Стилист
Шрифт:
– Мне не нравится твоя реакция на его просьбу позвонить.
– Обычная реакция. – Она пожала плечами. – Не выдумывай, пожалуйста.
– Я не выдумываю, Асенька. – Алексей усмехнулся и положил вилку. – Я просто считаю варианты, как в шахматах. Вариант первый: он просит тебя позвонить под явно надуманным предлогом. Что это означает? Что он тебя домогается, а ты от него прячешься. Стало быть, ваши отношения зашли уже достаточно далеко и приобрели сомнительную окраску. И мне как твоему законному супругу это нравиться не может. Вариант второй: у него действительно что-то произошло, он нуждается в твоей
– Лешенька, милый, он не может нуждаться в моей профессиональной помощи по определению, потому что он не знает, что я работаю в милиции. Для него я работаю юристом в фирме. Какая от меня может быть помощь в одиннадцать часов вечера?
– Но он очень просил, чтобы ты ему позвонила, даже если будет поздно.
– Хорошо, я позвоню ему завтра. Леш, давай уже оставим это, а? У меня голова болит совсем о другом.
– Ася, я не хотел бы выглядеть в глазах твоего приятеля ревнивым дураком. Я обещал ему, что все тебе передам и что ты ему позвонишь сегодня. И мне бы очень не хотелось, чтобы он думал, что я из мелкой пакостности ничего тебе не передал и оставил его наедине с его проблемами. Позвони, пожалуйста, выясни, что у него случилось, и закроем вопрос.
Она вздохнула, поставила грязные тарелки в раковину и взяла большое желтое яблоко. Чай она старалась на ночь не пить – к утру лицо отекало.
– Ладно, позвоню.
Соловьев ответил сразу же, еще первый сигнал не успел догудеть. По этой поспешности Настя поняла, что он действительно чем-то обеспокоен и с нетерпением ждет звонка.
– Я хочу заключить договор на страхование дома, и как можно скорее. Пусть поставят хорошую сигнализацию.
– Это не могло подождать до завтра? – с сомнением спросила Настя. – Ты же понимаешь, что ночью к тебе представители не приедут.
– Но я могу дозвониться до тебя только по домашнему номеру. Ты же мне не оставила своего служебного телефона.
Объяснение показалось Насте надуманным. А голос у Соловьева напряженный, тревожный. Видно, что-то все-таки у него случилось.
– Что-то произошло?
– Да.
– Ты не можешь говорить?
– Да.
– Что, помощничек бдит? – насмешливо сказала Настя. – Не позволяет тебе разговаривать с женщинами бесконтрольно? Или его неприязнь к дамам сконцентрирована только на мне одной?
– Не надо так. Ты не права.
– Хорошо, я могу перезвонить тебе в более удобное время. Или ты настаиваешь на том, чтобы я приехала?
– Это было бы лучше всего.
– Но мне это сложно, Володя. Я работаю допоздна. Если это так необходимо, я могу приехать только в субботу, во второй половине дня. Тебя это устроит?
– Нет. Это слишком долго.
– Послушай, не надо диктовать мне условия жизни, договорились? Скажи, когда тебе удобно будет разговаривать, я перезвоню. А тратить полдня на поездку к тебе только лишь потому, что у тебя такой специфический помощник, я не могу. Когда мне позвонить? Через час? Через два?
Соловьев молчал. Настя сообразила, что поставила его своим вопросом в сложное положение. Если Андрей и в самом деле находится рядом и внимательно слушает, а Владимир по какой-то причине не хочет перед ним открываться, то что он может сейчас ей ответить? «Перезвони
– Позвони мне сам, – предложила она. – Минут через сорок, но не позже, а то я усну. Сможешь?
– Да. Спасибо. До завтра.
Настя положила трубку. «До завтра»! Ничего себе. Неужели с помощником что-то не так? Это уже становится даже интересным.
А вдруг Соловьев заметил в поведении своего помощника какие-то странности, которые позволят привязать наконец угнанную голубую «Волгу» к обитателям «Мечты»?
Наконец ему удалось задремать. Весь вечер его тревожили две вещи: архив и Марина. Но Марина объявилась, правда, не приехала, но позвонила и извинилась. Оказалось, у нее сел аккумулятор на довольно пустынном отрезке шоссе на обратном пути из Истры, куда она ездила по вызову владельца компьютера. Понятно, что позвонить ей было неоткуда, а доброжелательный водитель, остановившийся, чтобы ей помочь, подвернулся далеко не сразу. После разговора с Анастасией Соловьеву стало спокойнее, она обещала проконсультироваться со знакомыми в милиции и в субботу приехать.
Его разбудил звук шагов. Опять Андрей полуночничает, не спит, бродит по дому. Соловьев прислушался. Нет, это шаги не Андрея. Нет… Снова ему что-то мерещится. Нервы никуда не годятся, собственной тени боится. Нельзя так.
Он повернулся на бок и натянул одеяло на голову. Нет никаких звуков, ему все это кажется. Надо взять себя в руки и уснуть.
Внезапно он откинул одеяло и приподнялся в постели. Ему не кажется. Звуки доносятся из его кабинета. Совершенно точно. А он так беспомощен со своими обездвиженными ногами! Кто же это? Андрей? Или в доме кто-то посторонний? Если Андрей, то это можно по крайней мере проверить. Соловьев протянул руку и нащупал кнопку вызова помощника. Если сейчас послышатся шаги по пандусу, значит, в кабинете кто-то чужой.
Да, так и есть, сверху послышались шаги. Сейчас все разъяснится, сейчас Андрей заглянет в кабинет, и выяснится раз и навсегда, что там никого нет, что все это – плод больного воображения и напряженных нервов. Тем более что звуки из кабинета больше не доносятся. Скорее всего там никого нет и не было. Конечно, неудобно выглядеть перед помощником испуганным истериком, но пора уже покончить с этими одолевающими его по ночам страхами. Пять минут позора – зато спокойный сон.
– Иду, Владимир Александрович! – раздался голос Андрея.
Дверь в спальню распахнулась, молодой человек, как и в прошлый раз, стоял босиком и в одних шортах.
– Принесите мне из кабинета рукопись, – произнес Соловьев едва слышно. – Не спится что-то, попробую поработать.
– Распечатку? – уточнил Андрей, тоже переходя на полушепот.
– Нет, оригинал, японский текст.
Андрей вышел, прикрыв за собой дверь. Вот сейчас, подумал Соловьев, сейчас из кабинета раздастся шум и грохот, может быть, голоса… Или Андрей вернется и скажет, что в кабинете беспорядок, дверца сейфа открыта.