Сто лет и чемодан денег в придачу
Шрифт:
Начиная с 1942 года секретность в Лос-Аламосе усугубилась. Группа получила особое поручение от президента Рузвельта — создать такую бомбу, которая одним взрывом смогла бы снести десять и двадцать испанских мостов, если нужно. Ассистенты понадобились в самых закрытых кабинетах, и уже весьма популярный на базе Аллан получил доступ к объектам наивысшего уровня секретности.
Приходилось признать, что доки они, американцы. Вместо всего того, к чему Аллан уже привык, они экспериментировали, чтобы заставить маленькие атомы делиться на части, чтобы уж если рванет — то как следует, так, как мир еще не видывал.
К апрелю 1945 года эта работа приблизилась к завершению. Ученые — и вместе с ними Аллан — уже знали, как вызвать ядерную реакцию, но не знали, как ею управлять. Проблема затягивала. Аллан, сидя по вечерам в библиотеке, раздумывал о вещах, о которых его никто раздумывать не просил. Но шведский ассистент не сдавался, и однажды вечером… опля! Однажды вечером… он нашел решение!
Той весной военное руководство каждую неделю проводило многочасовые встречи с ведущими физиками и главным физиком Оппенгеймером — а также с Алланом, который разносил кофе и печенье.
Физики рвали на себе волосы, просили Аллана принести еще кофе, военные чесали подбородки, просили Аллана принести еще кофе, военные охали и ахали вместе с физиками и просили Аллана принести еще кофе. Аллан уже успел к этому времени подобраться к решению проблемы, но считал, что не дело официанта учить повара готовить, и держал свои знания при себе. Пока однажды, к своему изумлению, не услышал собственный голос:
— Прошу прощения, но почему бы вам не разделить уран на две равные части?
Слова будто сами выскочили наружу, в то время как Аллан подливал кофе в чашку самому главному физику Оппенгеймеру.
— Чего-чего? — сказал главный физик Оппенгеймер, пораженный больше не словами Аллана, а тем, что официант вообще открыл рот.
Тут Аллану ничего не оставалось, как повторить:
— Ну, если вы разделите уран пополам и устроите, чтобы обе части соединились тогда, когда вам это нужно, то оно и взорвется тогда, когда вам нужно, а не тут на базе.
— Пополам? — сказал главный физик Оппенгеймер. В голове у него в этот миг закрутилось столько всего, что он только и смог выговорить это «пополам».
— Ну да, один-ноль в пользу господина главного физика. Части не должны быть одинакового размера, главное — чтобы общая величина, когда мы их сложим, получалась приличная.
Судя по лицу лейтенанта Льюиса, который в свое время поручился за Аллана как официанта, он сейчас убил бы этого шведа своими руками, но тут один из физиков, сидевших за столом, в ответ принялся рассуждать вслух:
— Сложим, говоришь? В каком смысле, по-твоему? И где? В воздухе?
— Именно, господин физик. Или вы химик? Нет? В общем, у вас ведь нет проблемы в том, чтобы это дело взорвалось. Проблема в том, что вы самим взрывом управлять не можете. Но одна критическая масса, если ее разделить на две, превратится в две некритические, ведь правда? А если их, наоборот, сложить, то две некритические массы превратятся в критическую.
— А как их сложить, по мнению господина… Прошу прощения, но кто вы? — сказал главный физик Оппенгеймер.
— Я Аллан, — сказал Аллан.
— Как, по мнению господина Аллана, их можно сложить? — продолжал главный физик Оппенгеймер.
— С помощью заряда старой доброй взрывчатки, — сказал Аллан. — Я и сам в таких поднаторел, но уверен, что тут вы и без меня справитесь.
Физики вообще не дураки, а тем более главные физики. Оппенгеймер, в течение нескольких секунд составив и решив в уме несколько метровой длины уравнений, пришел к выводу, что официант с большой долей вероятности прав. Подумать только, что такая сложная штука — и так легко решается! Заряд старой доброй взрывчатки в задней части бомбы, взрываемый дистанционно и подталкивающий одну некритическую массу урана-235 навстречу другой некритической массе. И масса тут же станет критической. Нейтроны зашевелятся, атомы урана пойдут делиться. Начнется цепная реакция, и…
— …Ба-бах! — проговорил вслух главный физик Оппенгеймер.
— Вот-вот, — сказал Аллан. — Вижу, господин главный физик уже все просчитал. Кстати, никому кофе не добавить?
И тут дверь в секретную совещательную комнату распахнулась, и явился вице-президент Трумэн с одним из своих редких, однако регулярных и неизменно необъявленных визитов.
— Садитесь, — сказал вице-президент, когда все мужчины поспешно вытянулись по стойке «смирно».
Аллан от греха подальше тоже сел к столу на один из свободных стульев. Если вице-президент сказал садиться, то надо садиться, хочешь — не хочешь, так у них в Америке заведено, решил он.
Тут вице-президент спросил отчет о состоянии дел у главного физика Оппенгеймера, который тотчас снова вскочил и второпях не придумал ничего лучшего, как сказать, что мистер Аллан, вон там в углу, только что решил последнюю проблему — как управлять детонацией. Гипотеза мистера Аллана, разумеется, пока еще не доказана, но главный физик Оппенгеймер от лица всего сообщества заявляет, что не сомневается — проблема уже стала историей и что в трехмесячный срок можно будет провести пробные взрывы.
Вице-президент обвел взглядом сидящих за столом и получил в ответ утвердительные кивки. Лейтенант Льюис осмелел и потихоньку снова начал дышать. Наконец вице-президент остановил свой взгляд на Аллане:
— Вижу, вы герой дня, мистер Аллан. А мне как раз надо малость перекусить, прежде чем возвращаться в Вашингтон. Не желаете составить компанию?
Аллан отметил, что это, пожалуй, общая черта мировых лидеров — на радостях приглашать на ужин, но говорить этого не стал. А просто поблагодарил вице-президента за приглашение, и оба вместе вышли из секретной совещательной комнаты. А у стола остался стоять главный физик Оппенгеймер, и лицо его выражало облегчение, но не радость.
Вице-президент Трумэн велел выставить оцепление вокруг своего любимого мексиканского ресторанчика в центре Лос-Аламоса, так что Аллан и Трумэн были там совсем одни, если не считать десятка охранников из службы безопасности, рассредоточенных по всем углам.
Уполномоченный начальник охраны указал на то, что мистер Аллан не является американским гражданином и не подвергался проверке на предмет возможности остаться с вице-президентом с глазу на глаз, но Трумэн отмахнулся от возражений начальника охраны: ведь большего патриотизма, чем тот, что сегодня проявил мистер Аллан, и не придумаешь.