Стокгольм
Шрифт:
Сгибаю ноги в коленях, позволяя Анастейше откинуться на меня или приобрести более удобную точку опоры для рук. Моя рука идеально дотягивается до Аны, я поглаживаю снова возбужденный клитор, и малышка неожиданно кричит от удовольствия, то ли продолжая подпрыгивать на моих бёдрах, то ли просто шевелится взад-вперед, желая получить максимум удовольствия сразу.
Это лучше, чем во всех моих грязных снах.
— Я хочу кончить…
— Чёрт возьми, как ты можешь так быстро?!
— Пожалуйста, — Ана воет, крепко схватившись за мои колени, и я помогаю ей получить столь желанное удовольствие, быстрее двигаясь ей навстречу и не убирая руки с её клитора. Звуки, что издает девушка, до странного прекрасны, она тяжело дышит, чуть ли не всхлипывая, а когда достигает пика своего удовольствия — громко скулит моё имя, смешивая его с мурчанием, и я больше не могу сдерживать себя. Ана сжимает меня внутри себя так крепко, что я не могу сдержать рыка от удовольствия и неожиданно приятной боли, кончая внутри неё.
Я не отпущу тебя, Анастейша Стил. Ни за что на этом грёбаном свете…
— От тебя очень вкусно пахнет, — Ана нежно улыбается, целуя мою шею, и я крепче прижимаю её к себе одной рукой, другой поглаживая заброшенную на меня ножку. — Потом, бельём, Теодором, кажется, парфюмом… Настоящим мужчиной.
— Интересный запах для мужчины.
— Самый лучший… Жаль, с наступлением утра чары развеяться.
— Какие чары, Ана?
— Утром ты притворишься, что ничего не было, и правильно сделаешь.
— Увы, мисс Стил, но так просто вы от меня не отделаетесь. Мне нужна была не только эта ночь, Анастейша, мне нужна ты. С этой прекрасной, иногда глупой головы, до пят, — щекочу ступню Аны, и она хихикает, извиваясь.
— Тедди скоро проснется.
— Не настолько скоро, чтобы мы не успели еще раз.
— Кристиан, ты… Ты!.. — Ана легко бьет меня в грудь, снова захихикав, не найдя слов, и я сбрасываю её с себя.
— Что бы ты не хотела сказать - это именно так, Анастейша, — целую девушку в губы, подминая под себя, и она довольно стонет, рукой пытаясь нащупать заветный ящик прикроватной тумбы…
========== Часть 14 ==========
Это так странно, только недавно я укачивал крохотного человечка на своей груди, согревая его, а сейчас мы всей семьей празднуем целые девять месяцев маленького мистера и его первые несколько метров. Тедди пополз, и пополз очень хорошо. Даже мама удивляется, что он так хорошо развивается. А я просто чертовски горжусь сыном.
Ана беседует с Эленой, тискающей Тедди, и только при виде неё у меня болит затылок. Она шлёпнула меня, когда я назвал её «бабушка»! Чёрт возьми!
Элена любит Теодора. Раз в неделю, на пару часов, но она точно заезжает к нам и постоянно привозит для Тедди что-то особенное.
Элиот с отцом исчезли в ТВ-комнате, ведь там приставки, которые куда интереснее младенца и женских разговоров, а мама и Миа заняли кухню, лично готовя торт для нашего почти взрослого мужчины, пускающего слюни на шелковую блузку бабушки Элены… Упс.
Ана мягко улыбается мне, заметив мой долгий взгляд, но быстро возвращает всё внимание Элене, забалтывая её.
Анастейша жутко стесняется того, что происходит между нами. Каждую ночь вместе, в её спальне, из которой мне совсем не хочется уходить, даже если мы просто болтаем полночи. Не позволяет целовать её при ком-то, но радостно зацеловывает меня, лишь только Тедди засыпает. Теперь и меня целуют почти столько же, сколько и Теодора! Но он всё равно ведет.
А еще она наотрез отказывается говорить о прошлом. Я хотел бы слышать всё лично от неё, а не открывать небольшую папку, что уже несколько дней лежит в моем столе. Потому что в ней я найду что-то такое, с чем не смогу справиться один, и только Ана сможет остановить меня от глупостей.
— Супермэна нужно будет скоро кормить, не так ли? — мама появляется рядом и обнимает меня за плечи, целуя в раненую сегодня макушку.
— Да, но со сном у нас уже проблемы. Иногда засыпает днём, иногда тянет до самого вечера, а иногда может уснуть часов в пять вечера, и это ужасно что для него, что для нас, в ночь потом с трудом уложить.
— А как у него с ночными пробуждениями?
— Один-два раза, смесь. По полчаса-часу. Намного реже стал просыпаться, отсыпается, ведь днем не спит.
— Совсем взрослый. Помнишь, когда тебе первый раз дали кормить его?
— Да. Я всё помню, мам.
— Я тоже помню тебя и то, как ты появился у нас. Вы с Теодором очень похожи. Ты никому не позволял, а мне позволил взять тебя на руки. Я уложила тебя спать, утром должны были приехать опекуны, и в ту ночь так и не сомкнула глаз. Плакала и очень не хотела, чтобы тебя забирали. Это были самые долгие три месяца в моей жизни…
— Спасибо. Я тоже очень люблю тебя, мам, — крепко обнимаю маму, и она всхлипывает, прижимаясь ко мне. Ох, чёрт. — Ты чего?
— Я просто очень люблю всех вас. Не обращай внимания. Пойду помогать твоей сестре.
***
Пока Миа настраивала фотоаппарат, чтобы сделать пару фото малыша с тортом, Тедди совершил страшное — стукнул своей ладошкой по торту и злобно захихикал, улыбаясь в камеру расстроенной тетушки. Весь перемазался в шоколаде, когда облизывал ладошку, но был таким счастливым, что никто не решился лишить его удовольствия и умыть. Мама сказала дать ему таблетку от аллергии, на всякий случай, что Ана тут же сделала. Почти без криков от Тедди.