Стиратель
Шрифт:
Осторожно ощупываю больной сустав. Надежда Сергеевна коротко взвизгивает, при подагре даже самое легкое касание воспаленного сустава отзывается сильной болью. Но это в реальности, воздействия через Тень пациенты не чувствуют. Привычно вдыхаю воздух и ныряю в Тень. Здесь больной сустав выглядит еще хуже, чем на рентгеновском снимке. Отложившиеся соли подсвечены рубиновым — такого яркого цвета ауры я прежде не видел. Купирую боль. Стараясь не повредить здоровые ткани, осторожно, словно при игре в дженгу, начинаю
Впервые уже здесь начинает накрывать симптомами отходняка — голова кружится, перед глазами какая-то рябь… Но прерывать начатую работу — западло, неуважение к собственному труду. Стискиваю зубы и довожу дело до конца. Суставу далеко до здорового голубоватого свечения, но все-таки красное становится менее интенсивным, и я вижу, что процесс очищения пошел. Выдыхаю и выныриваю.
То есть, пытаюсь вынырнуть. Не получается. Там, где всегда был выход, сейчас словно бы стеклянный потолок. Что, доигрался в чудо-доктора? Знал же, с самого начала интуитивно понимал — часто нырять в Тень нельзя!
Усилием воли унимаю панику. Спокойно! Как-то же я делал это всегда… черт, даже не задумывался, как, оно само получалось. Надо просто собраться и повторить все, как обычно: оттолкнуться от дна и направиться вверх, к выходу…
Снова бьюсь о поверхность, прежде неизменно проницаемую. Тело сводит судорогой. Хватаю ртом воздух — а ведь раньше никаких проблем с дыханием тут не было! Теряю контроль над мышцами, перед глазами быстро темнеет. Собираю себя для еще одной — последней, понимаю это отчетливо — попытки. На чистом отчаянии рвусь вверх — и снова бьюсь о невидимую преграду.
Плавно опускаюсь на дно. В гаснущее сознание приходит ясное понимание, что из Тени мне уже не выплыть.
Глава 4
Штатного сообщения не предусмотрено
Передо мной медленно движется блюдо с фиолетовыми шариками. Его сменяет тарелка белых брусочков, уложенных в изящную пирамидку. Похоже, тут что-то вроде конвейера с едой… если, конечно, это действительно съедобно, для человека по крайней мере.
— Приветствую тебя, архонт.
Поворачиваю голову. Мне дружелюбно улыбается паренёк азиатского вида… похоже, китаец. Аккуратная стрижка, джинсовая курточка, футболка с легкомысленным принтом. Сидит он, как и я, на высоком барном табурете. Во взгляде не только дружелюбие, но и непонятный для меня пиетет.
Отвечаю вежливо:
— И тебе не хворать… прости, не знаю, кто ты.
— Ты можешь называть меня, к примеру, Чжун Ни. Одно из моих имен в вашем мире. Довольно удачный был заход, надо сказать.
— Почему назвал меня архонтом?
— А как назвать человека, ставшего магом в немагическом мире? Разве это не достижение? Даже не припомню такого… нет, появлялись, конечно, пророки, но это совсем другой аспект. А я помню очень много, ты уж поверь.
Неожиданно. Вдвойне. Встретить в неожиданном месте странного фаната всякой фэнтезийной чепухи. Чжун Ни неожиданно — он когда-нибудь сегодня закончится, этот каскад неожиданностей, — смеётся.
— Мне не надо втирать про виртуозное мастерство, — вокруг умных глаз возникают лучами мелкие морщинки. — Я не твоя медсестричка Света, которой ты голову морочил.
Смотрю, как уползает блюдо с маленькими осьминожками, сменяясь корзиной разномастных листьев.
— В нашем, значит, мире, — вспоминаю о ещё одной царапнувшей меня мелочи. — А сейчас мы, выходит, в каком-то другом?
— Это как посмотреть, — паренек ловко цепляет осьминожку палочками и кидает на поверхность перед собой… похоже, это жаровенка. — Ты мало чем интересовался, кроме работы, так что для тебя это кафе вполне может считаться другим миром. Но вообще-то оно в трех кварталах от твоей больницы. На улице Героев-Панфиловцев, если быть точным.
Знакомое с детства название придает уверенности. Оглядываюсь. Под постерами с золотыми иероглифами на алом фоне — самая обычная штукатурка, довольно облезлая. Под потолком, украшенным красными фонариками, надрывается древний лопастной вентилятор. Вдоль конвейера, по которому ползут тарелки с едой, расставлены десятка три высоких табуретов, но людей, кроме меня и моего собеседника, в кафе нет.
— Тут днем обычно мало народу, местные про это заведение не знают, а китайцы приходят по вечерам, — поясняет Чжун Ни.
— Ага, — говорю. — Что же, спасибо, что показал такое интересное место. Зайду сюда, как будет настроение на что-то экзотическое. А сейчас, пожалуй, пойду. Рад был познакомиться.
Китаец добродушно и поощрительно улыбается. Слезаю с табурета и направляюсь к двери. Никто не пытается меня остановить. Дешевая пластиковая ручка легко поддаётся, но сама дверь не движется, не важно, толкаю я ее или тяну. Понимаю, что дело не в том, что дверь заперта — ее и вышибить-то можно одним пинком. Просто за ней ничего нет.
— Я сделал отражение только этого помещения, — поясняет Чжун Ни. — Видишь ли, мы сейчас не так чтобы на улице Героев-Панфиловцев… и вообще не в твоем мире, если уж честно. Да ты присядь. Вот, угощайся, твою жаровню я разогрел. Рекомендую начать со свинины в кисло-сладком соусе.
Он снимает с конвейера одну из мисок и палочками выкладывает несколько кусочков на жаровню перед моим стулом. Мясо тут же принимается шкворчать.
Отхожу от двери и залезаю на табурет. Глупо стоять, когда китаец сидит.