Стоэтажное поле
Шрифт:
– Пожалуйста, хлопчатобумажные ползунки голубые, рыбий жир и детскую присыпку, - попросила она с фальшивой улыбкой, исполненной благодарности и добродетели.
На столе появились запрошенные ею предметы.
– Я тебе велел в сквере сидеть, - закричал Аркадий.
– Зачем тебе это?
Надина улыбка преобразовалась из доброжелательной в высокомерную.
– Для Петруши. Тебе ничего не надо...
Аркадий рванулся вскочить, но волшебник, сказав: "Посмотрим, что мы можем сделать для вас", - приблизил к его лицу растопыренную ладонь. Во рту у Аркадия стало горько,
Шагал он по микрорайону, где на каждом унылом доме времен хрущевского ренессанса сверкал чудесный хрустальный чертог. Где между жилыми застройками, как столпы, подпирающие небеса, высились образцовые хранилища сельхозпродукции. Стены хранилищ были ровными, изумительно гладкими, потому что, как говорилось в рассказе ранее, работать с новым строительным элементом нельзя было в пиджаке с орденами.
На крышах хранилищ сверкали целые хрустальные городки.
А неприятные ощущения происходили у Аркадия от очереди за парниковыми малосольными огурчиками и свежей парниковой баклажанной икрой. Очередь вопила: "Придумал теплицы на крышах. Сам кушает, а нам не всем..."
Грустно поднялся Аркадий на лифте. Вошел в теплицу.
В зеленых зарослях ходила Надя с учебником в руке. Она изучала древнегреческий и заодно латынь.
– Они недовольны, - сказал Аркадий.
– Им не досталось...
– Ад воцем,* - сказала Надя. Из-под развесистых зарослей вышли дети в голубых и розовых ползунках.
_______________
* К слову (лат.).
– Но кроме теплиц мы разработали проекты плавательных бассейнов и спортивных площадок круглогодичного функционирования на крышах, - сказал Аркадий устало.
– Жилой дом отнимает у Земли определенное количество квадратных метров. Но уже сегодня мы можем возвратить их Земле облагороженными теплом и светом...
– Слушайте, дети, папины песни, - сказала Надя.
– Куиквэ суум.*
_______________
* Каждому свое (лат.).
Лохматый волшебник поднес к лицу Аркадия другую растопыренную пятерню. И очутился Аркадий на берегу Аральского моря.
Над песками, похожие на сказочные блистающие облака, шли дирижабли. Вот они приблизились, и на спекшийся песок упала вода. Она грохотала, и воздух под дирижаблями сделался похожим на зажженную великолепную люстру.
Почерневшие от тоски аральские рыбаки стояли на коленях. Глаза их плакали. Губы их улыбались. Рядом с ними стояли непостижимые ленинградские старухи. Эти откровенно ревели. "Воссоздание моря - дело божье", говорили они. Если есть у тебя под боком Ладожское озеро, то до Аральского моря недалеко. И женщина с кочном была в толпе радующихся. Правда, вместо кочна она держала в руках копченую аральскую рыбу. И Надя с детьми стояла на коленях. Дети вертели головами, они хотели увидеть его, папу.
Но их папа уже летел к Каспию, где под личным наблюдением создавались искусственные атоллы.
Это было прекрасно. Строители позволили себе для полного сходства посадить на атоллах пальмы.
Под пленкой зрели бананы и ананасы.
Тут ему, как начальнику, доложили, что его домогается делегация из Ленинграда. И не успел он согласие дать на встречу, как с катера
– Неужели очередь еще существует?
– спросил Аркадий наивно.
– А как же, - ответили ему старухи с гордостью.
– Ваши бананы лучше колумбийских и эквадорских - слаще и ароматнее. Мы за вашими бананами всегда в очереди стоим.
Старухи были очень приличные. Модно одетые. Если утверждение древнегреческого философа - "внешний вид стариков есть первый показатель нашей культуры" - правильно, то культура в Ленинграде повысилась.
Вместе со старухами пришла и женщина с кочном - теперь она была женщина с блокнотом, и (у Аркадия защемило сердце) Дебелая Ольга.
– Я так рада, - сказала Ольга голосом цветущего медоносного луга. Ты такой прославленный. Здравствуй...
Но тут появилась Надя.
– Ага!
– сказала она.
– Построил островок в море с пальмами, чтобы встречаться с этой... А я с детьми...
– Надю тут же окружили дети, и в ползунках, и совсем голенькие.
– Он даже не знает, кого как зовут, а еще отец!
– Надя заплакала.
– Финэм рэспице!* - прокричала она.
_______________
* Не забывай о конце (лат.).
Глаза старух потемнели. Сделались похожими на выстрел картечью.
– Бегите, - сказали Аркадию служащие атолла.
– Прыгайте в море.
Но Аркадий знал другой способ скрыться - стоэтажное поле!
Громадная этажерка, начиненная урожаем.
Если на квадратном километре земли построить здание в сто этажей и на каждом этаже устроить поле - можно возвратить землю Земле сторицей. Впрочем, сто следует помножить еще и на четыре, потому что собирать урожай пшеницы со стоэтажного поля в условиях постоянной температуры и влажности можно четыре раза в год. Любители статистики пусть сосчитают сами. Восемьдесят центнеров пшеницы с гектара! При экономически очень выгодных и экологически очень чистых тельферных сельхозмашинах и механизмах. А можно ведь довести урожай пшеницы и до ста центнеров. Это дело ближайшего будущего...
Четыре миллиона центнеров с одного квадратного километра земли. Осатанеть!
Вокруг стоэтажного поля шумят дубравы, леса липовые и ясеневые, боры сосновые, рощи березовые. Звенят ручьи и речушки - хрустально-чистые никакая химия их не губит. На лугах пасется романовская овца и упитанный скот гольштино-фризской породы. Цветы переглядываются. Птички пересвистываются.
Стоят стоэтажные поля по южному берегу Ильмень-озера. Энергию им дает атомный реактор РБМЦ-1000, модернизированный. Старухи сюда еще не добрались, они атомного ядра боятся.
Тут подходит к Аркадию оператор и говорит:
– Поздравляю вас, шеф. У вас родилась девочка. Пятьдесят сантиметров. Четыре килограмма.
А лохматый волшебник с этих проклятых курсов смотрит на Аркадия и улыбается.
– Все, что мы можем сделать для вас, это поддержать ваши силы в вашей в высшей степени героической жизни, - говорит он.
Аркадий вспотел. Пушок на его щеках вздыбился. Лоб стал холодным. В желудке засосало. Перед глазами отчетливо и требовательно возникли дети. Много детей.