Сто писем Георгия Адамовича к Юрию Иваску
Шрифт:
Эмиграция все равно кончается. Через 10 лет (maximum) кончится все. Значит, лучше: кончиться с «Оп<ытами>» как неким знаменем, чем с процветающим «Н<овым> Ж<урналом>», т. е. в сущности пустым местом (хотя лично Карпович — не пуст).
Ваш Г.А.
Только что получил письмо Ваше, пересланное из Парижа, от 18 апреля. Меня рассмешило, что Марков бранит Вас «из честности». А о «Гурил<евских> романсах» Вы написали очень хорошо. И стихи это хорошие [404] .
404
Имеется в виду рецензия: Ю.И. Гурилевские романсы // Там же. С. 114–116.
Не подхватил ли бы «Опыты» Гринберг, если М<ария> С<амойловна> выдохлась? [405]
77
7/V-<19>59 <Манчестер>
Дорогой Юрий Павлович
Спасибо за письмо, — начинающееся тоже словом «спасибо»,
405
Эта идея реализована не была.
406
См. примеч. 399.
Еще мне нравится Присманова. Я ее не особенно люблю как поэта, но на этот раз люблю [407] .
Судя по Вашему письму, «Опыты» как будто продолжаются. Дай Бог. Кстати, я как-нибудь напишу о «Серебр<яном> Веке», в ответ на то, что пишет Бор<ис> Зайцев [408] , и кончу тем, что Сер<ебряный> Век длится только в «Опытах», больше негде. М<ожет> б<ыть>, это М<арии> Сам<ойлов>не покажется доводом: ей, ей Сер<ебряный> Век обязан существованием! Только это будет в «Р<усской> Мысли» (если вообще будет), где статьи Зайцева.
407
В «Опытах» было напечатано стихотворение А.Присмановой «Две у людей, а у зверей четыре…». Ср. в письме Адамовича к Присмановой и Гингеру от 29 апреля 1959 (Письма Адамовича. С. 300).
408
Речь идет о статье: Зайцев Б.К. Серебряный век: Из воспоминаний и размышлений // РМ. 1959. 5 и 7 мая. Ответной статьи Адамовича мы не знаем.
Ваши «стервятнические» стихи очень своеобразны, но не без Цветаевой. Решительно, у Вас с ней «избирательное сродство душ»! Но лучшие строки, по-моему, именно те, где ее нет: последние три строфы «Мифа 1958» [409] . Да и Цветаеву Вы как-то архаизируете, так что выходит все по-Вашему. В сущности, Вы правы, что не боитесь «литературы». Я ею (литературой) испуган навсегда и не могу оттого написать больше ничего. И никогда не напишу (Может быть, только именно что-нибудь в пояснение, что поэзия упирается в ноль, в молчание и в ничто, и как это ни печально, так это и должно быть).
409
Имеются в виду следующие стихи Иваска:
МИТЛА (Мексика)
Синее небо — ни облачка, Точечка только чернеет: Гения зорче — стервятничек В поисках падали — реет. А равнодушная храмина (Временем ранена, ранима), Стройно троясь, простираясь, Зодчего не посрамляет. Выспренная геометрия (Музыка, музыка) — и: Если она не бессмертие — Вечности все же сродни. Синее небо — ни облачка, Только стервятничек ищет… Кто там — без вида и облика — В пищу годящийся, лишний?1958
МИФ 1958
Преступление: жизнь в подполье, Ум-за-разум, бледность и вялость, Наказание: солнце, солнце В череп треснувший вбило клин. На верхушечке пирамиды Подкосил мексиканский Кронос, На раздолье седьмого неба Буй-стервятничек замер вдруг. Но другое большое небо, Озлащая щербатый мрамор Капителей и арок Рима, Источило милости мед. На кладбище Forum Romanum Я молился Кастору-брату, Я молился Поллуксу-другу, Улыбнулся мне их отец. Я уехал на ближний север, Я сидел у ночной реки, Осеняли скамью каштаны, Сказку на ухо мне шепча. А из мирного мрака ночи Легкой поступью вышла тень: Нет, не тень, а земное счастье, Во(Amherst. Box 27. F.5)
Теперь давайте поговорим «за жизнь». Мне очень жаль, что Вы не собираетесь в этом году в Париж. И хотя в теории океан для дружбы не препятствие, но через него о многом не поговоришь. Да в сущности не о чем говорить: так посидеть. А тут он — препятствие. Я сейчас читаю Пастернака, почти кончил. В конце много хорошего.
До свидания, дорогой Юрий Павлович. Почему-то сегодня мне особенно хотелось бы Вас видеть и что-то сказать. А что, точно не знаю. Что есть жизнь? Что значит все вокруг? Откуда и зачем? Что-то в этом роде, вместо того, совсем ли глуп Аронсон или не совсем.
Ваш Г.А.
78
28/VI-<19>59 <Париж>
Дорогой Юрий Павлович Я опять виноват перед Вами. Не ответил, кажется, на два письма! Wo сейчас отвечать поздно, да и Вы, верно, и забыли, о чем писали. Вот что сейчас я хочу Вам сообщить: на днях тут промелькнул Рейзини [410] , и я с ним обедал. Зашел разговор об ((Опытах». Он склонен, и даже больше чем склонен, «Опыты» издавать, если М<ария> С<амойловна> от них откажется. По его словам, она — если узнает о его желании — ни за что «Опытов» не бросит (будто бы такой разговор уже был!). Но если она все же «Опыты» издавать не может, он их с радостью берет. Рейзини — блеффер и человек вообще легкомысленный, но в данном случае ему, по-моему, можно верить. Он сейчас богат и славен, как Кочубей [411] . Мне он клялся, что говорит вполне серьезно, да к тому же стать издателем, а не только коммерсантом, ему лестно. На всякий случай, для устрашения М<арии> С<амойлов>ны, я тут уже сказал кое-кому (Кодрянской, Прегелыце и еще некоторым), что у «Опытов» издатель будет. Но Рейзини не назвал. Было бы хорошо, чтобы и в Нью-Йорке это знали.
410
О Николае (Науме) Георгиевиче Рейзини (1905–1979?) см. справку О.А. Коростелева в изд.: Адамович Г. Собр. соч.: Стихи, проза, переводы. СПб., 1999. С. 485–486.
411
Отсылка к началу поэмы А.С. Пушкина «Полтава» (1829).
И еще было бы хорошо, если бы Вы Рейзини написали, сославшись на меня и мой с ним разговор. Но это — на Ваше усмотрение, и в зависимости от поведения М<арии> С<амойлов>ны.
Адрес Рейзини: Robin International Inc. 11 West 42 Street New York 36.
Я в Париже до 5 июля. Потом еду дня на три в Мюнхен и тоже дня на три в Венецию.
Значит, до 10-го июля мой адрес, как всегда летом, в Ницце <…>.
Напишите мне туда, пожалуйста. Я думаю, что Рейзини был бы издателем более приятным, чем М<ария> С<амойловна>, и лучше бы платил, в частности, редактору.
Ваш Г.Адамович
Парижский мой адрес годен всегда, где бы я ни был.
79
4 июля 1959 Paris
Дорогой Dr. Ivask.
Ваш проект «изучения акмеизма» крайне оригинален и может в дальнейшем послужить образцом для такого рода работ. Меня лично он очень заинтересовал. В самом деле, никакие исторические исследования, даже самые тщательные, не заменят живого рассказа и воспоминаний современников, которые в разговоре или ответах на вопросы восстановят «воздух» эпохи, то неуловимое, что, в сущности, было самым важным. Конечно, надо бы хорошо обдумать, как Ваш план реализовать, чтобы он действительно оказался плодотворным. Но мысль Ваша замечательна, и было бы жаль, если бы она осталась только проектом. Надеюсь, Вам удастся ее осуществить и со своей стороны готов быть Вам во всем полезен.
Искренне желаю успеха.
Преданный Вам
Георгий Адамович [412]
79а [413]
Дорогой Юрий Павлович
Я сегодня уезжаю. Посылаю нужный Вам отзыв, но совсем не знаю, то ли это, что Вам требуется. Надеюсь быть числа 10-12-го в Ницце. Пожалуйста, напишите мне туда (<адрес>). Если что не так, я с удовольствием напишу какую хотите бумажку. Писал Вам на днях о Рейзини и «Опытах», — получили? Очень спешу, простите за краткость.
412
Этому проекту посвящена наша специальная публикация: Проект «акмеизм». С. 140–180.
413
Письмо явно служило дополнением к предыдущему и было отправлено вместе с ним, почему не носит отдельного номера.
Ваш Г.Адамович
Paris
4/VI-<19>59
80
31/VII-<19>59 <Ницца>
Дорогой Юрий Павлович
Простите, что вопреки Вашему желанию отвечаю не сразу. Кроме того: простите, что не возвращаю «анкеты» [414] . Она у меня исчезла, не могу ее найти. Вероятно, по моему недосмотру и рвению здешней уборщицы попала в «корзину». Я смутно помню ее содержание, но никаких замечаний по памяти сделать не могу. Да это и не важно. У меня сомнения в Вашем проекте, т. е. не в нем самом, а в его финансовой реализации.
414
Имеется в виду обсуждавшийся в двух предшествующих письмах проект. Различные варианты анкеты сохранились в архиве Иваска.