Стихотворения

Немирович-Данченко Василий Иванович

1916 г.

«Русские писатели об Армении», стр. 89–90.

НА БЕРЕГУ ЕВФРАТА

Мой старый дом стоял на берегу Евфрата… Смоковницы над ним раскинулись шатром, У моего окна румяная граната Вся в девичьих устах. И алых роз дождем Осыпана земля… К воде спускалось поле. Я тонкорунных коз пасла… По вечерам Любила я свирель тоскующего брата И птиц, слетавшихся к смолкающим садам, — Наш белый дом стоял на берегу Евфрата…

* * *

Наш милый дом стоял на берегу Евфрата… Я помню: мать, окончив знойный день,

Певала часто нам в прощальный час заката О тихих радостях смиренных деревень, О старине седой, о витязях свободных, Державших меч святой в защиту прав народных, Ученых иноках в тени монастырей, О праведных царях, хранивших нас когда-то От козней и обид чужих и злых людей. Мой чудный сад стоял на берегу Евфрата…

* * *

Наш белый дом стоял на берегу Евфрата… Мы жили в стороне от распрей и тревог, И только изредка стремившихся куда-то Аскеров видели… И тихий наш порог Вражда и ненависть еще не посещали. Пожарами кругом не загорались дали… С верблюдами на юг шел пыльный караван Водой студеною меха из Эль-Абата Мы наполняли им, арабам чуждых стран. Наш милый сад стоял на берегу Евфрата.

* * *

Мой старый дом стоял на берегу Евфрата. И купы пальм росли у мутно-желтых вод, И в светлые часы молчанья и прохлады Венцы чернели их на полымье заката. Туда в убогий храм молиться шел народ И в светлые часы молчанья и прохлады Священника мы слушать были рады И видеть в алтаре животворящий крест. Армяне верили: ни мести, ни захвата Не будет в тишине благословенных мест… Душистый сад стоял на берегу Евфрата.

* * *

Наш бедный дом стоял на берегу Евфрата… И как-то раз вдали… О, не забыть тот день! Бегущая толпа отчаяньем объята, Нахлынула на нас из отчих деревень. Кровавые на ней еще сочились раны. Там были женщины и дети из Аданы, Из Лаллы, Эймене и Таша и Метли… За ними злая смерть от пули и булата, Пожарище и вопль замученной земли… Наш бедный сад стоял на берегу Евфрата.

* * *

Наш бедный дом стоял на берегу Евфрата. От крови покраснев, струилася вода. За ружья мы взялись… но, смелые когда-то, Что мы могли теперь, невольники труда! Колосья под серпом: легли отцы и братья… И буйный крик убийц и вопли и проклятья… И корчилась земля. Казалося, в огне Дымились небеса… Бежала я куда-то… За мною волчий вой… Где схорониться мне? Наш бедный сад затлел на берегу Евфрата.

* * *

Наш милый дом горел на берегу Евфрата… Упала я в песок… Зову своих сестер… С тоскою кличу мать, ищу глазами брата… Но все мертво кругом. Родимую в костер Злодеи кинули… Ползти уже не в силах, Осталась я одна на дедовских могилах… Молила смерть: «приди»! И слышала кругом Как гул зловещего набата. И жадный свист огня и черных ружей гром. Дымился старый сад на берегу Евфрата.

* * *

Мой отчий дом сгорел на берегу Евфрата… И вдруг звериная ко мне припала пасть… За счастье светлое жестокая расплата — Мне суждена была презреннейшая часть: Я — труп истерзанной, поруганной святыни, Я падаль жалкая, забытая в пустыне! Лохмотье смрадное заброшенных дорог… Цветок семьи моей, любимая когда-то, Я птицею влачусь у ненавистных ног. О, где душистый сад на берегу Евфрата?..

* * *

Стоял мой бедный дом на берегу Евфрата… Истлела алых роз святая красота. Я умирать пришла в последний час заката — На пепелище их… Но я душой чиста! Я жертва за тебя, о родина святая, Прими мой смертный миг. Тебя благословляя, Я к Господу иду на страшный суд любви… Казни меня, меня, Отец! Но за меня и брата, Как я, Армению и ты благослови…

1916 г.

«Русские писатели об Армении», стр. 90–93

ЗНАМЯ

Я уношу с собою вдаль В край злобных джинов и Эблиса Душистых роз моих печаль И строгий траур кипариса. Кругом пески чужих пустынь, Небес сверкающее пламя… Где гор родных святая синь? Где ты, моей дружины знамя? Как белый снег вершин чиста, Его мне девушка вручила. Животворящего креста На нем божественная сила. Оно овеяно молитв Восторгом, радостью, тоскою. Его в громах кровавых битв Держал я твердою рукою. За ним незримые, вослед, Покинув тьму могильной сени, Стремились вестники побед, Бойцов разгневанные тени. Но час ударил роковой, Я пал в бою, мечом сраженный, И знамя выхватил другой, И спас в борьбе ожесточенной. Очнулся я в тени чинар, В багровом полыме заката. Прохладою сменялся жар Над желтой ризою Евфрата. Синел восток. Ночная мгла Как будто свиток дня свивала И тенью сизого крыла Его от света заслоняла. Там пенье труб… Там вражий стан… Коней пронзительное ржанье… И рать усталая армян, Ее суровое молчание… Нас мало было. Враг силен… Я ждал последнего удара. И колыхался небосклон Цветами алыми пожара. И ночь прошла. И знойный день… Я поднят был как труп бездушный… И вот теперь влачусь как тень, Как раб безмолвный и послушный. Иду… Куда?.. Зачем?.. Молчу… В пески пустынь? Спросить не смею! Как вол, свистящему бичу Я гну истерзанную шею. Но снятся мне издалека Благоуханные долины. Моя библейская река И знамя белое дружины. Возврата нет! Не станет сил Уйти дорогою безводной В далекий край моих могил, В нетленный край земли свободной. Воскреснет родина моя! А я — боец ее плененный, Любовь и ненависть тая, Умру в пустыне отделенной. Но в час последний надо мной И в блеск и в зной ее палящий Святого стяга золотой Увижу крест животворящий. И я душой в родную даль Уйду от джинов и Эблиса Душистых роз моих печаль, Под строгий траур кипариса.