Сто две водородные бомбы
Шрифт:
– Замечательно, - приветливо сказала мисс Эпплтон, - значит, мне не надо объяснять, как высоко оценила наша организация краткое остроумное сочинение Чарли. Оригинальность мысли произвела большое впечатление на мистера Максимаста, нашего директора. Мистер Максимаст горит желанием увидеть автора.
– Да, наш Чарли, - чуть ли не прошипел Грист, не глядя в сторону мисс Эпплтон, - очень умный. Это уж точно.
Грист прежде ни разу не называл его «Чарли», и в его устах это имя звучало как плотный сгусток ненависти.
Чарли проклял про себя тот день, когда ему в руки попал журнал комиксов с рекламой «Поиска Талантов» на задней обложке. Он проклинал мисс Эпплтон и мистера Максимаста. Но больше всего он беспокоился, чтобы Грист не заметил, как он счастлив от этой новости.
– Как вам в голову пришла такая свежая мысль, Чарльз?
– Ну, как-то само собой, - это была святая истинная правда: мысль пришла, когда он лежал на койке после отбоя. Он увидел его прямо перед собой, точь-в-точь как на фотографии в журнале. Высокий, каким-то чудом не тронутый взрывами, снесшими все вокруг. Он стоял, возвышаясь над деревьями и зарослями гигантской жимолости.
А затем он начал подниматься. На мгновение завис в нескольких футах от земли, потом резко взмыл и, развив скорость, исчез из глаз. Каменный космический корабль высотой в четверть мили.
Так что написать сочинение на тему: «Что бы я сделал, если бы Эмпайр Стейт Билдинг был моим» - именно такую тему предложила организация «Поиск Талантов» - не составляло никакого труда. Оно само написало себя. Одно удивляло и продолжало удивлять его - как это у него достало решимости отправить сочинение. Но тогда ему казалось, что он просто обязан это сделать.
Он хотел получить первый приз.
– А приз?
– спросил он, чувствуя, как в нем просыпается жалкое подобие той решимости, которая владела им, когда он посылал сочинение по почте.
– Не беспокойтесь, мы все устроили. Вам обеспечен первый приз, но мы вручим его в торжественной обстановке. Вы и ваш опекун проведете неделю в Новом Нью-Йорке, как гости «Поиска Талантов». Вам будут выплачены деньги на учебу и, конечно же, небольшая сумма для покрытия расходов вашего опекуна.
Грист многозначительно кашлянул.
– В Новом Нью-Йорке, - продолжала мисс Эпплтон, - вы встретитесь в другими умными мальчиками и девочками, которые победили на конкурсе. Всего их сто два человека. По одному на каждый этаж Эмпайр Стейт Билдинг.
– Не слабо, - сказал Грист.
«Если бы Эмпайр Стейт Билдинг был моим, - думал Чарли, - я бы заложил в него водородные бомбы - сто две водородные бомбы, а потом…»
Мисс Эпплтон засмеялась изысканным, серебристым, как звон колокольчика, смехом.
– Вы такой шутник, капитан!
«Капитан, - презрительно думал Чарли.
– Надо же - капитан! Во дает».
– И вы знаете, Чарли, ваш командир очень о вас беспокоится. Самой первой его мыслью было, что поездка в Новый Нью-Йорк может помешать вашим школьным занятиям. Конечно, это далеко отсюда - целая тысяча миль, а вы, наверное, очень любите ваш прелестный лагерь, но, я надеюсь, капитан сможет помочь вам с уроками. И он считает, что вы должны сами принять окончательное решение.
На секунду в кабинете повисла драматическая тишина.
– Мы поедем, - сказал Чарли Рота-С.
– Большое спасибо вам, мисс Эпплтон, за эту возможность. И вам тоже спасибо, капитан.
– Ну, значит, решено. Мисс Эпплтон, я просто счастлив с вами познакомиться, - Грист протянул женщине руку. Даже в ботинках с утолщенными подошвами он был на два дюйма ниже представительницы «Поиска Талантов«.
Мисс Эпплтон протянула руку Чарли и, когда тот сугубо официальным жестом протянул ей свою, заговорщицки подмигнула. Чарли улыбнулся.
– До пятницы, джентльмены. Желаю вам всего хорошего.
– Удачи, - сказал Грист, но она уже вышла из кабинета.
– Будь моя воля, - повернулся сержант к Чарли, - ничего этого не было бы. Но они сперва связались с капитаном Лангером и сказали, что для «Оверкила» это будет отличной рекламой. Так что благодари капитана. Ты, наверное, считаешь себя жутко хитрожопым, семьсот сорок третий.
– Нет, сэр.
– Не смей возражать!
– Есть, сэр!
За непроницаемым, словно маска, выражением сержантского лица таилась такая бездна скучающего безразличия, что Чарли не решился даже на попытку заглянуть туда.
– Поживем - увидим, - произнес Грист.
«Увидеть-то увидим, но, интересно, что?» - подумал Чарли. Вслух он сказал:
– Есть, сэр.
– Можешь идти.
РС-743-22 отдал честь и сделал четкий разворот.
– Семьсот сорок третий.
– Да, сэр?
– Сколько раз подтянулся перед дверью?
– Десять, сэр.
– Жирком обрастешь. Теперь будешь делать пятнадцать.
– Есть, сэр.
– Можешь идти.
Официально Соединенные Штаты ни с кем не воевали. Такое положение вещей обходилось стране в невероятное количество средств и тридцать тысяч убитых в год. Так продолжалось двадцать лет подряд. Никто толком не знал, когда именно началась эта не-война. Все ресурсы нации были мобилизованы давным-давно, и теперь ЦРУ и армия - две главные соперничающие силы вашингтонской политики - из кожи вон лезли, отчаянно изобретая все новые и новые источники военной мощи. Возможно, самым безрассудным из этих изобретений была передача армии и полная милитаризация сиротских приютов. А сирот в Америке хватало все из-за той же не-войны.
Не так давно один из выпускных сиротских классов был брошен на прорыв в Исландском сражении. Операция прошла настолько успешно, что с тех пор армия не оставляла попыток провести через конгресс вызывающий самые противоречивые мнения закон Маннхейма. Согласно этому закону, вводилось обязательное военное обучение всех мальчиков старше десяти лет. Как подчеркивали представители армии, обеспечивающие связь с общественностью, возраст от десяти до четырнадцати лет является определяющим в формировании характера мальчика. Ребенку, дошедшему до старших классов обычной школы, нередко оказывалось невозможно привить истинно военное мировоззрение. Военная академия традиционно пользовалась в Соединенных Штатах большим уважением; и было бы прекрасно, если бы всем молодым людям представилась возможность пойти по этому славному пути.