Стиль барса
Шрифт:
Лева выбрался с другой стороны «Мерседеса», встал рядом с машиной и подождал, пока Юрий Николаевич неловко выкарабкивался наружу. Держа сигару в зубах, он, не оглядываясь, пошел прямо к подъезду. Дождавшись, пока он подойдет ближе, Серый пошел впереди, но не успел он сделать и двух шагов, как в грудь ему ударила автоматная очередь. Два коротко стриженных молодых парня с «АКМами» с укороченными стволами спустились с площадки второго этажа и открыли по нему беглый огонь. Серый даже не успел снять пистолет с предохранителя и, обливаясь кровью, рухнул как сноп к ногам своего шефа. Проявив завидную прыткость, Тяпа кинулся назад и столкнулся с Левой, который от неожиданности выронил свое оружие. Оттолкнув «телка» с дороги, Юрий Николаевич, пригибаясь к земле, что было нелегко из-за его грузной фигуры, бросился к машине.
Упав в дверях, Лева успел-таки подхватить свой пистолет и, не целясь, сделать несколько выстрелов в сторону нападавших. Одному из них пуля пробила мышцу бедра, артерию и раздробила кость немного выше колена, но он еще жил некоторое время. Скатившись с лестницы, ведущей к лифту, он принялся вопить, как недорезанный поросенок, орошая кровью, брызгавшей из пробитой артерии, керамическую плитку пола и Серого, который уже перестал дышать. Второму повезло меньше, а может быть, больше, потому что он умер мгновенно и не мучился. Отрикошетив от стены, пуля снизу вонзилась ему в глаз и, пройдя через мозг, застряла в затылке. Взмахнув руками, словно пьяная ворона на взлете, он грохнулся на спину и, считая ступени, сполз к своему визжащему товарищу.
Тяпа был уже почти рядом с «Мерседесом», когда из стоявшей на стоянке неприметной бежевой «шестерки» с тонированными стеклами выскочил еще один парень с таким же автоматом и от бедра, словно дворник из шланга, принялся поливать Тяпкина. Юрия Николаевича спас «мерин», громада которого заслонила его от пуль, и подсуетившийся водитель. Дохлый успел нажать кнопку, опустить стекло и выпустить по стрелку короткую очередь из «узи». Падая, тот продолжал еще нажимать на спусковой крючок автомата. Пули пробили серебристый металл «Мерседеса», разбили стекло задней дверки и вспороли спинку обитого коричневым велюром заднего сиденья. Одна даже зацепила пиджак Тяпы, вырвав из него клок.
– Гони! – Юрий Николаевич плашмя плюхнулся на сиденье и закрыл руками голову. – Гони, мать твою!
Дохлого не нужно было долго упрашивать. Он уже включил заднюю скорость и со всей дури надавил на педаль акселератора. Колеса, завизжав, задымились, запахло паленой резиной, и тяжелая машина рванула с места. Сдав задом к трансформаторной будке, Дохлый зацепил открытой дверкой за столб, на который была натянута сетка, ограждавшая мусорные баки. Дверку выдрало с корнем и она отлетела в сторону, глухо прыгая по асфальту. Не обращая внимания на такую досадную потерю, «мерин», словно подраненная птица, стрелой понесся к выезду со двора. Следом за ним, размахивая руками, летел Лева и орал что было сил, чтобы его забрали тоже. «Мерседес» на секунду притормозил, Лева на ходу запрыгнул в машину, и Дохлый снова прибавил скорость. На стоянке остался неподвижный «поливальщик»; в подъезде дома, дверь которого автоматически захлопнулась, между двух трупов корчился его подельник с простреленным бедром. Кровь быстро вытекала из раны, вскоре взор его затуманился, и он навсегда закрыл глаза.
После того как «Мерседес» скрылся за поворотом, бежевая «шестерка» тронулась с места, выехала со стоянки и, миновав двор, исчезла в том же направлении.
– Я не отниму у вас много времени, – заверил Китаец Татьяну Геннадьевну, когда они опустились в кресла.
Он достал из кармана «Винстон» и предложил Скороходовой. Она сдержанно поблагодарила, взяла сигарету. Китаец поднес зажигалку.
– Что вы хотите узнать? Я, право, не знаю, чем могу вам помочь, – приподняла она свои хрупкие плечи.
– Разговор у нас с вами пойдет о Заватове… – Китаец внимательно посмотрел на Скороходову.
– О Заватове? – На губах Татьяны Геннадьевны заиграла недобрая усмешка. – Но какое, простите, он ко мне имеет отношение?
– Вы, извините за прямоту, ведь были любовниками. Или я неправ? – Китаец в упор смотрел на Скороходову.
Она даже поежилась под этим пристальным взглядом. Но быстро справилась с растерянностью и недовольством и, резко выпрямившись в кресле, вытянула шею, приняв гордый вид.
– У меня нет ни малейшей охоты говорить о нем, – отрезала она.
– Этого требуют интересы проводимого мною расследования, – спокойно возразил Китаец.
Скороходова закинула ногу на ногу, на ее лице застыла презрительная гримаса.
– И что это за расследование? – В ее черных глазах забегали огоньки насмешки.
– Этого я вам сказать не могу. Слишком много поставлено на карту, – как можно более мягко произнес Китаец, заставив себя мило улыбнуться.
– Видите ли, – Татьяна Геннадьевна выпустила дым через тонкие ноздри, – я не имею привычки копаться в прошлом. Так проще жить.
– Согласен, но иногда это может потребоваться для того, например, чтобы спасти человека или наказать преступника.
– С вами не поспоришь, – с интересом взглянула она на Китайца, который продолжал улыбаться открытой, приязненной улыбкой. – Да, мы были любовниками. Но это, как вы, наверное, уже догадались, в прошлом.
Китаец кивнул.
– Вначале, когда вы сказали, что речь пойдет о Заватове, – продолжала Татьяна Геннадьевна, – я удивилась. А потом… буквально через секунду подумала, что это вполне вероятно…
– Что вероятно?
– Что он в чем-то замешан, – со вздохом сказала Скороходова, – он давно стал водиться с подозрительными типами. Устроил дома настоящий бордель да и на работе творил черт знает что!
Китаец вспомнил о случае, рассказанном ему Инной, и понимающе улыбнулся. Улыбка на этот раз вышла ироничной, поэтому Скороходова встрепенулась.
– Вы что, знаете?
– Догадываюсь. И что же это были за подозрительные личности? – невозмутимо спросил Танин.
– Разного рода бритоголовые тупомордые мужики. Да, я знаю, он и раньше имел сумбурные связи и темный круг знакомств…
– Вы знали о его контактах с Тяпой? – напрямую спросил Китаец.
Выпустив в очередной раз дым, Скороходова кивнула.
– Но в последнее время контингент его знакомых стал меняться на глазах. Появился какой-то Паша, потом Дима… По-моему, по нему тюрьма плачет, – усмехнулась она.
– Что за Дима?
– А черт его знает. Я его всего несколько раз видела. Здоровый такой мужик, внешность чрезвычайно неприятная. Вечно гыгыкает, как имбецил. Бр-р-а, – она содрогнулась от отвращения.