Сто лет и чемодан денег в придачу
Шрифт:
Братья стояли в свете единственной уцелевшей передней фары автобуса, перед самым въездом в усадьбу Клоккарегорд — весьма капитальное обиталище Буссе на Вестеръётландской равнине, меньше чем в миле от Фальчёпинга. Буссе долго собирался с мыслями, потом сказал, что имеет несколько вопросов — ничего, если он их задаст? Исходя из ответов он и примет решение насчет приемлемой степени гостеприимства.
Бенни, кивнув, сообщил, что намерен правдиво ответить на все вопросы старшего брата.
— Тогда начнем, — сказал Буссе. — Деньги, которые я сейчас получил, честные?
— Ни в коем случае, — сказал Бенни.
— За вами гонится полиция?
— Возможно, и полиция, и воры, — сказал Бенни. — Но больше воры.
— Что случилось с автобусом? У него весь перед покорежен.
— Мы протаранили одного вора на полной скорости.
— Он погиб?
— Нет, к сожалению. Лежит в автобусе с сотрясением мозга, сломанными ребрами, переломом правой руки и серьезной открытой раной бедра. Состояние тяжелое, но, как говорится, стабильное.
— И вы с ним сюда приехали?
— К несчастью, да.
— Что еще мне следует знать?
— Хм, ну может, то, что мы порешили еще пару воров по ходу дела, приятелей этого полумертвого в автобусе. Они все упорно хотят получить назад пятьдесят миллионов, которые оказались у нас.
— Пятьдесят миллионов?
— Пятьдесят миллионов. Минус разные накладные расходы. На вот этот автобус, например.
— А почему вы ездите в автобусе?
— Потому что у нас там сзади слониха.
— Слониха?
— Слониха. Ее зовут Соня.
— Слониха?
— Индийская.
— Слониха?
— Слониха.
Буссе замолчал. Потом произнес:
— Что, и слониха тоже краденая?
— Да нет, я бы не сказал.
Буссе снова замолчал. Потом произнес:
— На ужин жареная курица и печеная картошка. Пойдет?
— Думаю, еще как пойдет.
— И выпить будет? — донесся старческий голос из глубины автобуса.
Когда выяснилось, что покойник в своей покореженной машине все еще жив, Бенни тут же отправил Юлиуса в автобус за аптечкой, помещавшейся за водительским местом. И сказал, что понимает — он сильно осложнит жизнь всем остальным, но как почти врач не может поступиться своей почти врачебной этикой. А она никак не позволяет бросить полупокойника истекать кровью.
Десять минут спустя автобус продолжил свой путь в направлении Вестеръётландской равнины. Полупокойника удалось выковырять из обломков машины. Бенни его осмотрел, поставил диагноз и благодаря тому, что нашлось в аптечке, смог оказать всю необходимую помощь: прежде всего остановил у полупокойника сильное кровотечение из бедра и зафиксировал сломанное правое предплечье.
Затем Аллану и Юлиусу пришлось перебраться назад к Соне, чтобы уступить место полупокойнику, лежащему по диагонали в водительской кабине под присмотром Прекрасной в роли медсестры. Но прежде Бенни констатировал, что пульс и давление пациента более-менее в норме, — после чего ввел некоторое количество морфина, и полупокойник заснул, несмотря на боль.
Как только стало ясно, что Буссе в самом деле приютит друзей у себя, Бенни решил повторно осмотреть пациента. Но полупокойник по-прежнему крепко спал от инъекции, и Бенни решил, что с его переносом лучше погодить.
И присоединился к остальной компании на просторной кухне Буссе. Пока хозяин хлопотал с ужином, друзья по очереди рассказывали ему о драматических событиях последних дней. Первым Аллан, потом Юлиус, потом Бенни — с некоторыми вставками Прекрасной, после которых снова вступил Бенни, когда речь зашла о протараненной «БМВ» бандита номер три.
А Буссе, который только что услышал во всех подробностях о том, как два человека были лишены жизни и каким образом это удалось скрыть, в нарушение шведского закона и права, повторял на все лады только одно:
— Послушайте, я правильно вас понимаю… У вас там правда слонихав автобусе?
— Да, только мы завтра утром ее выпустим оттуда, — отвечала Прекрасная.
Обсуждать все прочее Буссе особого смысла не видел. Потому что закон нередко говорит одно, а мораль другое — взять хоть его собственную скромную коммерцию, чтобы далеко не ходить за примерами того, как можно закрыть глаза на законодательные нормы и жить с высоко поднятой головой.
— Вроде того, как ты сам поступил с нашим наследством, только наоборот, — неосторожно напомнил он Бенни.
— Ага, а кто разбил мой новый мотоцикл? — парировал Бенни.
— А не надо было сваливать с курсов сварщиков, — сказал Буссе.
— А меня просто достало, что ты все время мной командуешь, — сказал Бенни.
Было видно, что у Буссе найдется ответ на ответ Бенни на ответ Буссе, но Аллан прервал братьев, сказав, что поездил по свету и повидал мир, и если что и узнал — так это что в основе самых масштабных и, видимо, самых неразрешимых конфликтов на нашей земле лежит идея «Ты дурак! — Сам дурак! — От дурака слышу!». Иногда, правда, их удается разрешить, продолжил Аллан, с применением сторонами бреннвина из расчета ноль семьдесят пять на двоих (тут Аллан поднял взгляд на братьев). Ситуацию осложняет то, что Бенни законченный трезвенник. Аллан, разумеется, готов принять Беннину часть на себя, но опасается, что это будет все-таки не совсем то в плане разрешения конфликта.
— Неужели ноль семьдесят пять бреннвина могли бы решить палестино-израильский конфликт? — удивился Буссе. — Он же тянется чуть не с библейских времен.
— Нет, на конфликт, про который ты говоришь, одной бутылки, пожалуй, не хватит, — ответил Аллан. — Но принцип тот же.
— А если я выпью чего-нибудь другого, то не поможет? — робко спросил Бенни, осознав степень своей опасности для человечества.
Аллан был доволен. По крайней мере, братья перестали препираться. Констатировав это, Аллан добавил, что если так, то выпивку лучше употребить по другому назначению, нежели улаживание конфликтов.