Стихотворения

Лермонтов Михаил Юрьевич

<А. Г. Хомутовой>

Слепец, страданьем вдохновенный, [168] Вам строки чудные писал,И прежних лет восторг священный,Воспоминаньем оживленный,Он перед вами изливал.Он вас не зрел, но ваши речи,Как отголосок юных дней,При первом звуке новой встречиЕго встревожили сильней.Тогда признательную рукуВ ответ на ваш приветный взор,Навстречу радостному звукуОн в упоении простер.

168

<А. Г. Хомутовой> («Слепец, страданьем вдохновенный…»)

Печатается по украинскому литературному сборнику «Молодик на 1844 г.» (Спб. 1844), где опубликовано впервые. Автограф – в Берлинской Государственной библиотеке.

Анна Григорьевна Хомутова (1784-1856) – двоюродная сестра поэта Ивана Ивановича Козлова (1779-1840). Встреча с Хомутовой в 1838 г. после

двадцатилетней разлуки вдохновила Козлова, который был в это время уже тяжело болен и слеп, на стихотворение «К другу весны моей после долгой, долгой разлуки».

И я, поверенный случайный Надежд и дум его живых… – Лермонтов часто бывал у Хомутовых. В одно из таких посещений Анна Григорьевна показала поэту посвященные ей стихи Козлова. глубоко тронутый ими Лермонтов попросил разрешения взять рукопись и вскоре вернул ее вместе со своим стихотворением.

По словам современницы, Лермонтов узнал об их встрече «в это же время» «из оживленного рассказа самого поэта Козлова» и под впечатлением написал послание А. Г. Хомутовой («Русский архив», 1867, №7).

И я, поверенный случайныйНадежд и дум его живых,Я буду дорожить, как тайной,Печальным выраженьем их.Я верю, годы не убили,Изгладить даже не моглиВсе, что вы прежде возбудилиВ его возвышенной груди.Но да сойдет благословеньеНа вашу жизнь, за то, что выХоть на единое мгновеньеУмели снять венец мученьяС его преклонной головы.

Дума

Лермонтов. Неизвестный художник

Печально я гляжу на наше поколенье! [169] Его грядущее – иль пусто, иль темно,Меж тем, под бременем познанья и сомненья,В бездействии состарится оно.Богаты мы, едва из колыбели,Ошибками отцов и поздним их умом,И жизнь уж нас томит, как ровный путь без цели,Как пир на празднике чужом.К добру и злу постыдно равнодушны,В начале поприща мы вянем без борьбы;Перед опасностью позорно малодушныИ перед властию – презренные рабы.Так тощий плод, до времени созрелый,Ни вкуса нашего не радуя, ни глаз,Висит между цветов, пришлец осиротелый,И час их красоты – его паденья час!

169

Дума

Печатается по сборнику 1840 г., где датировано 1838 г. Впервые – в ОЗ (1839, №2).

Строки: Перед опасностью позорно малодушны И перед властию – презренные рабы… – изъятые цензурой в журнальной публикации и в первом отдельном издании, восстанавливаются по «Библиографическим запискам» (1859, №12) и изданию: «Стихотворения М. Ю. Лермонтова, не вошедшие в последнее издание его сочинений» (Берлин, 1862).

В «Думе», посвященной судьбам своего поколения, Лермонтов продолжил традицию политической поэзии декабристов. Стихотворение перекликается со знаменитым «Гражданином» Рылеева (1824). Само название лермонтовского стихотворения невольно ассоциировалось с рылеевскими думами. Вместе с тем названию стихотворения точно соответствует его характер – это действительно «дума», размышление, та самая «рефлексия», о которой писал Белинский как о характерной черте современного ему поколения.

Мы иссушили ум наукою бесплодной,Тая завистливо от ближних и друзейНадежды лучшие и голос благородныйНеверием осмеянных страстей.Едва касались мы до чаши наслажденья,Но юных сил мы тем не сберегли;Из каждой радости, бояся пресыщенья,Мы лучший сок навеки извлекли.

Мечты поэзии, создания искусстваВосторгом сладостным наш ум не шевелят;Мы жадно бережем в груди остаток чувства —Зарытый скупостью и бесполезный клад.И ненавидим мы, и любим мы случайно,Ничем не жертвуя ни злобе, ни любви,И царствует в душе какой-то холод тайный,Когда огонь кипит в крови.И предков скучны нам роскошные забавы,Их добросовестный, ребяческий разврат;И к гробу мы спешим без счастья и без славы,Глядя насмешливо назад.

Толпой угрюмою и скоро позабытойНад миром мы пройдем без шума и следа,Не бросивши векам ни мысли плодовитой,Ни гением начатого труда.И прах наш, с строгостью судьи и гражданина,Потомок оскорбит презрительным стихом,Насмешкой горькою обманутого сынаНад промотавшимся отцом.

Поэт

Отделкой золотой блистает мой кинжал; [170] Клинок надежный, без порока;Булат его хранит таинственный закал,Наследье бранного востока.

170

Поэт («Отделкой золотой блистает мой кинжал…»)

Печатается по ОЗ (1839, №3), где появилось впервые. В этом стихотворении Лермонтов, говоря о высоком гражданском назначении поэзии и поэта, пользуется образами и терминологией, широко распространенными в революционной поэзии того

времени («кинжал», «вечевой колокол», «пророк», «клинок», «мщение»).

Наезднику в горах служил он много лет.Не зная платы за услугу;Не по одной груди провел он страшный следИ не одну прорвал кольчугу.

Забавы он делил послушнее раба,Звенел в ответ речам обидным.В те дни была б ему богатая резьбаНарядом чуждым и постыдным.

Он взят за Тереком отважным казакомНа хладном трупе господина,И долго он лежал заброшенный потомВ походной лавке армянина.

Теперь родных ножон, избитых на воине,Лишен героя спутник бедный,Игрушкой золотой он блещет на стене —Увы, бесславный и безвредный!

Никто привычною, заботливой рукойЕго не чистит, не ласкает,И надписи его, молясь перед зарей,Никто с усердьем не читает…

В наш век изнеженный…

В наш век изнеженный не так ли ты, поэт,Свое утратил назначенье,На злато променяв ту власть, которой светВнимал в немом благоговенье?

Бывало, мерный звук твоих могучих словВоспламенял бойца для битвы,Он нужен был толпе, как чаша для пиров,Как фимиам в часы молитвы.

Твой стих, как божий дух, носился над толпойИ, отзыв мыслей благородных,Звучал, как колокол на башне вечевойВо дни торжеств и бед народных.

Но скучен нам простой и гордый твой язык,Нас тешат блестки и обманы;Как ветхая краса, наш ветхий мир привыкМорщины прятать под румяны…

Проснешься ль ты опять, осмеянный пророк!Иль никогда, на голос мщенья,Из золотых ножон не вырвешь свой клинок,Покрытый ржавчиной презренья?..

1839

Ребенка милого рожденье…

Ребенка милого рожденье [171] Приветствует мой запоздалый стих.Да будет с ним благословеньеВсех ангелов небесных и земных!Да будет он отца достоин,Как мать его, прекрасен и любим;Да будет дух его спокоенИ в правде тверд, как божий херувим.Пускай не знает он до срокаНи мук любви, ни славы жадных дум;Пускай глядит он без упрекаНа ложный блеск и ложный мира шум;Пускай не ищет он причиныЧужим страстям и радостям своим,И выйдет он из светской тиныДушою бел и сердцем невредим!

171

«Ребенка милого рожденье…»

Печатается по ОЗ (1843, №12), где появилось впервые.

Датируется февралем 1839 г.; написано по поводу рождения сына (13 февраля 1839 г.) у друга и родственника Лермонтова – Алексея Александровича Лопухина (1813-1872) и включено в текст поздравительного письма к нему от февраля – марта 1839 г.

Не верь себе

Que nous font apres tout les vulgaires abois

De tous ces charlatans, qui donnent de la voix,

Les marchands de pathos et les faiseurs d'emphase

Et tous les baladins qui dansent sur la phrase?

A. Barbier [172]

Оно – тяжелый бред души твоей больной [173] Иль пленной мысли раздраженье.В нем признака небес напрасно не ищи:То кровь кипит, то сил избыток!Скорее жизнь свою в заботах истощи,Разлей отравленный напиток!

172

He верь, не верь себе, мечтатель молодой,

Как язвы, бойся вдохновенья…

Какое нам в конце концов дело до грубого крика всех этих горланящих шарлатанов,

торговцев пафосом, мастеров напыщенности и всех плясунов, танцующих на фразе?

О. Барбье: (фр.)

173

Не верь себе

Печатается по сборнику 1840 г., где датировано 1839 г. Впервые – в ОЗ (1839, №8).

Эпиграф взят из стихотворения французского поэта Огюста Барбье «Пролог», которым открывался его сборник «Ямбы». Однако поэт сделал существенное изменение в первом стихе: вместо «Que me font» («Какое дело мне») – у Лермонтова «Que nous font» («Какое дело нам»).

В этом стихотворении Лермонтов выступает против поэтов, отгородившихся от действительной жизни и чуждых интересам общества. Их поэзия, основанная на ложном вдохновении и ограниченная собственными переживаниями, не имеет ничего общего с истинным искусством.