деньги,- продолжает Кликеш.- Денег ему надо много, я даже не поспеваю столько пропивать.- И он осушает кружку до дна.- А теперь я хотел бы поужинать.
Он оживленно жестикулирует, руки его все время в воздухе, и от этого он похож на перевернутый пень с торчащими кверху корнями.
Двое молодых людей, сидевшие особняком, заказывают бильярд и поднимаются с мест. Пока они сидели, они казались одинакового роста. Теперь видно, что один коротышка, а другой верзила. Есть у меня один такой знакомый: пока он сидит в трактире за столом, никто не обращает на него внимания, а когда начнет вставать, это продолжается так долго, что все присутствующие разражаются хохотом. От этого оп чувствует себя глубоко несчастным.