Стилист для снежного человека

Человек не способен лизнуть свой собственный локоть. Девяносто процентов тех, кто прочитал вышенаписанную фразу, сейчас выворачивают руку, дабы на практике проверить: так это или нет. Увы, люди устроены таким образом, никогда не верят тому, что прочитали в книгах, не слушают старших и не учатся на чужих ошибках. Ну сколько можно повторять: курить вредно! Ан нет, даже зная, что его ждет рак легких, перемежающаяся хромота и прочие напасти, индивидуум тянется к сигаретам. А уж какое количество статей написано о пьянстве! И что? Кто-нибудь бросил пить? Еще очень нехорошо прелюбодействовать. Все бы ничего, живи мы этак в семнадцатом веке, вот когда для неверных супругов были созданы все условия. Муж уезжал на войну, самолетов,

компьютеров и мобильных телефонов, вкупе с системами подсматривания, сами понимаете, тогда еще не придумали. У оставшейся дома жены имелось полным-полно свободного времени, и дамы успевали не только пустить к себе любовника, но даже родить незаконно зачатого младенца и отдать его на воспитание, прежде чем муженек, усталый и израненный, возвратится в родные пенаты. Жаль только, что шалуньи прошлых веков не имели гормональных средств контрацепции. Но ведь не может же быть у человека полное счастье? Вот мы, например, получили контроль за рождаемостью, но одновременно с ним приобрели и СПИД. Еще неизвестно, что хуже: лишний младенец или иммунодефицит. Я бы выбрала для себя первый вариант, в конце концов можно что-то наврать, объяснить присутствие в доме непонятно откуда взявшегося ребенка вполне логично. Ну, допустим, тоскуя о любимом муже, плакала на опушке леса. Вдруг издалека послышался писк, и, о восторг, на берегу речки обнаружилась корзинка с изумительно здоровым малышом. Иначе, как чудом, такое и не назвать! Так что оправдать появление новорожденного легко, со СПИДом хуже, лечить его пока не умеют.

И вообще, это только кажется, что научно-технический прогресс принес человечеству одни блага. Вот, допустим «Интернет». Если бы не всемирная Паутина, наши близкие приятели Мила и Костя Звонаревы… Но лучше начну рассказывать по порядку.

В четверг, седьмого октября, я лежала на диване в гостиной, тихо радуясь, что наш коттедж в Ложкине имеет автономное отопление. За окном ревела буря. Время едва подобралось к обеду, а на улице стоит непроглядная темень, хлещет ливень, завывает ветер. Клацая зубами, я сбегала в топочную, поставила котел на максимум, потом налила себе огромную кружку обжигающего чая, положила туда шесть ложек любимого варенья из клюквы, шлепнулась на софу, завернулась в толстый, пушистый плед, сунула в ноги апатично сопящего Хучика, под правый бок Черри, под левый Жюли, раскрыла новый детектив, вдохнула запах типографской краски, отхлебнула из чашки и с блаженством подумала: я самая счастливая женщина на свете, лежу в огромном доме, в полном одиночестве, в окружении любимых собак и не прочитанных пока криминальных романов. Сейчас погружусь в увлекательные приключения, уплетая шоколадные конфеты. Никуда не надо идти, ничего делать не нужно, а главное, никому не придется радостно улыбаться, потому что, крайне редкий случай, в нашем доме нету гостей, две «лишних» комнаты стоят пустыми. Вот оно, счастье!

Правая рука потянулась к шоколадке, левая машинально погладила сопящего Хучика, безграничная радость затопила меня с головой. На всех этажах царит тишина, прерываемая лишь мерным похрапыванием псов и урчанием кошек, стук дождя по черепичной крыше навевает сон… Может, пока отложить томик Устиновой и вздремнуть? Вкусная конфета таяла во рту, веки начали слипаться и…

– Др-р-р-р, – надрывно понеслось из холла, – др-р-р-р!

Я села и насторожилась. Чей-то палец уверенно и упорно нажимал на звонок. Противный, въедливый звук несся по гостиной. Мое тело окаменело, может, человек, кто бы он ни был, поймет: дома никого нет и уедет?

Внезапно звон прекратился. Вот здорово, сейчас я со спокойной совестью снова возьмусь за конфеты.

– Тук-тук-тук, – раздалось слева.

Моя голова машинально повернулась, через стекло большого окна виднелась большая фигура в темной куртке. Поняв, что я ее заметила, неизвестная личность принялась яростно размахивать руками, демонстрируя то ли буйную радость, то ли запредельное негодование.

Делать нечего, пришлось вставать и тащиться в прихожую.

– Ты что, оглохла, – сердито спросила фигура, увидав меня, – я замерз, как собака.

Потом уже опознанный мною объект стащил огромную шляпу и еще с большим гневом заявил:

– Чем ты вообще занимаешься? Полчаса на пороге прыгал, хорошо в конце концов догадался вокруг здания обойти. Гляжу, сидишь себе на диване.

– Я заснула, – соврала я, – входи, Костик.

Ну вот, кайф поломан. В гости невесть по какой причине пожаловал Звонарев, муж моей давнишней приятельницы. Интересно, что Косте надо?

– И где твоя прислуга? – гудел Костя, вытряхиваясь из куртки. – Вот ключи от машины.

– Зачем она тебе? – удивилась я.

– Пусть сходят, загонят тачку в гараж и принесут оттуда чемодан, – заявил Звонарев, пытаясь короткопалой пятерней пригладить давно нестриженные волосы.

Сердце тревожно екнуло. Чемодан?! Костя что, решил у нас поселиться? Ну навряд ли! Они с Милой имеют вполне приличную квартиру, не слишком, правда, просторную, пятикомнатную. Может, кому-то из вас мое заявление о тесноте их апартаментов покажется хамством, но вместе с Костей и Милой проживают еще две престарелые родительницы: теща и свекровь. Когда Звонаревы сочетались браком, у них на каждого имелась нормальная жилплощадь. После свадьбы Мила переехала к мужу, спустя пару месяцев ее мама, Нина Алексеевна, принялась капать дочери на мозги.

– Да, – зудела родительница, – понятно. Воспитывала я дочь, недосыпала, недоедала и вырастила утеху! Ты бросила мать.

Мила попыталась вразумить мамочку, но куда там! Нина Алексеевна лишь добавила децибелов в крик, и спустя шесть месяцев молодые перебрались на жилплощадь жены.

Звонаревы наивно полагали, что подобная рокировка убережет их от скандалов. Но как они ошибались! Не прошло и дня после переезда, как гудки принялась издавать Елена Марковна, мамуля Кости. В отличие от прямолинейной и эгоистичной Нины Алексеевны, хитрая Елена Марковна, профессор и доктор наук, не стала опускаться до вульгарных скандалов, она избрала иную тактику.

– Я пойду на все ради счастья сына, – торжественно заявила Елена Марковна. – Костя, мальчик мой единственный, не надо думать о тяготах и тоске, которые навалятся на мать после твоего отъезда, я готова к любым испытаниям, только будь счастлив. Мои слезы – это ерунда!

Провожаемый подобным напутствием Костя мрачно перетащил чемоданы в машину. Но не успели молодые разложить вещи в другой квартире, как раздался звонок от Елены Марковны. У той внезапно случился приступ тахикардии. Костя ринулся назад, вызвал врача… Целый месяц потом вечера у Звонаревых проходили стандартно. Не успевали молодые, поужинав, лечь в кровать, как оживал Костин телефон и соседка, именно она, а не сама Елена Марковна, тревожно кричала:

– Господи! Плохо-то как вашей маме! Очень болит голова (живот, рука, нога, сердце, печень, почки, желудок, легкие, глаза, уши, у нее ангина, отит, колит, гастрит, менингит, бурсит, гланды-аденоиды). Она не хочет вас волновать, но поверьте мне, умирает!

Лично у меня сложилось стойкое ощущение, что Елена Марковна не поленилась сходить в книжный магазин и приобрести там справочник практикующих врачей всех специализаций. Иначе откуда пожилой даме знать о симптомах редкой лихорадки Око, встречающейся лишь у жителей одного из островов Полинезии? Да девяносто девять процентов московских докторов и слыхом не слыхивало об этой заразе, что, между прочим, очень хорошо! А Елена Марковна не просто замечательно описала симптомы, но еще и ухитрилась сама поставить себе диагноз! Мать обняла Костю и прошептала:

– Это, наверное, страшная лихорадка Око! Понятия не имею, где ее подцепила, может, ехала в метро около бациллоносителя.

Через полгода прессинга у Милы стала непроизвольно дергаться шея, а у Кости началась аллергия на все. В конце концов Звонаревы переехали назад к Елене Марковне, оставлять в одиночестве столь больную старушку было жестоко. Стоит ли продолжать рассказ? Думаю, все понимают, какие истерики принялась закатывать Нина Алексеевна. Подобный образ жизни, мотаясь туда-сюда, Звонаревы вели довольно долго, мамы никак не желали угомониться.