Стихотворения
Шрифт:
II.
Они поют: «О братья-христиане, мы жалкие безумцы и лжецы. утратив Рай, мы в смраде и тумане своим ногам доверились слепцы, они нас вспять, лишь к бездне увлекают, меж тем, как всюду тени лишь мелькают».III.
Они поют: «В нас дух мятется праздный, надменный ум кичится, как петух, мы все — рой насекомых безобразный, мы черви, здесь ползущие, чтоб вдруг к великойIV.
Не радостно их странствие святое, уж им не служит храмов темный лес, смиренно славословие простое они, стеня, возносят до небес; с потупленным и помраченным взором сливая Miserere с общим хором.V.
Они идут безмолвно, на вопросы они себе ответ не смеют дать, они бредут безумны, нищи, босы, в страданьях обретая благодать, один минувшим мучимый жестоко. другой отравлен книгами Востока.VI.
Душа огнем раскаянья палима, и красный крест начертан на груди, и лишь зубцы от стен Иерусалима им грезятся повсюду впереди, лишь Светлый Вождь один могучим словом дарует мир на миг сердцам суровым.VII.
Один презрел жены золотокудрой объятия и перстень золотой, другой, с наукой черною и мудрой простясь навек, бредет стезей простой, он молит день и ночь об утешенье, в своей крови очистить прегрешенья!VIII.
Они идут угрюмы и безмолвны, и только в час, когда на небеса струятся грозно крови славной волны, и прежде падших внятны голоса, и вопиет вся рать, стеня: «Мария!» их взоры вдруг встречаются немые.IX.
Им видятся знакомые виденья, закат светло-горящий позади, и мост. подъятый силой наважденья, и девушка с распятьем на груди, и молят братья, плача, Матерь Божью: «Спаси сердца, опутанные ложью!»X.
Знакомые встают пред ними стены, блестящий шпиц, плесканье голубей, святой обряд, разлука, стыд измены, вся цепь надежд, падений и скорбей, небесный свет видений, мрак бездонный, и с ликом смертным слитый Лик Мадонны!XI.
Безумные их сочетали узы, их не дано меж смертными назвать; но навсегда меж рыцарей союзы, и людям тех цепей не разорвать,— замкнулся круг и впредь не разомкнется, пройдут века, и снова все вернется.XII.
Святая Мать! В Тебе — их утешенье! СвоимXIII.
Святая Мать! Власть черного заклятья от их сердец погибших отжени, пред правдою железного Распятья дай им склониться, как в былые дни, и на Горе высокой очищенья Ты первая шепни им весть прощенья!XIV.
Святая Мать, Царица непорочных, вновь возврати им радостные дни, когда они средь странствий полуночных следили вместе звездные огни, и чтили лишь Марии благовестье, молясь Одной Тебе, Святой Невесте.Иммортели
Поль Верлен
Когда я познакомился с Полем Верленом, мы оба едва достигли 20-летнего возраста, мы оба были молоды и впервые поверили друг другу наши сокровенные чувства, прочли наши первые стихи. Даже сейчас я живо вижу перед собой наши лица, братски склоненные над одной и той же страницей; я переживаю вновь со всей горячностью наши первые восторги, восхищенья и призываю наши прежние грезы. Мы оба были — дети и доверчиво шли навстречу будущему.
Бедный П. Верлен не приобрел житейского опыта, этого холодного спутника на жизненном пути, который грубо берет нас за руку и ведет за собой среди терний!..
Да, Верлен навсегда остался ребенком. Нужно ли горевать от этом? Нет… слишком уж трудно быть в одно и то же время и человеком, и мудрецом; невозможно из боязни упасть не выходить на широкий путь свободной фантазии, не позволять себе срывать розы наслаждения, боясь ее шипов, не касаться крыльев бабочки-желанья, боясь, чтобы она не распалась от прикосновенья руки.
Гораздо счастливее дитя, которое, не избегнув страшных падений, снова встает, заливаясь громкими слезами, но тотчас же забывает обо всем случившемся и снова утешается, смотря на жизнь и природу своими широко раскрытыми от восторга глазами, еще полными слез.
Счастлив поэт, подобно нашему бедному другу, навек сохранивший свою детскую душу, всю свежесть чувства и бессознательную потребность ласки: тот, кто грешит без извращенности, кто горько раскаивается и умеет чисто любить. кто верит в Бога и молится Ему с кротостью в мрачные минуты, кто чистосердечно выказывает все, что думает, и со смешной, но милой неловкостью открывает все свои помыслы, да, тот счастлив!
Счастлив поэт, еще раз повторяю это, столько выстрадавший от болезней его хрупкого тела и испытаний, посланных его скорбному духу… Увы!.. он был — ребенком и поэтому был беззащитен; жизнь постоянно жестоко оскорбляла его.
Но страданье — дань, которую платит каждый гений, а Верлен принадлежал к ним, ибо имя его пробуждает представление о совершенно новой поэзии; в области французской литературы Верлен совершил целые открытия.
Да… Верлен создал свою собственную поэзию, наивную и тонкую, сотканную из оттенков, вызывающую самые нежные волнения чувств, ускользающую и неверную, как эхо; в то же время его поэзия — естественна, живительна, как источник, пожалуй, даже народна; в ней свободные, смелые и отрывистые размеры сливаются в общую сладостную гармонию; в ней искусные строфы кружатся и звучат, словно веселые хороводы детей; в ней стихи, не переставая быть совершенными стихами, незаметным образом превращаются в чистую музыку. Его поэзия — неподражаема, она вытекает из глубины сердца, в ней сочетались все страсти поэта, все его ошибки и раскаянья, вся нежность его души с ее грезами, с ее наивной чистотой и потрясениями.