Сто ночей в горах Югославии
Шрифт:
Дружеские объятия, крики радости…
Прибывшие техники выгрузили боеприпасы для югославских партизан, запчасти, инструменты и без промедления, ночью, приступили к ремонту.
Всякий пилот, хотя бы раз побывавший на партизанских площадках, перед стартом вменял себе за правило проверить полосу взлета и окружающие ее подходы. Осмотреть прилегающую к площадке местность и заранее прикинуть наиболее подходящий вариант, куда спланировать на случай прерванного взлета или вынужденной посадки.
Здесь, на Бойнике, положение
– Утром мы побродили по окрестным склонам гор, - говорил Трофимов, - но после обеда резкий ветер нагнал тучи и полил такой противный дождь, что, казалось, и речи не могло быть ни о каком полете.
В темно- сером сумраке растворились ступенчатые очертания гор с прорезанными в них впадинами и морщинистыми складками в лесных накидках. К востоку горы круто поднимались ввысь, сливаясь голыми вершинами с наседавшими на них облаками.
Мысль о трудном взлете не покидала пилота, поэтому он, слушая Трофимова, сам внимательно оглядывал [70] местность и все старался примечать. Павлов узнал, что в этот партизанский отряд стекались американские летчики, покинувшие свои боевые корабли, подбитые во время бомбардировок Вены и Будапешта.
Вскоре к Владимиру Павлову подошел старший из американских офицеров.
– Вери гуд, кэптен!
– сказал он, пожимая советскому авиатору руку.
– Вы совершили поистине героическую посадку! Я, если бы сам того не видел, никогда не поверил бы: прилететь в ужасную погоду, ночью разыскать в горных долинах едва заметные костры, сесть на такой, с позволения сказать, аэродром!…
Американский офицер передал просьбу своего командования: взять на борт самолета и доставить на авиабазу в Бари экипажи пострадавших кораблей. Павлова окружили американские пилоты: дружеские рукопожатия, поздравления и неизменные возгласы: «Вери найс, кэптен!»
Владимир растерянно смотрел по сторонам.
– Сколько же вас собралось, «безлошадных»?
– спросил он у старшего американского офицера.
– Тридцать два человека, и все хотят лететь.
Павлов насупился:
– Но ведь на «Дугласе» только двадцать одно пассажирское место!
Американец развел руками.
– Мы знаем это, - сказал он.
– Как только вы произвели посадку, мы организовали жеребьевку и по рангам отобрали двадцать одного пассажира. Остальные подождут следующей оказии. Прилетят же когда-нибудь сюда и наши, не все же будет держаться такая плохая погода, - добавил он, глубоко вдохнув горный воздух.
Павлов успокаивающе похлопал его по плечу:
– Конечно, прилетят.
Бортмеханик заканчивал предполетный осмотр самолета. Лица окружавших Павлова американских
Павлову стало не по себе, жаль боевых друзей! У многих в Бари жены и дети, волнуются, ждут.
Советский пилот заметил, что среди американцев есть хромые, они, очевидно, натерли ноги, пробираясь [71] по холмам и ущельям в поисках югославских партизан; только этот тернистый путь избавлял американские экипажи от фашистского плена. Некоторые были с забинтованными глазами… Как же быть все-таки? Всем им хочется после мытарств поскорее попасть на свою авиабазу, все этого одинаково заслужили.
Павлову припомнилось, как, летая в партизанские тылы на советской земле, он брал на борт «Дугласа» подчас и по тридцать раненых бойцов. Но там не было гор.
Второй пилот Костин прервал раздумья своего командира:
– Разрешите принять на борт самолета пассажиров? Машина разгружена, к полету готовы.
Павлов молча кивнул головой. «Счастливчики» сразу заняли места. Механик Александр Князьков готовился прогревать моторы перед стартом. «Несчастливцы» столпились у трапа, дружески напутствуя товарищей.
И Павлов решился. Он сделал жест, предлагая и остальным американцам сесть в самолет. Те не заставили себя упрашивать - мигом разместились кто где мог. Пробираясь в пилотскую кабину, Павлов невольно усмехнулся: вот уж поистине как сельди в бочке…
Старший из американских офицеров спросил:
– Неужели мы все полетим? Ведь в «Дугласе» лишь двадцать одно место! Фирма гарантирует только такое число пассажиров…
Он показал на пальцах: можем разбиться.
Павлов сказал: «О'кэй!» - помахал рукой американцу, улыбнулся и пошел к штурвалу.
Штурман, находившийся в момент взлета в пассажирской кабине, потом рассказывал:
– Все, кто сидел ближе к окнам, прильнули к иллюминаторам, глядя в ночь. Сами они летчики - знают, что машина против паспорта с гарантией фирмы перегружена в полтора раза. Самолет стал разбегаться, вот-вот машина пойдет на отрыв. А они сидят словно оцепеневшие. Ждут: что-то будет дальше? Полоса взлета с воробьиный нос, да и горы кругом, по прямой не выберешься на высоту, надо обязательно делать круг над площадкой. А лететь всем хочется…
Павлов уверенно разогнал машину, на безопасной скорости поднял тяжело груженный корабль в воздух, заложив в наборе высоты большой крен, с тем чтобы вовремя [72] уйти от надвигающейся возвышенности, и лег на курс - в Бари. Когда перегруженная машина повисла в воздухе, пассажиры молча переглянулись - сейчас будет крышка. Старший же офицер в недоумении пожал плечами: все обошлось благополучно, оторвались и не упали на обочине площадки, не врезались в кромешной тьме в гору.
Нимб над головой пилота