Стихотворения

Бедный Демьян

* * *

Читатель, не мудри и зря не возражай. Поп линию свою ведет примерно: Помолится, и будет урожай — У мужиков? Бог весть! А у попа — наверно.

Предпраздничное

Полиция не позволила говорить за продолжение стачки, и одного говорившего рабочего стащили за ногу с трибуны.

Из письма рабочего

Хозяин потчует под праздник батраков: «Я, братцы, не таков, Чтоб заговаривать вам зубы. Судьбину вашу — кхе! — я чувствую вполне… Кому по рюмочке?» «Да что ж? Хотя бы мне», — Илья облизывает губы. «Кто, други, по второй?» «Да я ж и по второй!» «Ребята! Аль к вину мне подгонять вас плетью? Ну, кто по третьей? А?.. Раздуло б вас горой…» «Да я ж! — кряхтит Илья. — Как третью, так и третью». «А как же с праздничком?.. Пропащий, значит, день? Аль потрудились бы… кому из вас не лень», — Вздохнув, умильно речь повел хозяин снова. «Что

ж, братцы, — батракам тут подмигнул Илья, — Все я да я! А вы — ни слова!»

* * *

Нет, не совсем то так. Ответ, я знаю, был. Ответ такой, что наш хозяин взвыл. И я бы повторить его не прочь, ей-богу, Но… кто-то дергает за ногу!

1913

До'ма

Так много слов — И мало дела. Меж тем уж Дума поредела: Не наберешь двухсот голов, А было триста. О, Дума! Точно ковш прогорклого вина, И не хмельна Она И не игриста.

* * *

Вот басенка еще про октябриста.

* * *

Жена звала: «Мишель! Весна!» (Причина, кажется, ясна?) Подобно многим депутатам. Махнув рукой на «вермишель». Летит Мишель К родным пенатам. В вагоне душно. Думать лень. Колышет ласково пружина. Как сон, мелькнул в дороге день. Под вечер — стоп, машина! «Но-силь-щик!.. А, вот мой Антон!..» Уселся барин в фаэтон. Дорога ровная к поместью. Айда — поехали, честь честью. «Ну, что, брат? Как твои дела?» — Не доезжая до села, Антона спрашивает барин. «Премного вами благодарен! — Кряхтит Антон. — Дела каки?.. Вот все толкуют мужики…» «Про что?» «Про всякое толкуют. Едва получатся листки…» «Листки?!» «Газетки… Распакуют И судят вслух… про то да се… Про Думу, значит, и про все… Твои вот речи… обсуждали…» «И… и… и что ж?» «Тебя все ждали… И по сегодня, стало, ждут. Да вон они, никак, идут! Приметишь дядю Евстигнея?..» «Э… э… Антон!.. Послушай, брат… Попридержи коней! — бледнея, Забормотал наш депутат. — Я мужикам… я… очень рад… Да что ж ты стал? Живее трогай! Объедем их другой дорогой!!»

1913

Хозяин

Заводчик с книжечкой застал однажды внука: «А ну-ка, миленький, а ну-ка, Что говорит твоя хваленая наука?» «Да вот… рассказ про паука». «Ась? — екнуло у старика. — Паук?.. Ну, что же он, к примеру?» «Вишь, сам-от мал, а ест не в меру. Добро, что нет средь пауков В рост человечий великанов: Такой паук бы съел в день дюжину быков И дюжину баранов». «Ух! — захлебнулся старичок. — Ай, божья тварь! Ай, паучок! Приноровился б, чай, подлец, да наловчился, Уж то-то бы… хозяин получился».

1913

Клоп

Жил-был на свете клоп. И жил мужик Панкрат. Вот как-то довелось им встретиться случайно. Клоп рад был встрече чрезвычайно; Панкрат — не слишком рад. А надо вам сказать: судьба свела их вместе — Не помню точно — где, Не то в суде, Не то в присутственном каком-то важном месте Кругом — чины да знать. Нарядная толпа Изнемогает в кривотолках. Панкрат и без того сидел как на иголках — А тут нелегкая несет еще клопа! Взобравшись ловко по обоям К Панкрату на рукав, клоп этаким героем Уселся на руку и шарит хоботком. От злости наш Панкрат позеленел весь даже: «Ах, черт, и ты туда же: Кормиться мужиком!» — И со всего размаху Хлоп дядя по клопу свободною рукой. Мир праху И вечный упокой!

* * *

Читатель, отзовись: не помер ты со страху? А я — ни жив ни мертв. Наморщив потный лоб, Сижу, ужасною догадкой потрясенный: Ну что, как этот клоп — Казенный?

1913

Ерши и вьюны

Слоняяся без дела В реке средь камышей, Компания вьюнов случайно налетела На общий сбор ершей. («Случайно», говорю, а может — «не случайно»?) Ерши решали тайно, Как им со щукою вести дальнейший бой? Каких товарищей избрать в Совет ершиный Для руководства всей борьбой И управления общиной? Достойных выбрали. «Все любы вам аль нет?» «Все любы!» — «Все!» — «Проголосуем».  «Согласны, что и подписуем». «Позвольте! Как же так? Уж утвержден Совет? — Пищит какой-то вьюн. — Да я ж не подписался!» «Ты к нам откуда притесался? — Кричат ерши. — Не шебарши!» «Чего — не шебарши? Вьюны, чай, тоже рыбы. Вы на собрание и нас позвать могли бы. Есть промеж нас, вьюнов, почище вас умы. Со щукой боремся и мы», «Вы?!» — «Чем напрасно горячиться Да подыматься на дыбы, Вам у вьюнов бы поучиться Культурным способам борьбы». «Каким?» — «Сноровке

и терпенью. Уметь мелькнуть неслышной тенью, Где попросить, где погрозить, Где аргументом поразить, — Зря не казать своих колючек: Колючки — это уж старо!»

* * *

«Постой! Наплел ты закорючек. Да у вьюнов-то есть перо?» «Есть». — «Без колючек всё?» — «Вестимо». «Тогда… плывите, братцы, мимо!»

1913

Цензор

Цензурный некий генерал (Спешу отъехать на прибавке, Что генерал давно в отставке) С великой жалостью взирал На вислоухого сынишку. Уткнувшегося в книжку. «Что? Тяжело, поди, сынок? Да, брат, ученье — не забава; Про что урок?» «Про князя Ярослава… О „Русской Правде“…» «Что?.. Ахти! Тогда уж „Правду“ издавали?! А что? Не сказано, — прочти, — За что ее конфисковали? И как прихлопнули? Когда? Судом? Аль без суда?»

* * *

Ох, по спине ползут мурашки. Нам с этим цензором беда: Столкнется с «Правдою труда», Так далеко ли до кондрашки!

1913

Бесы

К холуйским [3] мужикам пришло издалека Письмо Максима, земляка (Бедняга, числяся в «смутьянах». Спасал живот в заморских странах). Письмо гласило так: «Писал я вам не раз Об удивления достойном Иконном мастере, Феодоре покойном. Уж подлинно, что был на редкость богомаз; Ну, прямо, так сказать, светило: Я не видал ни в ком такого мастерства. Но от икон его, их сути-естества. Меня всегда мутило. Сиди три года, разбирай: Что это у него? По надписанью — „Рай“, А бесы лезут отовсюду. Без беса обойтись не мог он никогда. Про „Ад“ и говорить не буду, Да не в чертях беда, — Беда, что дьявольские рожи, По злому умыслу покойника, похожи На тех, кому б должна молиться слобода. На тех, кто в черные года За угнетенный люд терпел позор, глумленье, Ложился под топор и шел на поселенье. А нынче слух идет, что сделать их хотят Потехой уличных ребят, Что слободские скоморохи, Лишась последней крохи И смысла и стыда, Не разобравши — что, куда, Ища занятности в зазорных небылицах, Хотят изобразить всю „чертовщину“ в лицах. Что ж это?! Не бранясь пишу и не грозя: Стыдитесь! Пошлости такой терпеть нельзя!» Чрез день-другой письмо Максимово гуляет По всей по слободе. «Прав парень аль не прав, — заспорили везде, — Что дядю Федора он этак охуляет?» Но надо как-никак Максиму дать ответ. И вот сошелся на совет Десяток богомазов местных, Всей слободе известных. «Максим нам, братцы, не указ!» — Решил так первый богомаз. «М-да, — промычал второй, — пришлось бы всем нам скверно, Будь у Максима власть». «Видать, что был бы яр». «Из наших бы икон костер сложил, наверно». «Что взять с него? Простой маляр». «Картинки не дал без изъяна: Что ни лицо, то облизьяна». «А дядю Федора поносит так и сяк». «Зазнался». «Сказано: босяк». «Хе-хе! А лез в „передовые“. „Ему б давно в городовые!“»

3

Слобода Холуй Суздальского уезда — центр кустарной иконописи.

* * *

Всех выкриков не перечесть. Мужик на слово щедр, тем более — в обиде. Облает в лучшем виде. «Биржевку» лучше б вам, друзья мои, прочесть: Там жестоко Максим ославлен, Там на него поход объявлен, Там собран боевой народ. Ясинский — главный коновод. Забыли козырнуть, а надо бы для «форса» — «Профессором» из Гельсингфорса.

1913

Друзьям

Восходит день… И как там дальше? Не мастер я по части од. Не выношу нарядной фальши, Хотя бис маркою свобод. У одописцев — ну их к богу — Рассудок с сердцем не в ладу. Авось без вымыслов дорогу Я к сердцу вашему найду. И вряд ли кто меня осудит И горький мне пошлет упрек. Не говорю я — «дня не будет», Но говорю, что «день далек». Утешен сказкою обманной Тот, кто свободу жадно «ждет»: Она — увы! — небесной манной Сама собой не упадет. Все, кто в тоске о сроке скором Готов проклятья слать судьбе, Все обратитеся с укором К самим себе, к самим себе. Вы, вы творцы свободной доли, «Судьбу» куете вы одни. От ваших сил и вашей воли Зависят сроки все и дни. От вас зависит: пить отраву Иль гнать трусливую ораву Тех, кто лукаво вам твердит: «Порыв несдержанный вредит. А — полегоньку, понемножку. Мы, глядь, и выйдем на дорожку». Да, говорю я, день далек. Но пусть не робкий уголек, Пусть ваше слово будет — пламя Огня, горящего в груди, Пусть, развернувшись, ваше знамя Зареет гордо впереди, Пусть гневом вспыхнут ваши очи И с лиц сойдет унынья тень, Тогда скажу я, — нет уж ночи, Восходит день.