Сто осколков одного чувства
Шрифт:
Она распускает губы, лицо, тело – как старый свитер, вытягивая по ниточке-нерву всю заботливо связанную ложь последних лет... Он, почувствовав ее слабость, начинает заполнять ее, как вода – пробоину в трюме, топя корабль и утверждая море...
Она тает в его руках... Она позволяет делать с собой что угодно, но ничем, слышите, ничем не помогает своему новому хозяину... Ей не хорошо и не плохо. Ей свободно и непонятно...
Цинковый, цинковый, цинковый дождь...
Он целует ей грудь. Мимоходом она отмечает, что это нужно
А у нее в глазах – белые стены, грубые добрые тетки-медсестры, первый крик, боль, боль, боль...
Цинковый, цинковый, цинковый...
И муж за окном – смешной, неуклюжий, топчется по снегу, с синяками под глазами после бессонной ночи...
Мальчик спускается вниз, он целует ей живот, а она, настроенная на другую волну, отзывается непонятными судорогами... Эти полосы, это огромное безобразное пузо, эта боль, рвущая на части... Чья она? Кто ее хозяин, этой боли? Она? Муж? Новорожденное чадо?...
Мальчик идет дальше, он доходит до губ и целует их – сильно, страстно... Она, уплывая по привычке, ловит себя за хвост, чтобы остаться здесь, с этими воспоминаниями, которые вдруг стали для нее бесконечно дороги... Но мальчишка знает свое дело, язычок тверд и неутомим, уже и пальчик замаячил на горизонте пиратским парусом... безошибочно ищет и находит свои гавани...
Форменная катавасия чувств... Она тает и горит, деревенеет в судороге и растекается по постели мороженым... Приторно, сладко, больно, забыто, непонятно, желанно, омерзительно...
Цинковый, цинковый, цинковый...
Вдруг она понимает, что это – уже не пальчик... И весь он, каменный мальчишка, навис над ней беспощадно и ласково, и движется в такт песни, тенями расползающейся по стенам... И она отвечает ему, медленно, как во сне... да ведь это и есть сон...
А явь, разлитая в две аккуратных стопки, ждет ее дома, где муж со старым приятелем пьют горькую, поминая добрым словом свою молодость до прихода этих... которых... которые все испортили...
И еще явь – это сны двух детишек на двухэтажной кроватке, снизу – цветовые узоры, как в калейдоскопе, сверху – мальчишки и поцелуйчики...
И она, вдруг, понимает, что отпущена из того мира только на несколько минут... И чем сильнее ей хочется вернуться, тем сильнее, в такт, она отвечает своему случайному... Первому встречному... Своему дождю...
Цинковому, цинковому, цинковому...
Она уже кричит, и Мальчик рычит вслед
Все.
Потом они одеваются впопыхах, как застигнутые на месте преступления. И она уже не мечется. Она знает, куда идти. Она идет домой. А он идет на кухню и выпивает рюмку водки... Одну из тех самых рюмок. До прихода этих... Которые...
Если бы дождь умел идти хлопьями...
Эротический этюд # 19
– Впервые колдунья была замечена за выполнением своих дьявольских обрядов в ночь на полнолуние после Рождества сего года. Я попрошу Джакомо, сына мельника, рассказать, что он видел...
– Ваше преосвященство, я видел все так же хорошо, как теперь – вас и почтеннейшую публику. Она... Она сидела на берегу реки...
– И что же? Продолжай, сын мой...
– Она, с позволения сказать... выла...
– Что?!
– Она выла, Ваше преосвященство, глядя на Луну...
– Потрудитесь объяснить получше, сын мой.
– Она сидела на берегу реки без... то есть... она...
– Ну же!
– Она сидела на берегу голая, ваше преосвященство, и выла, глядя на Луну!
– Вы расслышали какие-нибудь слова, она подавала какие-либо знаки небу или земле?
– Не знаю... Не помню... Мне стало так страшно, что я убежал домой, едва услышав эти звуки...
«...Как же, убежал ты, сучонок,... – она облизала разбитые губы, – а кто дрочил за кустом, мешая моему разговору с небом? Ты только потом припустил наутек, когда я позвала тебя к себе, чтобы ты не мучался понапрасну... Господи! Поскорее бы все кончилось... Но не раньше, чем я снова увижу Его... Я должна...»
– Преподобный Бартоломео, расскажите нам, что произошло месяц назад в вашем монастыре...
– В нашем, Ваше преосвященство, в нашем...
– Хорошо, в нашем монастыре. Так что же случилось тогда?
– Вы ведь сами изволите помнить...
– Сейчас я спрашиваю вас, брат мой, и потрудитесь ответить на мой вопрос...
– Да, да, конечно... Эта... Эта женщина постучалась к нам в ворота... И... И...
– Продолжайте же! Вы ведь славитесь красноречием среди нашей паствы!
– Она постучалась к нам, взывая о помощи, закутанная в рубище и стоя на коленях...
– И вы впустили ее?
– Ее впустил не я, а брат...
– Хорошо. Он еще расскажет нам, зачем он это сделал. Что было дальше?
– Она прошла на кухню, и оставалась там около часа... Мы не торопили ее. У нее, Ваше пр... преосвященство, был очень изможденный вид...
– И?
– Я не знаю, что она подмешала нам в питье, но спустя полчаса все братья почувствовали себя одержимыми дьяволом...
– Дальше.
– Она вышла к нам в трапезную и...
– И?
– И...
– Ну же!
– И танцевала на столе... А мы... мы...