Сто ложек кофе
Шрифт:
Ей хотелось, чтобы родители гордились. И они вправду гордились, старшая Вайнс могла быть довольна. Все было бы ничего, только мятежный дух ее родителей полностью проявился в дочке. И уже на втором курсе она поняла, что долго так не протянет. Ей нравилась журналистика, в которую она пошла по стопам матери, но рамки, в которые Кристина загнала саму себя, становились все более чужды.
Она сорвалась на третьем курсе, на одной из многочисленных студенческих вечеринок. Потеряла девственность на чужой кровати и получила прекрасное похмелье поутру - вместе с
Вот и теперь у Кристины было ощущение, будто она сделала что-то 'плохое'. И дело даже не столько в том, чем они с Винсентом занимались полчаса назад в директорской комнате, под глухие удары бьющихся в стены басов, а в том, что это же она делала с Фредериком. Вряд ли братья скрывали друг от друга подобные факты, и вряд ли это их волновало. Но Кристина не могла относиться так просто.
– Тебя что-то беспокоит?
– глаза Винсента снова скрывали темные очки, но теперь это не казалось Кристине зловещим. Хотя периодически она отражали выхваченный свет прожекторов.
– Ты можешь быть проницателен, когда захочешь.
– А ты думала, это прерогатива Фредерика?
– Иногда забываю, что вы близнецы.
– Так что тебя беспокоит, Кристина?
Она только неопределенно пожала плечами. Ей почему-то не хотелось делиться с Винсентом собственными опасениями, тем более, они не имели под собой никакого обоснования. Кристине было попросту не по себе. И пока она сама не разобралась в ощущениях, не стоило впутывать в них кого бы то ни было еще.
– Я знаю, в чем дело, - неожиданно сказал сам Винсент.
– Но не волнуйся.
– Правда?
– Понимаешь... я и Рик всю жизнь были вместе, с самого начала. И будем до самого конца. У нас не было тайн друг от друга и не было чего-то сугубо 'своего'. Мы даже не знаем, как это, а главное, зачем нужно.
– Для меня очень необычно.
– Я понимаю. Мы выросли во всевозможных закрытых школах, много их сменили и быстро поняли, что для окружающих это странно. Но мы не захотели для кого-то меняться.
– А что насчет Анны? Она не против?
– У Анны свои причины со мною быть, но поверь, ей плевать, с кем я сплю. О... черт.
– Что такое?
– Женщина справа. Она идет сюда.
Он хотел сказать что-то еще, но не успел. Шикарная блондинка остановилась рядом с ними и, сверкая белоснежной улыбкой, обняла Уэйнфилда:
– Кого я вижу! Винс, какой сюрприз!
– Не слишком большой, если учесть, что ты пришла в мой клуб.
– Но ты не каждый день здесь ошиваешься.
– Как грубо. Где ты нахваталась подобных слов?
– Ну, пару уроков мне совершенно точно преподал ты.
Не спрашивая разрешения, женщина села, так что ее шикарное декольте стало видно еще лучше. Она повернулась к Кристине:
– Диана Уилсон, очень приятно.
– Кристина Вайнс.
Имя незнакомки казалось Кристине смутно знакомым, но она никак не могла понять, откуда оно может быть известно. Винсент вовремя пришел на помощь:
– Диана тоже редактор. Хотя ее журнал не имеет ничего общего с нашим.
Тогда Кристина вспомнила. Диана Уилсон, владелица и главный редактор модного женского журнала, увы, Кристина не помнила, как он называется. Успешная женщина и знакомая Винсента. Кажется, в свое время пресса писала о бурном романе Дианы Уилсон и Фредерика Уэйнфилда.
Диана не вписывалась в Куб. Когда Винсент покупал это помещение, он и не рассчитывал делать из него элитное заведение или что-то в этом духе. Вовсе нет. Это место должно было стать таким, каким оно было теперь: в меру неформальным и андерграундным - в прямом и переносном смысле. Известный в узких кругах, Куб стал местом знаковым, но, по большей части, сюда приходили люди, которым нравилась громкая музыка и атмосфера свободы.
Диана сверкала искусственной улыбкой, ее нарощенные ногти небрежно постукивали по столешнице, а кофта будто сошла с глянцевых страниц ее собственного журнала. Даже кожаную юбку Диана умудрилась выбрать со стразами и массивной пряжкой ремня. Мисс Уилсон выделялась в Кубе. Она была здесь чужой.
– Не стоит устраивать истерики и утверждать, будто я не хочу тебя видеть, - сказал Винсент, - но что ты здесь делаешь?
– Решила прогуляться. Это запрещено законом?
– Мне плевать на закон. Меня волнует, что ты делаешь в моем клубе.
В голосе Винсента явственно чувствовались собственнические нотки. Это был его клуб, и он диктовал здесь правила. Вопреки его предупреждениям, Диана надула губки в притворной обиде:
– Может быть, я пришла сюда ради тебя?
– Значит, тебе что-то нужно.
– Ты совсем не рад мне.
– Я не рад тебе здесь.
– Хорошо, - спокойно сказала Диана.
– Я пришла, потому что искала тебя.
– Прекрасно. Ты хотя бы начала говорить правду. Зачем я тебе понадобился?
– Хотела узнать, как дела у братьев Уэйнфилдов.
– Ты могла позвонить Фредерику.
– Могла - если бы он брал трубку.
Винсент усмехнулся. Его брат имел одну прекрасную привычку: вычеркивая людей из своей жизни, он больше не желал иметь с ними каких-либо дел. Скорее всего, сразу после прекращения отношений номер Дианы отправился в черный список на всех телефонах Фредерика.
– Попробуй звонить ему с чужого номера, - улыбнулся Винсент.
– Ты думаешь, я совсем дура? Он просто не отвечает.
Винсент мог бы рассказать, что в последнюю неделю Фредерик вообще никому не отвечает по личному телефону. Они сдавали новый номер журнала и заключали выгодный рекламный контракт. По большому счету, это первый свободный вечер Уэйнфилдов за неделю. И если Винсент отправился в клуб посмотреть на группу Кристины, то Фредерик поехал домой. Спать. Не удивительно, что Диана не смогла до него достучаться.