Стиратель

Генрих

Остаюсь в Тени для экономии времени. Первая реакция — гнев: меня без моего ведома посадили на невидимую цепь! Хочется срочно набить кому-то его аристократическую морду… или хотя бы наорать. Успокаиваю надпочечники, выбросившие в кровь зверскую дозу адреналина. Чем действовать на эмоциях, лучше спокойно осмыслить ситуацию и принять разумное решение.

Есть ли смысл качать права? Может, стоит сделать вид, будто ни о чем не догадался? Ясно же, что так или иначе без надзора меня не оставят — слишком я ценный актив. А так хотя бы знаю, как именно за мной следят… Нет, нельзя. Позволить посадить себя на цепь — проявление неуважения к себе. Никто не станет уважать человека, который не уважает себя сам. Надо идти на принцип и заявить, что не позволяю такого к себе отношения.

В графскую обеденную залу вхожу спокойным, но полным решимости.

— Замечательно, что ты вернулся к ужину, Мих, — приветствует меня граф. — Отведай этих рябчиков, они сегодня замечательно…

Вид у графа благостный, мечтательный даже. Наверно, визит на конюшню так подействовал. Любит, значит, лошадей старик. Людей-то, похоже, не особо.

— Я тебе сколько раз говорил, рябчики не полезны тебе с твоим… — слово «холестерин» встроенный переводчик, разумеется, переводить отказывается. — С твоим состоянием крови. И ещё о другом хочу поговорить.

По профессиональной привычке отмечаю, что пациент выглядит удовлетворительно. Положительная динамика налицо. Кожные покровы нормального светло-розового цвета, тремор в конечностях не наблюдается, белки глаз чистые. По меркам моего мира девяностолетнему графу на вид теперь чуть за пятьдесят, а еще неделю назад он выглядел на все шесть десятков.

Однако сейчас не это меня интересует. Слуга отодвигает стул, но я не сажусь, а заявляю:

— Я обнаружил на себе неизвестное заклинание, наложенное без моего ведома.

Граф удивленно вскидывает брови:

— Это ради твоей же безопасности, Мих! Обычный маячок. У тебя есть враги. У меня их, как ты, верно, догадываешься, куда больше. Целитель с твоим мастерством — огромная ценность. Что, если тебя попытаются похитить? Я не хочу ограничивать тебя в перемещениях, однако если ты попадешь в беду, я должен знать, куда отправлять помощь.

Скрещиваю руки на груди, упрямо отказываясь от выдвинутого для меня стула:

— Я ценю твою заботу. Но разве не стоило сперва обсудить эти меры со мной?

— Видишь ли, Мих, этот маячок почти невозможно обнаружить, если не знать, что он там. Но если знать, то многие смогут его снять. А магов разума не так уж мало, и когда они задают вопросы, почти никто не может утаить правду. У тебя сильная воля, однако особой подготовки для таких случаев ты не проходил…

Вот бы знать, у них тут действительно так распространена ментальная магия или граф на ходу изобретает оправдания? В любом случае надо донести до него, что мириться с этим не намерен.

— Что же, теперь это не сработает — я нашел маячок и знаю о нем. У меня есть привычка следить за собой. Я ведь каждый раз предупреждаю, когда собираюсь вмешаться в работу твоего организма — для твоего же блага. И ожидаю такого же отношения к себе. Разве это не справедливо?

Граф смотрит на меня вроде без гнева или осуждения… с каким-то пристальным, жестким даже интересом, словно коллекционер — на необычное насекомое.

— Да, твои слова справедливы, — соглашается граф после паузы. — Но тогда тебе придется покидать замок только в сопровождении одного из моих вассалов, пока действует наш договор. Я не могу тобой рисковать. Только не сейчас.

Сажусь наконец на отодвинутый для меня стул.

— Договорились. Пойми, я очень благодарен тебе за возможность работать в превосходных условиях. Однако прошу больше не проводить никаких манипуляций, не согласовав их со мной.

Жестом указываю слуге положить на мою тарелку пару рябчиков. Мне-то, в отличие от графа, жареное мясо не вредит. Хотя, надо признать, эти рябчики на деле не так вкусны, как казалось по книжкам про утехи буржуев. Но ничего, есть можно.

Граф небрежно разделывает птичью тушку:

— Раз ты не хочешь, чтобы тебя использовали вслепую, возможно, мне стоит рассказать тебе, что здесь произойдет через несколько дней?

— Будет большой прием, насколько я понял.

Хотя слуги стараются быть незаметными, на то, что они бегают все в мыле в последнее время, сложно не обратить внимания. Особенно много суеты вокруг гостевых покоев.

— Бал осеннего равноденствия. Сам по себе он — обычное бессмысленное светское собрание. Но в этот раз на нем кое-что произойдет. Хочешь узнать, что именно?

Сложный вопрос. Вообще, конечно, в гробу я видал все эти феодальные интриги. Не до того мне. У меня в разработке экспериментальная методика безмедикаментозного замедления развития рассеянного склероза. Никому не говорю этого, но на самом деле работа с Лилли отнимает больше сил, чем все остальные пациенты, вместе взятые. Но это того стоит — в ближайшие десять лет девушка даже не узнает, что была в шаге от весьма незавидной участи. В моем мире эта методика может стать революцией в медицине… и еще станет, когда — или если — я вернусь.

С другой стороны, выходит, что я уже стал частью этих аристократических разборок. Что за поганый мирок, нельзя просто лечить людей — обязательно впутают в какую-нибудь дрянную историю. И лучше все-таки знать, во что именно.

— Какой-то передел собственности, насколько я понял.

— Зришь в корень, Мих, — граф тяжело усмехается. — По сути именно это и произойдет. По форме — я предъявлю главе рода Хёрст обвинения в следовании учению Сета. Пять из одиннадцати меня поддержат, остальные по меньшей мере не станут вмешиваться, чтобы не оказаться следующими.