Стихотворения

Бунин Иван Алексеевич

МУЛЫ

Под сводом хмурых туч, спокойствием объятых,Ненастный день темнел и ночь была близка,—Грядой далеких гор, молочно-синеватых,На грани мертвых вод лежали облака.Я с острова глядел на море и на тучи,Остановясь в пути, – и горный путь, виясьВ обрыве сизых скал, белел по дикой круче,Где шли и шли они, под ношею клонясь.И звук их бубенцов, размеренный, печальный,Мне говорил о том, что я в стране чужой,И душу той страны, глухой, патриархальной,Далёкой для меня, я постигал душой.Вот так же шли они при цезарях, при Реме,И так же день темнел, и вдоль скалистых кручЛепился городок, сырой, забытый всеми,И человек скорбел под сводом хмурых туч.10 февраля 1916

МИНЬОНА

В горах, от снега побелевших,Туманно к вечеру синевших,Тащилась на спине ослаВязанка сучьев почерневших,А я, в лохмотьях, следом шла.Вдруг сзади

крик – и вижу: сзадиНесется с гулом, полный клади,На дышле с фонарем, дормез;Едва метнулась я к ограде,Как он, мелькнув, уже исчез.В седых мехах, высок и строен,Прекрасен, царственно спокоенБыл путешественник… Меня ль,Босой и нищей, он достоинИ как ему меня не жаль!Вот сплю в лачуге закопченной,А он сравнит меня с мадонной,С лучом небесного огня,Он назовет меня МиньонойИ влюбит целый мир в меня.12 февраля 1916

В ГОРАХ

Поэзия темна, в словах невыразима:Как взволновал меня вот этот дикий скат.Пустой кремнистый дол, загон овечьих стад,Пастушеский костер и горький запах дыма!Тревогой странною и радостью томимо,Мне сердце говорит: «Вернись, вернись назад!»—Дым на меня пахнул, как сладкий аромат,И с завистью, с тоской я проезжаю мимо.Поэзия не в том, совсем не в том, что светПоэзией зовет. Она в моем наследстве.Чем я богаче им, тем больше – я поэт.Я говорю себе, почуяв темный следТого, что пращур мой воспринял в древнем детстве:– Нет в мире разных душ и времени в нем нет!12 февраля 1916

СТОЙ, СОЛНЦЕ!

Летят, блестят мелькающие спицы,Тоскую и дрожу,А все вперед с летящей колесницы,А все вперед гляжу.Что впереди? Обрыв, провал, пучина,Кровавый свет зари…О, если б власть и властный крик Навина:«Стой, солнце! Стой, замри!»13 февраля 1916

ИНДИЙСКИЙ ОКЕАН

Над чернотой твоих пучинГорели дивные светила,И тяжко зыбь твоя ходила,Взрывая огнь беззвучных мин.Она глаза слепила нам,И мы бледнели в быстром свете,И сине-огненные сетиТекли по медленным волнам.И снова, шумен и глубок,Ты восставал и загорался —И от звезды к звезде шаталсяВеликой тростью зыбкий фок.За валом встречный вал бежалС дыханьем пламенным муссона,И хвост алмазный СкорпионаНад чернотой твоей дрожал.13 февраля 1916

Солнце полночное, тени лиловые…

Солнце полночное, тени лиловыеВ желтых ухабах тяжелых зыбей.Солнце не греет – на лица суровыеПадает светом холодных лучей.Скрылись кресты Соловецкой обители.Пусто – до полюса. В блеске морскомЛегкою мглой убегают святители —Три мужичка-старичка босиком.7 апреля 1916

МОЛОДОСТЬ

В сухом лесу стреляет длинный кнут,В кустарнике трещат коровы,И синие подснежники цветут,И под ногами лист шуршит дубовый.И ходят дождевые облака,И свежим ветром в сером поле дует,И сердце в тайной радости тоскует,Что жизнь, как степь, пуста и велика.7 апреля 1916

АЛЕНУШКА

Аленушка в лесу жила,Аленушка смугла была,Глаза у ней горячие,Блескучие, стоячие.Мала, мала Аленушка,А пьет с отцом – до донушка.Пошла она в леса гулять,Дружка искать, в кустах вилять,Да кто ж в лесу встречается?Одна сосна качается!Аленушка соскучилась,Безделием измучилась,Зажгла она большой костер,А в сушь огонь куда востер!Сожгла леса АленушкаНа тыщу верст, до пёнушка,И где сама девалася —Доныне не узналося!20 июня 1916

В ОРДЕ

За степью, в приволжских песках,Широкое, алое солнце тонуло.Ребенок уснул у тебя на руках,Ты вышла из душной кибитки, взглянулаНа кровь, что в зеркальные соли текла,На солнце, лежавшее точно на блюде,—И сладкой отрадой степного, сухого теплаПодуло в лицо твое, в потные смуглые груди.Великий был стан за тобой:Скрипели колеса, верблюды ревели,Костры, разгораясь, в дыму пламенелиИ пыль поднималась багровою тьмой.Ты, девочка, тихая сердцем и взором,Ты знала ль в тот вечер, садясь на песок,Что сонный ребенок, державший твой темный сосок,Тот самый Могол, о которомВо веки веков не забудет земля?Ты знала ли, Мать, что и яВосславлю его, – что не надо мне рая,Христа, Галилеи и лилий ее полевых,Что я не смиреннее их —Аттилы, Тимура, Мамая,Что я их достоин, когда,Наскучив таиться за ложью,Рву древнюю хартию божью,Насилую, режу, и граблю, и жгу города?Погасла за степью слюда,Дрожащее солнце в песках потонуло.Ты скучно в померкшее небо взглянулаИ, тихо вздохнувши, опять опустила глаза…Несметною ратью чернели воза,В синеющей ночи прохладой и горечью дуло.27

июня 1916

МОЛОДОЙ КОРОЛЬ

То не красный голубь метнулсяТемной ночью над черной горою —В черной туче метнулась зарница,Осветила плетни и хаты,Громом гремит далеким.– Ваша королевская милость,—Говорит королю Елена.А король на коня садится,Пробует, крепки ль подпруги,И лица Елены не видит,—Ваша королевская милость,Пожалейте ваше королевство,Не ездите ночью в горы:Вражий стан, ваша милость, близко.Король молчит, ни слова,Пробует, крепко ли стремя.– Ваша королевская милость,—Говорит королю Елена,—Пожалейте детей своих малых,Молодую жену пожалейте,Жениха моего пошлите!—Король в ответ ей ни слова,Разбирает в темноте поводья,Смотрит, как светит на горе зарница.И заплакала Елена горькоИ сказала королю тихо:– Вы у нас ночевали в хате,Ваша королевская милость,На беду мою ночевали,На мое великое счастье.Побудьте еще хоть до света,Отца моего пошлите!Не пушки в горах грохочут —Гром по горам ходит,Проливной ливень в лужах плещет,Синяя зарница освещаетДождевые длинные иглы.Вороненую черноту ночи,Мокрые соломенные крыши;Петухи поют по деревне,—То ли спросонья, с испугу,То ли к веселой ночи…Король сидит на крыльце хаты.Ах, хороша, высока Елена!Смело шагает она по навозу.Ловко засыпает коню корма.27 июня 1916

ЦЕЙЛОН

Окраина земли,Безлюдные пустынные прибрежья,До полюса открытый океан…Матара – форт голландцев. Рвы и стены,Ворота в них… Тенистая дорогаВ кокосовом лесу, среди кокосов —Лачуги сингалесов… Справа блеск,Горячий зной сухих песков и моря.Мыс Дондра в старых пальмах. Тут свежей,Муссоном сладко тянет, под верандойГостиницы на сваях – шум воды:Она, крутясь, перемывает камни,Кипит атласной пеной…Дальше – край,Забытый богом. Джунгли низкорослы,Холмисты, безграничны. Белой пыльюСлепит глаза… Меняют лошадей,Толпятся дети, нищие… И сноваГлядишь на раскаленное шоссе,На бухты океана. Пчелоеды,В зелено-синих перьях, отдыхаютНа золотистых нитях телеграфа…Лагуна возле Ранны – как сапфир.Вокруг алеют розами фламинго,По лужам дремлют буйволы. На нихСтоят, белеют цапли, и с жужжаньемСверкают мухи… Сверху, из листвы,Круглят глаза большие обезьяны…Затем опять убогое селенье,Десяток нищих хижин. В океане,В закатном блеске, – розовые пятнаНедвижных парусов, а сзади, в джунглях,—Сиреневые горы… Ночью в окнаГлядит луна… А утром, в голубомИ чистом небе – коршуны браминов,Кофейные, с фарфоровой головкой:Следят в прибое рыбу…Вновь дорога:Лазоревое озеро, в кольцеИз белой соли, заросли и дебри.Все дико и прекрасно, как в Эдеме:Торчат шипы акаций, защищаяУзорную нежнейшую листву,Цветами рдеют кактусы, сереютСтволы в густых лианах… Как огоньПылают чаши лилии ползучей,Тьмы мотыльков трепещут… На полянеЛежит громада бурая: удав…Вот медленно клубится, уползает…Встречаются двуколки. Крыши их,Соломенные, длинно выступаютИ спереди и сзади. В круп бычков,Запряженных в двуколки, тычут палкой:«Мек, мек!»– кричит погонщик, весь нагой,С прекрасным черным телом… Вот пески,Пошли пальмиры – ходят в синем небеИх веерные листья, – распеваютПо джунглям петухи, но тонко, странно,Как наши молодые… В высотеКружат орлы, трепещет зоркий сокол…В траве перебегают грациозноПесочники, бекасы… На деревьяхСидят в венцах павлины… Вдруг бревномПромчался крокодил, шлеп в воду —И точно порохом взорвало рыбок!Тут часто слон встречается: стоитИ дремлет на поляне, на припеке;Есть леопард, – он лакомка, он жрет,Когда убьет собаку, только сердце;Есть кабаны и губачи-медведи;Есть дикобраз, – бежит на водопой,Подняв щетину, страшно деловито,Угрюмо, озабоченно…Отсюда,От этих джунглей, этих берегов —До полюса открыто море…27 июня 1916

Никогда вы не воскреснете

Никогда вы не воскреснете, не встанетеИз гнилых своих гробов!Никогда на божий лик не глянете,Ибо нет восстанья для рабов —Темных слуг корысти, злобы, ярости,Мести, страха, похоти и лжи,Тучных тел и скучной, грязной старости:Закопали – и лежи!27 июня 1916

В ЦИРКЕ

С застывшими в блеске зрачками,В лазурной пустой вышине,Упруго, качаясь, толчкамиСкользила она по струне.И скрипка таинственно пела,И тысячи взоров впилисьТуда, где мерцала, шипелаПустая лазурная высь,Где некая сжатая силаСтруну колебала, свистя,Где тихо над бездной скользилаНаяда, лунатик, дитя.28 июня 1916